Этьен Кассе - Исповедь меча, или Путь самурая

• Название: Исповедь меча, или Путь самурая
• Автор: Этьен Кассе
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9684-1452-6

Меч и Япония неразделимы. Путь самурая — это путь меча, очерченный вошедшим в легенды «Кодексом Бусидо». Меч как символ, меч как любовь, меч как истина — в раннем невероятном расследовании Этьена Кассе, отправившегося в Страну восходящего солнца за великой загадкой пути Самурая.

Захватывающие легенды и исторические материалы переплетаются в повествовании автора. Еще одна попытка понять загадочный Восток и еще более загадочную Японию приводит читателя не только к новым загадкам, но и к иному взгляду на свою собственную жизнь.

---

Нормы гири в сознании японцев всегда были неотделимы от ниндзё, что в переводе означает «человеколюбие». Да, суровых самураев учили и человеколюбию! Молодые самураи считали, что ниндзё отражает подлинные чувства, не порабощая человека. У японских самураев было даже изречение: «Поскольку чувствую ниндзё, соблюдаю гири, соблюдая гири, вызываю к себе чувство ниндзё». В книге Иосисоки Нода «Introduction to Japanese Law» описал нормы гири у самураев. У них считалось, что человек, не проявляющий гири по отношению к тому, к кому оно должно проявляться, был достоин только презрения. Однако считалось, что к гири нельзя принуждать и тот, кто заставлял другого исполнять гири, сам оказывался его нарушителем. Самураи говорили, что те, кто отступает от норм гири, теряют лицо. Такие буси начинали восприниматься как безнравственные личности. В свою очередь, отступники должны были испытывать чувство стыда, они «не могли смотреть людям в глаза».

И поскольку стыд неразрывно связывался у самураев с совестью, которая побуждала юного буси к самоуважению, то можно сказать, что гири стимулировало нравственное поведение самурая.

В «Кодексе Бусидо» сказано:

«Когда преступникам выносили приговор, Накано Кадзума всегда делал наказание не таким строгим, как предполагалось вначале. Эта мудрость была доступна только ему. Тогда приговор могли выносить несколько человек, но если бы не Кадзума, никто из них не проявил бы милосердия».

А еще Учитель наставлял юного буси следующему:

«Хочешь быть истинным самураем? Научись кланяться!»

Научись кланяться!

В 1906 году Какудзо Окакура писал в «Книге о чае»: «Наш этикет начинается с изучения того, как предлагать человеку веер, и заканчивается правильными жестами для совершения самоубийства».

Начиная со Средневековья в Японии вообще все приветствия всегда сопровождались поклонами. Одзиги, то есть поклон, являлся важной составной частью учения юного воина. Кто же, кому и как отвешивал поклоны?

Естественно, кланялись старшему, мужчине, Учителю. Даже если ученик однажды сделается сёгуном и после этого вдруг встретит своего бывшего Учителя, он будет кланяться ему столь же низко, как и в годы раннего ученичества. Ибо Учитель сделал его человеком.

У самураев существовало три вида поклонов: сайкэйрэй, церемониальный и легкий поклоны. Сайкэйрэй был высшей формой приветствия, поклоном, который совершался медленно, глубоко и выражал полнейшее, абсолютное почтение. При церемониальном поклоне корпус самурая должен был наклоняться на двадцать-тридцать градусов и в таком положении оставаться приблизительно две-три секунды. Если кого-либо приветствовали сидя на полу, то руки самураи клали на пол ладонями вниз на расстоянии десяти-двадцати сантиметров друг от друга, а голову склоняли так, чтобы она находилась над полом на высоте десять-пятнадцать сантиметров. В случае легкого поклона делался небольшой наклон корпуса и головы, продолжающийся лишь одну секунду. Руки при этом самураи держали по бокам или на коленях.

Возможно, вам все эти поклоны и покажутся чем-то до крайности громоздким. Однако именно с них начиналось для самураев общение людей.

В XX веке Всеволод Овчинников напишет в своей книге «Сакура и дуб»: «Японская вежливость… это нормы подобающего поведения, внедренные в быт острием меча. Она сложилась на основе феодального этикета, нарушение которого считалось тягчайшим преступлением. Черты этой древней дисциплины доныне видны в поведении японцев. Японская вежливость — это не низкие поклоны, которые выглядят весьма нелепо в современной уличной толпе или на перроне метро. японская вежливость — это прежде всего стремление людей при любых контактах блюсти достоинство друг друга; это искусство избегать ситуаций, способных кого-либо унизить. Раз мораль требует от человека хранить свою репутацию незапятнанной и мстить за нанесенные оскорбления, он, по логике японцев, должен всячески остерегаться случаев, когда в этом может возникнуть необходимость»[6].

