Наталья Иртенина - Белый крест

• Название: Белый крест
• Автор: Наталья Иртенина
• Издательство: Эксмо : Лепта
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16832-Х

Революция 1917 г. так и не произошла из-за масштабного космического катаклизма, и после кровавого хаоса история человечества пошла по иному пути. К середине XXI века мир оказался полностью поделен между тремя сверхдержавами — Российской Империей, Американскими штатами под властью оккультных сект и азиатскими исламскими Соединенными Королевствами.

В центре внимания спецслужб России оказался маленький ребенок, подвергшийся воздействию темных сил. За ним ведут охоту агенты заокеанской правящей секты, лидеры которой уверены в его мессианском предназначении. Перед службами стоит задача спасти ребенка от уготованной ему роли Антихриста. Слепым орудием борьбы цивилизаций становится также представитель искусственно выведенной в Штатах расы людей — голем, возомнивший себя сверхчеловеком. А из-за края земли, образовавшегося в результате катастрофы, за всем этим наблюдает Зверь…

---

Мурманцев пробрался в дальний угол и укрылся тенью широкого, прямоугольного в поперечнике столба. Официант подал меню, и он углубился в тщательное изучение блюд, изредка взглядывая на компанию. Залихватский его не заметил. Петра Иваныча с Мефодием Михалычем сегодня не было видно. Остальные его не могли узнать.

Насколько было слышно, господин Еллер продолжал монотонно излагать нечто концептуальное. В этом было столько неприятной жутковатости, что Мурманцеву нестерпимо захотелось встать, подойти и остановить это безадресное глаголание ударом кулака. И еще подумалось, что, вероятно, в своей жизни господин Еллер бывал не раз бит. Уж во всяком случае получал немало пощечин, как та, от столичного ссыльного повесы Войткевича.

Вдумчиво просмотрев меню дважды, от и до, Мурманцев заказал один кофе, чем сильно разочаровал официанта.

Тем временем господин Еллер наконец-то был услышан. Все прочие разговоры и препирания за длинным столом затихли, и головы повернулись к Моне. Это, впрочем, нисколько не оживило его монотонное зудение. Мурманцев решил, что сегодня господин Еллер в плохом настроении.

— …встать над примитивной бинарной логикой. Сделаться выше убогого деления на плохое-хорошее, — по-оракульски изрекал Моня. — Понять, что вечное, непреодолимое противостояние добра-зла есть иллюзия, вымысел, изобретение мелких умов, неспособных вместить противоположные смыслы…

— Это он про что? — встрепенулся сосед Аркадия, тот, который с осоловелыми очами.

— Про философию, — выдохнул другой сосед, откладывая свой огурец на вилке. — Наш Моня — умммнейшая голова! Чччерт его дери!

— Это потому что он еврей, — объяснил господин Без Имени.

— …находить точку равновесия противоположных констант, — продолжал Моня, будто заведенный. — Примирить противостоящие силы. В каждом янь есть доля инь, и наоборот. Их нужно ассимилировать в еще большей степени. Чтобы черное и белое стали равно серым. Серый — цвет свободного человечества. Сверхчеловечества. Добро и зло должны быть нейтрализованы. Это достигается ослаблением одного, когда оно сильнее другого, и усилением, когда оно слабее. Предание и предательство — у них один корень…

— Па-азвольте! — вдруг возмутился господин Без Имени. — Как это так? Это как это? А?

— А вот так это! — азартно возразил ему Коломенский и изобразил на пальцах обидный шиш.

Тут же поднялся шум. Выпивохи под образовавшийся предлог затеяли перепалку. Компания по-быстрому разделилась на сторонников Мони, противников и неопределившихся. Все пытались переорать друг дружку, тыкали пальцами, уже грохали стаканами об стол, кипятились и багровели. Сам же виновник перебранки в ней не участвовал, довольствуясь тихой ролью наблюдателя.

Мурманцев боролся с желанием повторить жест Войткевича. Не было никаких сомнений, что Моня водил отнюдь не шапочное знакомство с оккультными мистиками, именующими себя «Люданы». Напротив, господин Еллер демонстрировал глубокое погружение в их идеологию. Карамышев описал ее по телефону в двух словах, но этого было достаточно, чтобы понять суть.

И сейчас эта суть стояла у Мурманцева перед глазами — в виде орущих друг на друга и уже приноравливающихся к рукопашной людей. В самом этом предложении слить черное и белое в одно корыто, не делать между ними различия заключена мощная разрушительная энергия. Очень интеллигентная, скромная, не афиширующая себя агрессия. Чрезвычайно зловредная.

Коломенский схватил господина Без Имени за нос и стал крутить. Тихий обычно Жорж приложил кого-то блюдом по уху. Поэтический Аркадий упоенно не то оборонялся, не то атаковал вилками, зажатыми в обеих руках на манер шпаг.

— Вы сударь, дурак и бездарь! — орал один.

— А вы, милостидарь, грошовый щелкопер и невежда! — парировал другой.

— Мошенник! Прихлебатель! Удод!

— Извольте тотчас же взять свои слова обратно, или я дам вам в рыло!

— Руки коротки у вас, сударь мой!

— Зато у вас язык длинен, как у гадюки!

— А-ах!

Не на шутку разыгравшийся тонкий, изящный Жорж рьяно, в исступлении размахивал блюдом направо и налево. С его стороны это, очевидно, был бессмысленный и беспощадный бунт, о котором предупреждал классик. Двое, испробовавшие блюда, уже лежали на столе и на полу. Три официанта наблюдали за борьбой страстей с видом арбитров, присуждающих очки.

