Наталья Миронова - Случай Растиньяка

• Название: Случай Растиньяка
• Автор: Наталья Миронова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52393-1

Познакомился мужчина с женщиной. Она понравилась ему, он – ей. Только она замужем, он женат, и оба скрывают это друг от друга. Она вышла замуж по глупости, чтобы у ребенка был отец. Он женился по расчету на дочери своего начальника. Ни один о другом правды не знает, а правда оказывается такой страшной, что только истинная любовь может не разрушиться от нее.

---

–  А почему картины не подписаны? – полюбопытствовал он.

–  Причуда хозяйки галереи, – ответила она, пожимая плечами. – Чтобы фамилия художника не влияла на выбор. Здесь выставлены многие известные авторы.

–  А хозяйка, значит, не вы?

Женщина повернулась к нему.

–  Мы с вами уже установили, что хозяйка – Этери Элиава, а я на нее не похожа. Что же вы все-таки выбрали?

–  Вот и вот, – показал он не без гордости.

Неужели ему удалось вслепую угадать картины известных авторов?

Лицо у нее стало какое-то странное. Растерянное. Изумленное. Недоверчивое. Она взглянула на него с подозрением.

–  Подстроить это вы не могли…

–  Подстроить? – удивился он. – Я ничего не подстраивал! Мне просто понравились эти картины. Вот – номер два ноль девять семь и два ноль девять восемь.

–  Вы хотите их купить? – спросила женщина. – Обе?

–  Ну, раз уж я не могу выбрать одну и унести бесплатно…

–  Это была просто шутка, – потупилась она.

–  Я так и понял, – улыбнулся он.

Только теперь он заметил, что она держит в руке стопку бумажных листов, скрепленных зажимом на картонной подставке. Прейскурант, догадался он. Или, вернее, каталог. В таких местах, наверно, полагается говорить «каталог». Прейскурант – это для ресторанов. Ему очень хотелось пригласить ее в ресторан.

Она перелистала каталог, сверилась с номерами. Непонятно почему, но она вдруг заговорила ужасно сухо и официально:

–  Номер два ноль девять семь стоит три тысячи долларов. Номер два ноль девять восемь – три с половиной. Могу сделать перерасчет по сегодняшнему курсу в рублях, если вам так понятнее.

–  Не нужно. Я предпочитаю оперировать долларами. Привычка, – добавил он. – Но теперь я могу узнать, как называются картины и кто авторы?

Он ничего не понимал, но этот невинный вопрос расстроил и смутил ее еще больше.

–  Что-то не так? – спросил он. – Они не продаются?

–  Продаются, – ответила она подавленно, – я же назвала вам цену. Просто я хотела бы понять, почему вы выбрали именно эти картины.

–  Вы посоветовали выбрать то, что скажет нечто важное лично мне. Вот я и выбрал.

–  Номер два ноль девять семь называется «Натюрморт». А номер два ноль девять восемь – «Отравленное небо». Оба полотна написала я.

–  Так вы художница? – обрадовался он.

–  Ну, художница – это сильно сказано. Но Этери считает, что в моих картинах что-то есть, вот и выставляет. Между прочим, один такой этюд с небом – ну, не совсем такой, похожий, – у меня уже купили. Но это было давно, года четыре назад, если не пять. Вас это не смущает?

–  Нет, конечно! Приду в Третьяковку, а там висит такая же картина, как у меня дома. Гляну этак через плечо и скажу: «Да у меня дома такая же. Даже лучше».

Вроде бы ему удалось ее развеселить. Она опять улыбнулась, и опять эти чудные ямочки заиграли у нее на щеках.

–  Увы, мой этюд купила не Третьяковка, а частное лицо. Даже не знаю, кто именно.

–  Ладно, какая разница. Могу я узнать фамилию автора?

–  Лобанова, – сказала она. – Екатерина Лобанова. Можно просто Катя.

–  А меня зовут Герман, – представился он. – Герман Ланге.

–  Ланге? – переспросила Катя. – Вы немец?

–  Поволжский, – ответил он. – Вас это смущает?

Ее смутил его вопрос.

–  Вовсе нет. Почему вы спрашиваете?

–  Многие до сих пор относятся с предубеждением.

–  Только не я, – покачала головой Катя Лобанова. – Подождите, я вам сейчас счет выпишу.

–  Да не нужно, – попытался остановить ее Герман.

Он испугался, что на этом их знакомство и закончится. Но она слушать ничего не хотела. Сняла картины со стены – для этого пришлось отключать какое-то хитроумное устройство – и позволила ему только отнести их обратно к входу в галерею, где была ее канцелярия. А сама вновь включила устройство, села за столик и начала выписывать счет в трех экземплярах.

–  Прямо как в химчистке, – пошутил он и тут же испугался, что она обидится.

Но она опять улыбнулась ему в ответ.

–  Что делать, у нас строгая отчетность. Если у вас нет всей суммы сразу, я могу принять задаток. Четверть общей стоимости покупки. Если передумаете, задаток я вам верну.

–  А что, похоже, я могу передумать?

