Феликс Юрлов - История Индии. XX век.

• Название: История Индии. XX век.
• Автор: Феликс Юрлов
• Издательство: Институт востоковедения РАН
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89292-434-7

Книга представляет собой исследование политической истории Индии в XX – начале XXI в. В ней рассматриваются вопросы национально-освободительной борьбы против британской власти в Индии, раздел страны на Индийский Союз и Пакистан, становление независимой Индии, проблемы ее внутренней и внешней политики. Работа основана на широкой документальной базе, научных результатах прошлых и новейших исследований. Она может быть интересной для широкого круга читателей, в том числе преподавателей гуманитарных дисциплин, аспирантов и студентов. Авторы книги – известные востоковеды, специалисты по истории и социально-политическим проблемам Индии. Им принадлежат многие научные публикации, в том числе крупные монографии.

---

После 15 августа 1947 г., когда началось реальное воплощение «Плана Маунтбэттена» в жизнь, межобщинные столкновения вышли из-под контроля. Раздел страны на две части повлек за собой невиданные жертвы и страдания. Столкновения на религиозно-общинной почве и переселение сотен тысяч людей из Индии в Пакистан и, наоборот – из Пакистана в Индию сопровождались гибелью огромного числа людей, поджогами, грабежами, насильственными обращениями в иную религию.

Неру назвал это «кризисом индийской души», «человеческим землетрясением». Он писал: «Свобода пришла к нам, и она пришла с минимумом насилия. Но сразу же после ее достижения мы были вынуждены плыть по океану крови и слез. И хуже, чем кровь и слезы, был стыд и позор, который сопутствовал им. Куда подевались наши ценности и нравственные нормы, куда подевалась наша древняя культура, наш гуманизм и духовность и все то, что Индия защищала в прошлом? Темная ночь вдруг опустилась на эту землю, и безумие овладело людьми. Страх и ненависть ослепили наш ум, и все ограничения цивилизации были выброшены прочь. Ужас громоздился на ужасе, и мы почувствовали внезапную опустошенность при виде жестокого варварства человеческих существ. Свет, казалось, совсем исчез. Но нет, он еще иногда мелькал в яростной буре. Мы горевали по умершим и умирающим и по тем, для которых страдания были больше, чем смерть. Но мы еще сильнее горевали по Индии, нашей общей матери, ради свободы которой мы трудились долгие годы»[687].

Почти сразу же после провозглашения независимости Индии Панджаб, где беспорядки продолжались уже в течение нескольких дней, оказался на грани полного коллапса общественной жизни – там начались массовые столкновения между мусульманами, индусами и сикхами. 16 августа главнокомандующий бывшей армией Британской Индии, а с 15 августа – индийской и пакистанской армиями Клод Окинлек доложил генерал-губернатору Маунтбэттену, что Индия находится в состоянии гражданской войны.

17 августа Неру вылетел в Панджаб для встречи с премьер-министром Пакистана Лиакат Али Ханом. Они вместе обратились к народу с призывом к миру. Однако это не помогло. Столкновения продолжились с еще большей жестокостью. Так, 23 августа поезд с сикхами-мигрантами был атакован мусульманами г.Ферозпура. Было убито 25 и ранено 100 человек. В г. Кветте (провинция Белуджистан) между сторонниками Мусульманской лиги и пуштунами начались столкновения, которые переросли в схватки и тех и других с индусами[688].

24 августа Неру снова прибыл в Панджаб с той же целью. Однако, несмотря на его усилия, столкновения продолжались, и к концу августа они охватили почти весь Панджаб. В них погибали сотни людей. По пути в неизвестное будущее многие умирали от голода и истощения.

В конце августа 1947 г. в Калькутте начались столкновения между индусами и мусульманами. Туда приехал Ганди. 2 сентября он начал голодовку протеста против межобщинного безумия. 4 сентября лидеры этих общин подписали клятву, что они остановят эти столкновения. Только после этого Ганди прервал голодовку с намерением выехать в Панджаб, чтобы умиротворить и там враждующих людей. Но по пути он задержался в Дели, где также начались массовые религиозно-общинные столкновения, сопровождавшиеся большими жертвами.

За три недели со времени провозглашения независимости Маунтбэттен принял участие в проводах в Бомбее 5000 английских солдат и офицеров в Англию, а также отдохнул несколько дней в Симле. По пути туда его личный поезд был остановлен, и все 100 пассажиров-мусульман были убиты, за исключением личного слуги генерал-губернатора, который успел спрятаться под лавкой.

Судья Рэдклифф, который накануне Дня независимости завершил демаркацию границ между Индийским Союзом и Пакистаном, 17 августа улетел в Лондон. За три дня до этого он написал своему приемному сыну: «Никто в Индии не проникнется любовью ко мне за решение по Панджабу и Бенгалии. Около 80 млн. человек, имеющих повод для недовольства мной, начнут разыскивать меня. Я не хочу, чтобы им удалось это сделать». Впоследствии Рэдклифф сжег все документы, относящиеся к разделу[689].

Современники трагедии раздела Британской Индии, а затем историки и литераторы расходятся в оценках числа жертв во время религиозно-общинных столкновений. Наиболее часто повторяемая цифра – один миллион убитых в период раздела. Индийский историк Гьянендра Панде приводит эту оценку как некую среднюю между минимальной в 200 тыс. человек и максимальной в два миллиона[690].