В «Кодексе Бусидо» сказано:

«Один человек хвастал: „Такой-то очень вспыльчив, но я прям о сказал ему, что…“ То, что он сказал, можно было бы не говорить, потому что сказавший прослыл грубым человеком. Такое поведение недостойно похвалы, потому что все еще является незрелым. Самурая уважают за его хорошие манеры. Говорить с другим таким образом — все равно что участвовать в ссоре копьеносцев из низшего сословия. Это пошло».

«Когда разговариваешь со старшими или влиятельными людьми, следует быть осмотрительным и не высказываться много о таких вопросах, как учение, мораль и традиции. Подобные высказывания звучат неучтиво».

Благодаря родителям, покровителю и Учителю юный самурай вступал на Путь — Путь воина.

Рай самураев

Маленькая девочка со всех ног бежала через лес.

Была она тоненькой, а детской девичьей одежды не носила — были на ней лишь рубашонка и штанишки. Так удобнее бегать. Она хорошо знала дорогу и размахивала крепко сжатыми кулачонками, таким образом помогая себе во время бега. Каждую сотню шагов девочка выкрикивала одну и ту же фразу:

— Наконец-то!

И вновь через сотню шагов:

— Наконец-то!

Была она быстронога, словно молодой олененок. Деревья мелькали, темные пятна сменялись на яркую зелень, волосы девочки развевались на бегу.

— Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то! — задыхалась она.

Никто не мог услышать ее в глухом лесу, но вскоре девочка выбралась на дорогу, которой бегала уже тысячи раз, дорогу, извивавшуюся змеей.

И вот на горизонте появились долгожданные первые дома, деревня, в которой как раз и обитала девочка. Домишко, где она жила с четырьмя своими братьями и двумя сестрами, девочка смогла бы безошибочно распознать и с закрытыми глазами в кромешной тьме, даже с мешком на голове. Все это уже было испробовано ею в их играх.

Акира, которому лишь совсем недавно миновало двадцать лет, самый старший из братьев, сидел у дома и играл на свирели. Иногда он даже зарабатывал на хлеб сим искусством. Младшая сестра со всех ног кинулась к нему. Девочка задыхалась, длинные волосы растрепались, ленточку же она потеряла во время бега.

— Наконец-то! — выдохнула она прежде, чем Акира смог что-либо сказать или сделать. — Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то!!!

— Состязание за меч и звание самураев?

— Да, состязание!

— Ты видела собственными глазами?

Она подалась вперед, уперлась руками в колени и отдышалась:

— Люди сёгуна развешивали объявления даже на деревьях. Я ни одного сорвать не могла, слишком высоко, но один из добрых людей прочитал мне его. Состязание начнется через четыре дня. Драться будут не на жизнь, а на смерть.

Лицо Акиры накрыла тень пролетевшей птицы.

— Не на жизнь, а на смерть. Как я и опасался. Но мы все уже решили. Выходим еще сегодня.

— Я с вами, да? Ты же позволишь мне пойти с вами?

— Мы же уже все решили, Лицин. Мы пойдем вдвоем, и этого довольно. Большой город слишком опасен для таких людей, как мы.

— Но кто же тогда будет переживать за тебя? У всех остальных бойцов будут свои зрители!

Акира наклонился и нежно обнял сестру:

— Когда люди увидят наш меч, увидят, как я борюсь, вот тогда они и начнут переживать за меня, это я тебе обещаю.

— Но я хочу быть рядом!

— Мы обо всем расскажем вам, когда вернемся домой.

Внезапно Лицин нахмурилась:

— А что значит «не на жизнь, а на смерть»? — Ее личико было серьезно, а нижняя губка чуть оттопырена в волнении.

Акира задумался на мгновение:

— Это значит… ну… каждый из борцов клянется драться как можно лучше.

Лицин сдвинула бровки:

— А если вы будете драться лучше всех, вы победите?

— Да. Только тогда мы и сможем победить…

Их было семеро детей, детей героя Текемады и его жены Гианы.

В свое время Текемада был знаменитым защитником преследуемых и обманутых, одержавшим победу во множестве сражений. Сначала он бился за армию Шести императоров, а затем завоевывал славу своим знаменитым мечом Коцекиром. Повсюду в стране до сих пор судачили о том, что Текемада зарыл все свои сокровища в земле и повезет тому, кто сможет отыскать их.

Когда Лицин, седьмая из их детей, была еще совсем мала и не могла говорить, Текемада вернулся с поля сражений с болезнью, которой заразил и мать своих детей. Впрочем, все дети остались здоровыми, болезнь передавалась лишь из-за того, чем отец тайно занимался с матерью, и, как он говорил, только с ней одной. С каждым днем силы родителей угасали. Акире было тогда тринадцать лет, и он заботился о них, да и второй по старшинству брат, Токото, что был младше Акиры на два года, помогал ему чем мог. Но уже через полгода родители умерли, и семеро детей героя Текемады остались сиротами.