Халльгрим Хельгасон - Советы по домоводству для наемного убийцы

• Название: Советы по домоводству для наемного убийцы
• Автор: Халльгрим Хельгасон
• Издательство: Астрель, CORPUS
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-26395-8

Писатель и художник Халльгрим Хельгасон — одна из самых ярких фигур в современной исландской культуре. Знаменитый фильм „101 Рейкьявик“ снят по мотивам его одноименного романа. Беспощадная ирония, незаурядный талант пародиста и мастерское владение словом принесли Халльгриму заслуженное международное признание. Его новый роман „Советы по домоводству для наемного убийцы“ написан автором на исландском и английском языках.

По неверной наводке профессиональный киллер Томислав Бокшич убивает федерального агента. Теперь ему нужно любой ценой бежать из Нью-Йорка, однако в аэропорту его уже ждет ФБР… Единственный шанс на спасение — убить первого встречного, мало-мальски похожего на него самого, и улететь по его документам. Жертвой оказывается священник, собравшийся по делам в Рейкьявик. И Томислав попадает в холодную Исландию, где его радостно принимают новоиспеченные братья во Христе и где, как ни странно, ему и впрямь предоставляется шанс стать кем-то другим…

* * *

Исландец Халльгрим Хельгасон — художник и писатель, автор романа „101 Рейкьявик“, по мотивам которого снят известный одноименный фильм. В его новой книге благочинной Исландии придется пережить визит беглого наемного убийцы. Терять киллеру больше нечего, зато у него есть шанс многому научиться и многое приобрести. Но надолго ли?.. Это безжалостная, остроумная пародия на сюжет о духовном перерождении.

* * *

Творчество Хельгасона — это бесспорное свидетельство нового расцвета исландской литературы.

Die Welt

* * *

Восхищает его актуальность, его новизна, его хулиганская манера переворачивать с ног на голову наши представления о серьезной литературе.

The Guardian

---

От чертова воротничка есть своя польза. Он отгоняет грехи. Или загоняет их глубоко внутрь. Мысленно я отпускаю поводок, на котором держал Муниту, и пытаюсь представить себя в постели с одной из этих северных нимф. Не получается. Мунита берет верх. Я уже скучаю по ее шелковистой коже. Ее теплой, золотистой, словно маслом смазанной коже.

Еда на вкус напоминает курятину, индейку и рыбу, вместе взятые. Умник просвещает баскетболиста, что это мясо голени местного биологического вида под названием калкун. Я мысленно вижу: арктический зверь с остекленевшим взглядом, такой уменьшенных размеров морж с цыплячьими ногами и индюшачьим гребешком.

Неожиданно Умник, подняв стакан красного вина, радостно выкрикивает: „Скал!“, скалясь на меня и баскетболиста. Это он, думаю, пьет за мою нулевую стрижку, но он тут же поясняет, что это „ваше здоровье“ по-ихнему[10]. Викинги имели обыкновение, отмечая викторию, пить брагу из черепов побежденных.

Эта страна мне уже нравится.

Покончив с ужином, я предпринимаю попытку уснуть. Здоровый сон после убийства — это то, что мне сейчас необходимо. Но кажется, кроме меня, ни у кого нет потребности закрыть глаза. Викинги громко требуют очередной череп с коньяком. А затем из динамиков снова раздается голос за кадром — это командир воздушного судна делает какое-то объявление своим мужественным голосом, усиленным до максимума. Как и его коллеги со всех концов света, он изъясняется на эйрише, неудобопонятном языке поднебесья. Эти монологи из кабины пилота чем-то мне напоминают молитву на латыни, в которой у Господа испрашивают разрешения пересечь его лужайку. Новый монолог продолжается четырнадцать минут.

Я закрываю глаза. Воротничок Френдли сжимает мне шею, как удавка.

Я слышу, как у меня за спиной стюардесса принимает у двух развеселых скалолюбов очередной заказ на выпивку. А дальше по проходу компания пухленьких дамочек назюзюкалась, как в добрые школьные времена. Исландцы кажутся дальними родственниками русских, которые могут покинуть отчизну только в бессознательном состоянии и совершенно не готовы вернуться назад на трезвую голову. Невольно вспоминается старик Ивица, живший на нашей улице в Сплите. Он так боялся своей стервозной жены, что прежде чем слинять из дому на ночь глядя, всякий раз хорошо вымачивал свое мужество и снова показывался ей на глаза, только уже окончательно оглохнув от выпитого.

— Скал! Скал! — раздается со всех сторон. Какой уж тут сон, говорю я себе, открывая пастырские вежды.

А вот и до торговли дело дошло. Самолет превратился в летающий шопинг-молл. Стюардессы только успевают прогонять через машинку кредитные карточки и раздавать направо и налево солнцезащитные очки и шелковые галстуки. Никогда не видал ничего подобного. Даже в самолетах „Аэрофлота“. Смертельная комбинация: пьянство с шопингом. „Мейси“ и „Блумингдейлу“ есть над чем подумать: почему бы им не открыть бары в отделах мужской и женской одежды? У меня закрадывается подозрение, что в Исландии нет магазинов.

Невзирая на молитву командира корабля, ангелы продолжают щипать меня за ноги и давить на совесть, которая у меня по идее отсутствует. Моя профессия, в принципе, не дает побочных эффектов, хотя после выполнения задания чувствуется усталость. Физическая нагрузка не такая уж и большая, а вот душу, можно сказать, прошибает пот. Послеубойная сиеста чем-то сродни посткоитальной дреме: занятие любовью тоже не требует особых физических усилий (моя Мунита, например, предпочитает быть сверху), но внутренняя разрядка требует короткого отдыха.