Из- под стола между стульев выполз на карачках психоаналитик Залихватский, сбросил с плеча и рукава остатки мясного салата под морковным соусом и, не оглядываясь, дезертировал в уборную.

Мурманцев отставил кофе и пошел за ним следом, брезгливо обогнув безобразную свалку. Официанты, молча посоветовавшись взглядами, начали оттаскивать в сторону поверженных.

В уборной Филипп Кузьмич со стоном мочил холодной водой лоб — там вспухла большая шишка. Психоаналитик смотрел на себя в большое зеркало глазами, полными страдания и смятения. Увидев же позади себя вошедшего Мурманцева, на секунду застыл, а затем издал особо протяжный горький стон.

— Мое лицо! Что они сделали со мной! Вы видите, сударь! Теперь я не могу работать — лицо мой рабочий инструмент! Я не могу показываться в таком виде моим пациентам! Что они скажут!

— Не стоит преувеличивать, — сухо произнес Мурманцев. — Нет у вас никаких пациентов. Отвечайте, быстро и не раздумывая: что вы здесь делаете?

— Я… я… — Залихватский съежился и ссутулился в предчувствии новых неприятностей. — Я обедал здесь, сударь… А в чем, собственно, дело? — хамовато спросил он, решив, вероятно, что лучшая защита — нападение.

Мурманцев извлек из кармана и ткнул ему под нос удостоверение в раскрытом виде.

— Белая Гвардия? — порозовев, выдавил Залихватский. — Но я ничего противозаконного не совершил! Я лояльный подданный Его Величества!

— Тогда зачем оправдываться, если ничего не совершили?

Психоаналитик скосил глаза на дверь из уборной, оценивая шансы сбежать. Увы, их не было. Мурманцев своей широкой спиной и непримиримой позой перекрывал ему пути отхода.

— Вы меня арестуете? — спросил безнадежно Залихватский, совсем поникнув.

Мурманцев сделал шаг вперед. Психоаналитик прижался к стене возле зеркала.

— Я предупреждал, чтобы вы не попадались мне на глаза, — мрачным голосом произнес Мурманцев.

Залихватский растерянно моргнул раз, другой.

— Откуда же я мог знать, что вы здесь появитесь, суда… господин капитан, — с жалобной, заискивающей улыбкой промямлил он.

— Вы должны были предполагать это на основании того, что я живу в этом городе, — твердокаменно, с непроницаемым лицом сказал Мурманцев. — Как давно вы посещаете это кафе? Говорите только правду.

— Я всегда говорю только правду, — Залихватский попытался принять гордый вид, но у него не получилось. — Это кафе я посещаю всегда, когда приезжаю к моей родственнице, вдове судового промышленника Карзинкина.

Мурманцев достал бумажник и вынул фотографию арестованного Яковлева, сделанную в тюрьме.

— Этого человека видели здесь когда-нибудь?

Залихватский долго рассматривал снимок, моргая, потом кивнул.

— Безусловно, я видел его здесь. Но припомнить, когда…

— Это и не требуется.

Мурманцев удовлетворился ответом и убрал фото. Его предположение совершенно подтвердилось. Яковлева натравил на гильдмастера господин Еллер, тем же самым способом, каким подсунул следствию по делу об убийстве — в лице Мурманцева — тупиковый «японский след». Просто гений какой-то.

Тем не менее доказательств вины господина Еллера не было по-прежнему. Свидетельство почти что признанного сумасшедшим Касигавы и факт гениальной Мониной ловкости к делу не идут никак.

Мурманцев посмотрел на жмущегося у стены психоаналитика с яркими морковными кляксами и дорожками на светлом сюртуке.

— У вас есть два часа на то, чтобы убраться из города.

Глаза у Залихватского стали круглыми, обиженными и просящими.

— Что ж это… я не могу так… у меня обязательства… хотя бы два дня!..

Мурманцев был неумолим.

— Предпочитаете быть задержанным по подозрению в причастности к антигосударственному заговору?

Залихватский побелел и начал оседать.

— Сейчас вы выйдете отсюда и, не задерживаясь, отправитесь к вдове Карзинкиной укладывать чемоданы. А если я увижу, что вы заговорили с кем-то из присутствующих здесь господ…

Филипп Кузьмич перестал падать и энергично затряс головой.

— Ни с кем, — он приложил руку к сердцу, — никогда. Я лояльный подданный Его Величества, суд… господин капитан.

— Тем лучше. Идите.

Мурманцев освободил проход и вышел вслед за психоаналитиком, шествующим на деревянных ногах.

В зале трактира утихомиренные выпивохи залечивали раны. Разбушевавшегося Жоржа умотали чьим-то плащом, и теперь он сидел на стуле, как в смирительной рубашке, в недоумии хлопая глазами. Кто-то стонал, кто-то с помощью официанта соскребал с себя квашеную капусту. Аркадий бросил свои шпаги-вилки и стоял в стороне, вдумчиво созерцая арену побоища. На лице у него царило яростное вдохновение. Надо было полагать, что в результате на свет явится какая-нибудь героико-батальная поэма. Коломенский лежал на полу без сознания, и по лбу у него струилась кровь, а под глазом разливался этюд в багровых тонах. Видно, и ему досталось Жоржева блюда. Господин Без Имени торжествующе стоял над телом, нежными прикосновениями проверяя состояние своего пострадавшего от кручения носа. При этом произносил эпитафию: