Михаил Волков - Баиро-Тун

• Название: Баиро-Тун
• Автор: Михаил Волков
• Издательство: Земля и Фабрика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1929

Автором настоящего рассказа, присланного на литконкурс «Всемирного Следопыта» 1928 года под девизом «Кливер-фал», оказался Михаил Васильевич Волков (из Владивостока). Рассказ получил 6-ю премию — 150 руб.

Иллюстрации — по рисункам автора

---

VII. Силой атома.

О многом беседовали мы с ученым марсианином, однако, всего не перескажешь. Дальнейшие наши разговоры я буду передавать для большей ясности в обычной форме.

— Зачем у тебя на лице эта дымчато-розовая пластинка? — спросил я Баиро-Туна.

— Она уменьшает свет Солнца и предохраняет от пыли. Наши глаза на Зентаре не привыкли получать столько света от Солнца.

— А это что за трубка со шнуром?

— Это смерть.

— Как же ты ею пользуешься?

Марсианин прицелился в скалу, высотой около пяти метров, находившуюся на расстоянии ста метров от нас, повернул на пол-оборота рычажок верхнего кружка на черной нагрудной коробке и нажал кнопку на ручке своего оружия. Послышался легкий треск, свист, и через две секунды раздался у скалы оглушительный взрыв, напоминавший выстрел крупнейшей пушки, и кварцевая скала превратилась в мелкие камешки и пыль. На ее месте образовалась глубокая широкая яма... В нас ударило горячей бурной струей воздуха. Я был поражен.

— А если стрелять на близкое расстояние, то ведь и кости все тебе переломает, да и сгоришь, пожалуй, от горячего воздуха.

— Нет, в таком случае следует передвинуть рычажок лишь на несколько делений, и разложение атомов в заряде будет происходить не столь интенсивно.

Я поставил на десять шагов от Баиро-Туна пустую консервную жестянку:

— Можно стрелять на такое близкое расстояние?

— Можно.

Баиро-Тун выстрелил. То же явление: взрыв, но слабее первого, порыв теплого воздуха, и банка разлетелась на кусочки.

— А далеко может бить это оружие?

Марсианин задумался, переводя свои меры на наши:

— На шестьсот метров.

— А наши винтовки бьют на три километра!

— У нас есть и другое оружие, построенное по этому же принципу, небольшое, в роде ваших ружей. Оно бьет на пять километров. Но ваши винтовки при маленькой ошибке дают промах, а наше ружье на расстоянии тысячи метров производит своей пулей разложение атомов, способное уничтожить все кругом радиусом на шестьсот метров.

— Ого! Значит, в окружности диаметром в шестьсот метров — смерть. Действительно, это посильнее наших крупных фугасных бомб. И подумать только, что такая маленькая пулька дает такой ужасный результат!..

Но тут же я вспомнил, что какой-то ученый доказывал, будто один грамм вещества, кажется, глины, может развить при разложении атома энергию, достаточную для приведения в движение паровоза в течение целого года.

— Прекрасно. Это оружие для нападения. А для защиты ты пользуешься им же?

Баиро-Тун посмотрел на меня не то с подозрением, не то с насмешкой. Затем он слегка подвинул рычажок на нижнем кружке черной коробки, и под рычажком открылось коническое отверстие.

— Можешь ли ты двинуться с места?

Я успел услышать только этот вопрос, и затем для меня наступило безмолвие, тьма и полное бесчувствие...

Очнувшись от обморока, я увидел, что лежу на песке, а Баиро-Тун дает мне нюхать из флакона какую-то остро пахнущую жидкость. Через несколько минут ко мне вернулись физические силы и полное сознание. Я вскочил, радостно чувствуя, что жив и здоров, хотя, по-видимому, находился на волосок от смерти.

— Это твое второе оружие. Поразительно! Но если бы я находился очень далеко, могло бы оно на меня подействовать?

Марсианин оглянулся по сторонам:

— Пошли своего слугу вон туда, но не говори ему настоящей причины.

Я колебался.

— Не бойся, я отвечаю за его жизнь.

Указанное марсианином место находилось на скалистом мысу, километрах в двух от нас. Павел был в это время в палатке и не видал моего падения и бесчувствия. Я позвал его.

— Пойди-ка поскорее вон на те скалы! Я только что видел в бинокль там коз! Хорошо бы раздобыть дичины.

Павел схватил винтовку и отправился по указанному направлению. Через полчаса он был на месте. Я следил за ним в цейсовский бинокль.

Баиро-Тун поднялся:

— Стань за моей спиной, иначе ты снова упадешь.

Я повиновался, продолжая смотреть в бинокль.

Мне отчетливо было видно, как Павел стоял на скале, осматриваясь по сторонам и пожимая плечами. Я невольно засмеялся и подумал: «Ну, друг санзеф, не пройдет твой номер...»