В конце концов мне удается отвлечься от пьяно-стяжательских воплей пассажиров, и я забываюсь сном, оседланный Мунитой. Ее чудо-шары пляшут надо мной, а длинные черные волосы оглаживают мою дородную грудь, в то время как кончик белоснежной бороды Создателя бередит мою больную душу.

Глава 4. Отец Френдли

Просыпаюсь я от толчка. Приземлились мы жестко, так что самолет еще долго трясется от носовой части до хвоста. А может, это утреннее землетрясение? Сочный сексуальный голос из динамиков сначала на лунном, а затем на английском языке приветствует нас местной температурой 3° по Цельсию.

Все-таки, наверное, правильно эту страну назвали Исландией.

Фотографии в журналах не лгали. Действительно похоже на Луну. Серая, каменистая, покрытая мхом равнина и голубые холмы вдали. Видимо, это лава. Бескрайние поля лавы. Вулканический остров.

Когда я выхожу из самолета, стюардесса одаривает меня своей „вы-просто-душка“ улыбкой. Рукав сделан из стекла. В самом деле, этот ландшафт сильно смахивает на декорации „Звездных войн“. Я схожу на странную землю, стараясь выглядеть обычным путешественником, добросовестно имитирую походочку человека, которого накануне вечером я пустил в расход, беззаботно размахиваю его черным кейсом и сам весь в черном — ботинки, рубашка, пиджак и пальто, один воротничок белый. Мои только джинсы. Такой современный пастор.

К выходу из терминала прямо передо мной идет мой сосед по самолету. Для баскетболиста он как-то мелковат. Ниже меня, при моих ста восьмидесяти. Может, всех малышей присылают в самые маленькие лиги? Если верить Умнику, все население Исландии составляет триста тысяч. Закон такое позволяет? Это как если бы „Маленькая Италия“[11] объявила себя страной со своим национальным флагом и крошечной олимпийской командой. Они бы точно взяли золото в одной дисциплине — перестрелка в ресторане.

Карлик-баскетболист приводит меня к паспортному контролю. Перед стеклянной клеткой, в которой сидят два офицера, выстроились две очереди: одна для граждан стран, входящих в Европейский союз, и вторая для всех остальных. Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, входит ли Россия в ЕС, и тут до меня доходит, что я теперь американец. Я мистер Френдли. Очередь движется довольно быстро. Простая процедура, думаю про себя. Нашарив во внутреннем кармане черного пальто паспорт служителя божьего, я подхожу к стеклянной будке и протягиваю его офицеру, чернобровому парню с седеющей бородой. Он открывает мой паспорт, а затем произносит что-то на своем языке. Я вопросительно смотрю на него. Он повторяет фразу, и тут до меня доходит, что это русский язык. Хер моржовый блатыкает по-русски.

— Простите? — отвечаю на английском.

— Вы не говорите по-русски? — Он переходит на английский.

— Нет, я родился в Штатах.

Он поднимает паспорт:

— Здесь сказано, что вы родились в Смоленске.

Тут у меня сзади на шее все вены становятся толщиной со струну фендеровской бас-гитары. Твою мать! Я дал ему не тот паспорт! Я дал ему русский паспорт. Я теперь Игорь, а не Френдли. Полный здец.

— Э… Ну да. Родился, но потом мы переехали… мои родители переехали в Америку, когда… когда мне было шесть месяцев, так что… в душе я…

— Значит, с тех пор вы проживаете в Америке?

— Ну, в общем. Да. Именно.

Уфф.

— Но вы говорите со славянским акцентом? — не отстает от меня это чмо. Блин, куда я попал? Что он тут делает с такими способностями? Русский профессор-лингвист работает в паспортном контроле?

— Э… это довольно странная история. Мои… мои родители… мы жили в глухом лесу, там прошло все мое детство, и я слышал только их речь. А они говорили по-английски с очень сильным… э… русским акцентом.

Офицер смотрит мне в глаза долгих две секунды. Потом переводит взгляд на мой воротничок.

— Вы священник?

Определить его акцент мне не удается.

— Э-э, да. Преподобный… преподобный Ильич.

Хоть стой, хоть падай.

— Но в паспорте об этом нет ни слова, — возражает хмырь. Я торчу. По-моему, передо мной сидит упертый сербский жлобина.

Он просит меня подождать и уходит. За моей спиной раздается ропот недовольных. Я не оборачиваюсь.

Через минуту он возвращается вместе с пожилым офицером в синей рубашке. Они смотрят на меня оценивающим взглядом, как пара геев, решившая сообразить на троих. Но вот пожилой произносит с тем же акцентом, с которым говорили Умник и стюардессы:

— Вы священник?

— Да.

— Что вы делаете в Исландии? Вас сюда привели дела или?..

Наконец я нахожу правильную интонацию для Игоря. Его истинную православную суть.

— Труд священника — всегда удовольствие, но, если вам так угодно, можете считать это делом.

Мои слова производят на синерубашечника должное впечатление. Окинув меня с ног до головы беглым взглядом, он протягивает мне паспорт со словами:

— О'кей. Желаю удачи.

Надо ж так лохануться. Как можно быть таким беспечным? Как я мог… Стоп. А может, все правильно? Федералы, скорее всего, уже обнаружили тело преподобного Френдли. Ну сколько у них уйдет времени на опознание? И чтобы потом они узнали, что кто-то бороздит северные моря под его именем? Считай, что тебе улыбнулась удача.