Она впервые взглянула на него внимательно, даже пристально, и признала про себя, что он этого заслуживает. Настоящий Зигфрид. Черты лица грубоваты, но все равно по-своему хороши. Коротко подстриженные льняные волосы подчеркивают лепку головы и лица. Выразительные, хотя и тяжеловатые скулы. Глубоко посаженные глаза смотрят пронзительно-голубыми льдинками норвежских фьордов из впадин глазниц. Но больше всего ее поразил мощный подбородок, словно вытесанный из скальных пород.

–  У меня есть эта сумма, – сказал он. – Могу я расплатиться карточкой?

–  Конечно. – Она указала на установленный на столе аппарат.

–  Кое-где они не работают.

–  У нас все работает, – заверила его Катя, взяла карточку и провела ею по щели аппарата. – Я сделала вам скидку.

–  Зачем? Я же не просил!

–  Так полагается. Вы же купили сразу две картины. – Она протянула ему копию счета.

–  Но это значит, что вы получите меньше денег, – возразил Герман, подписывая чек.

–  Ничего, переживу.

Что-то странное послышалось Герману в ее голосе. Он подозрительно покосился на нее. Мягкое доброе лицо Кати с чуть вздернутым носом на миг словно окаменело.

–  Ну, значит, мы имеем полное право и даже обязанность прогулять эту разницу, – предложил он. – Давайте сходим куда-нибудь.

Она как будто растерялась. По лицу было видно, что сейчас откажет. Герман принялся лихорадочно соображать. В ресторан? Как-то несолидно. В театр? А в какой? Нет, не годится. Его осенило:

–  Давайте сходим в клуб. Послушаем хорошую музыку. Я узнаю, где играет приличный джаз… – Он уже вынул мобильник. – А по дороге вы мне еще расскажете про Мазаччо… Кстати, – Герман подошел к застекленному шкафчику, куда Катя уже успела убрать книжки, – а это продается?

–  Конечно.

–  Можно мне вот эту – про Мазаччо?

–  Пожалуйста. – Катя открыла шкафчик и вынула книжку.

–  Может, порекомендуете что-нибудь еще? Или за это тоже полагается скидка? – лукаво осведомился Герман.

–  Нет. Но, мне кажется, с вас пока хватит и Мазаччо. Если хотите научиться понимать живопись, действовать надо постепенно.

–  А вы где учились?

–  Понимать живопись? Этому каждый учится сам, – уклонилась она от ответа. – Хотите знать, где я получила образование? В «Сурке», как у нас говорят. В институте имени Сурикова.

–  А в институте не учат понимать живопись? – не отставал Герман.

–  В институте учат специальности. – На этот раз улыбка явно была усталой. – Чтобы понимать живопись, надо просто смотреть на картины. Часто и подолгу. Институт может и отбить охоту к живописи. Но кое-что полезное он дает. Хотите понимать живопись, хорошо бы знать, что такое ракурс и перспектива, а не говорить «вот эта штука».

–  Давайте продолжим разговор по дороге в клуб. – Герман решил проявить упорство. – Прошу вас, не отказывайтесь! Это же такой редкий случай: я увидел вас, вошел в галерею и с ходу выбрал две ваши картины, хотя я в этом ни черта не разбираюсь… – Он смешался. – Мне просто повезло. – Он улыбнулся ей самой подкупающей улыбкой, какую только сумел изобразить. – Что вы больше любите: фолк, джаз или блюз?

–  Авторскую песню, – сдержанно отозвалась Катя. – Если уж хотите в клуб, давайте сходим в «Гнездо глухаря».

–  Ладно. – Герману столько раз приходилось вести напряженные переговоры, что он научился делать непроницаемое «покерное» лицо, ничем не выдавая своих чувств, но ее выбор его немного разочаровал. – Решено: идем в «Гнездо глухаря». Вы когда здесь закрываетесь?

–  В шесть.

–  Тысячу раз успеем. Я заеду за вами. Где вы живете?

–  Здесь, над галереей. А могу я вас спросить, как вы здесь оказались? Вы вроде бы не арбатский завсегдатай.

Герман охотно рассказал, как у него сорвались переговоры с провинциальным партнером, застрявшим в пробке.

–  Мы все перенесли на завтра, на Кутузовский… вот, шел, прогуливался… и такая удача…

Катя все колебалась.

–  На Кутузовский? А что там?

–  Наш офис. Корпорация АИГ.

Видимо, она что-то слышала о корпорации АИГ.

–  Хорошо. Куда вам доставить картины?

–  Доставить? Да я их с собой унесу!

–  Ладно, я сейчас упакую.

–  А у вас еще что-нибудь есть? – спросил Герман.

–  Хотите скупить все мое творчество? – Она улыбнулась, но улыбка вышла невеселая. – Нет, здесь пока больше ничего нет. Но Этери что-нибудь вывесит, не беспокойтесь.

–  Этери – ваша подруга?

–  Да, – ответила Катя удивленно. – У нее есть еще галерея на Винзаводе и была еще одна на Арт-Стрелке, это на Берсеневской набережной, но там все позакрывали. Ну а меня она бросила на этот участок.