Вдруг Павел зашатался, выпустил винтовку и свалился. Одновременно посыпались в воду штук десять чаек, попавших в сферу действия марсианского аппарата.

Я окаменел от страха.

— Возьми этот флакон, иди к Павлу и дай понюхать.

— А если он умрет за это время?

— Нет, действие этих излучений безопасно для жизни в течение пятнадцати часов. Затем — смерть.

Я схватил флакон и бегом кинулся к Павлу. Добрался до него, запыхавшись, дрожащими пальцами открыл флакон и приставил его к носу Павла. Через две-три минуты Павел очнулся, а через пять минут уже ругался:

— Это что же такое, скажи на милость! Я, никак, слабой бабой сделался! Ах, язви его! Вот чортова напасть! Что это со мной было, Миколаич? Даже стыдно...

Мы повернули обратно. По дороге я рассказал Павлу все, попросив извинения за маленький обман. Павел нахмурился и рассердился, но это длилось недолго: обычное добродушие взяло верх, и он засмеялся:

— Ах, язви вас обоих! Ишь, какую штуку сыграли со мной! Ну, однако, ничего: зато мы теперь хорошо знаем его силу.

Вода и берег осветились чудесным голубым огнем... Радиограммы летели в мировое пространство...

Вернувшись, я попросил Баиро-Туна объяснить мне принцип и устройство чудодейственной черной коробки, но он отказался:

— Нет, не могу, Может быть, впоследствии. Скажу одно: это основано также на разложении атомов. Особое вещество дает из конического отверстия черной коробки излучения, действующие на нервную систему каждого живого существа, анестезируя ее почти мгновенно. Поворачивая рычажок, можно регулировать количество излучений и точно устанавливать желательное расстояние их действия. Тебе известно, что радиоволны действуют на приемник на огромном расстоянии, и ты не удивляешься этому. Не удивляйся и другим волнам, другим излучениям. Прибавлю, что анестезирующие излучения довольно свободно проникают в воду. Если твой слуга поедет на лодке, он найдет в озере бесчувственных рыб.

Павел так и сделал. Через час он вернулся и привез штук двадцать омулей. Рыбы казались мертвыми.

— Вот бы нам, Миколаич, такой чудотворный инструмент! Без огня, без шума, а гляди-ка, что делает. Иди себе или греби да знай ручку поворачивай, а потом не зевай, подбирай всякую живность.

Анестезирующие лучи принесли нам неоценимую пользу в отношении «гнуса» — комаров и мошек, причинявших немало досады и мучений, Баиро-Тун каждый вечер перед отплытием к снаряду анестезировал и, конечно, убивал всякого «гнуса» на километр в окружности, и мы спали спокойно, не зажигая курников и не закрываясь сетками. Каждое утро я делал обход в районе действия анестезии в надежде найти какое-нибудь редкое насекомое и, действительно, однажды поднял двух бабочек, еще неизвестного науке вида. Они были очень красивы: ярко-розового цвета, с изумрудными пятнышками на верхних крылышках и с черным ободком на нижних. С трепетной гордостью натуралиста принес я их в палатку и включил в свою коллекцию.

Не мудрено, что, обладая таким могучим оружием, как анестезия на расстоянии, марсиане давно истребили всех вредных животных, насекомых и даже некоторых бактерий.

VIII. Марсиане не отвечают...

Первого июня вечером наш гость заявил, что хочет попробовать установить радиосвязь с Марсом. Мы отвезли его к снаряду. Я несколько раз просил Баиро-Туна позволить мне осмотреть его снаряд внутри, но он категорически отказывался, говоря, что должен предварительно произвести тщательную проверку действия всех механизмов и аппаратов. Он имел основание думать, что электромагнетизм и некоторые другие излучения земного шара могут оказывать вредное влияние на его аппараты, и малейшая неосторожность может погубить всех нас.

По настоянию Баиро-Туна мы отошли в шлюпке метров на сто от снаряда. Наступила ночь, звездная и тихая. На крыше снаряда поднялась тонкая длинная антенна. Послышался громкий треск, и антенна оделась яркими иглами голубых искр, а на вершине ее засияло огромное ослепительное голубое солнце с оглушительным треском посылавшее в ночное небо длинные снопы искр. Зрелище было волшебное, но из-за сильного треска пришлось зажать уши. На далекое расстояние вода и берег осветились чудесным голубым огнем. Радиотелеграммы летели в мировое пространство в течение часа, после чего мы с Павлом вернулись на берег. Долго не могли мы уснуть, разговаривая о марсианах...

Утром Баиро-Тун с грустью сообщил нам, что всю ночь ждал ответа от своих соплеменников, но напрасно. Павел ушел на охоту, а я в сотый раз начал расспрашивать ученого о жизни на Марсе,