Кроме данных об убитых в этой междуусобной бойне, есть и другие цифры, не менее важные для понимания масштабов этой человеческой трагедии. Так же, как и в случае с числом убитых, нет и, наверное, не могло быть сколько-нибудь точного числа беженцев из одного доминиона в другой в течение 1947 г. и 1948 г. Называют цифры в десять, двенадцать и даже пятнадцать миллионов. Но все они не имеют документального подтверждения, а дают лишь общее представление о трагедии библейского масштаба. По некоторым оценкам, около семи миллионов индийских мусульман мигрировали в Пакистан[691].

Примечательно в этой связи заявление губернатора Западного Панджаба Френсиса Мьюди о получаемых им донесениях о числе убитых. Он вспоминал: «Я должен был игнорировать любой доклад о беспорядках, если в нем не было указаний на то, что было убито, по крайней мере, тысяча человек. А если это было так, то я просил предоставить мне еще один доклад, подтверждающий это. Но я не помню ни одного случая, когда я был бы в состоянии сделать что-либо»[692].

Ужасающие масштабы гибели и страданий людей дали основание Раджагопалачари написать: «Если бы вице-король не передал власть (что он и сделал), то вообще не было бы никакой власти, которую можно было бы передать»[693].

В самом Дели трагическая драма разыгрывалась на глазах правительства. Тысячи мусульман-переселенцев прибывали в город и оставались в нем в поисках убежища. Они располагались во временных лагерях, мечетях, на мусульманских кладбищах, возле домов известных мусульман, в том числе двух министров правительства – Абул Калам Азада и Рафи Ахмед Кидваи. Вместе со многими делийскими мусульманами они держали путь на запад – в Пакистан. А навстречу им из Пакистана в Дели шли тысячи и тысячи индусов. В разных районах города вспыхивали кровавые столкновения. Полиция получила приказ стрелять на поражение при возникновении беспорядков. Город был парализован, транспорт, телефон и телеграф не работали. Среди убитых и пострадавших больше было мусульман. Мечети подвергались нападениям и осквернениям. Ганди осудил все это как «позорное пятно на индуизме и сикхизме»[694]. В это же время в Синде были подвергнуты нападениям и осквернению индусские храмы[695].

21 сентября Маунтбэттен, Неру и Патель (вице-премьер, министр внутренних дел) вылетели в Панджаб, чтобы оценить масштабы миграции. Около г. Ферозпура они из самолета увидели караван переселенцев и, пролетев 50 миль, не нашли его конца[696]. Переселенцы медленно передвигались на арбах, запряженных волами, или шли пешком, неся на спине детей, стариков, больных. Над караваном кружили стервятники в ожидании очередной смерти людей, что постоянно и происходило[697]. Страдания и муки не объединяли людей из разных общин, а еще больше отдаляли их друг от друга. Хрупкий мир рушился на глазах и уступал место жестокой бойне.

В условиях огромного напряжения и неопределенности в стране и обществе в руководстве Конгресса стали проявляться признаки серьезных противоречий и даже раскола. И прежде всего между Неру и Пателем. Патель считал, что либеральное отношение Неру к мусульманам вредно для страны, так как оно могло подорвать ее национальную безопасность. Он также не разделял негативного мнения Неру о РСС, члены которого, по мнению Пателя, были «любящими свою страну» патриотами. РСС в день провозглашения независимости Индии объявил о трауре «в связи с разрушением священной неделимости Бхарат-маты (Матери-Индии)». В первом номере его еженедельника «Organiser» 3 июля 1947 г. была опубликована статья Ш.П. Мукерджи «Индусы никогда не примирятся с разделом Индии»[698].

Многие в руководстве Конгресса уже обсуждали вопрос о целесообразности его раскола на две части – правую, которую возглавил бы Патель, и левую во главе с Неру. После того, как президент Конгресса Дж.Б. Крипалани подал в отставку в знак протеста против обострившихся отношений между Индией и Пакистаном, Пателю удалось провести на этот пост Пуршоттама Дас Тандона. Последний открыто выступал с позиций ортодоксального индуизма в поддержку жесткой линии в отношении Пакистана.

Несмотря на различия в подходах к некоторым крупным проблемам, в стиле работы и темпераменте, оба лидера Конгресса – и Неру, и Патель – признавали, что они чаще дополняют друг друга, чем противостоят. Патель выразил это в одной фразе: «Наше сочетание нерушимо, и в этом наша сила»[699]. Большую роль в смягчении разногласий между Неру и Пателем сыграл Ганди. 11 января 1948 г. Ганди заявил, что лучше «распустить» Конгресс, который стал «местом коррупции» и «властного политиканства». На следующий день он объявил голодовку в знак протеста против религиозно-общинных столкновений. Он также требовал, чтобы правительство передало Пакистану причитавшиеся ему 550 млн. рупий (около 30 млн. фунтов стерлингов). Оно не делало этого в связи с конфликтом по вопросу о Кашмире, но когда Неру и Патель вместе посетили голодавшего Ганди, этот вопрос был решен в пользу передачи денег[700]. Тогда же произошло и сближение позиций Неру и Пателя по другим проблемам.