Меир Шалев - Русский роман

• Название: Русский роман
• Автор: Меир Шалев
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-7516-0554-3

Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.

«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).

---

Он не сказал ни слова и тогда, когда я похоронил Шуламит. Фаня бушевала несколько дней подряд, пока не поняла, что ничего ей не поможет, и успокоилась тоже. Только через несколько месяцев, когда прибыл гроб Розы Мункиной и ее розовый памятник вознесся возле дедушки, а я начал вовсю торговать могилами, Пинес ужаснулся по-настоящему.

Сад доживал тогда свои последние дни. Когда я похоронил там дедушку, Ури предсказал, что теперь, получив в удобрение тело старого садовода, деревья зацветут особенно бурно. Но на самом деле ближайшие к могиле деревья быстро засохли, будто какой-то яд влился в их сердцевину. Деревья из более далеких рядов стали больными и беспокойными. Их листья покрылись тлей, ветки качались даже в полном безветрии, плоды падали, еще не созрев, а стволы были избуравлены всеми мыслимыми вредителями. Цветы на них изредились, и из их чашечек воняло трупами пчел и мушек, отравленных желтым ядом пыльцы и нектара. Маргулис забрал свои ульи подальше, и только ветер порой поднимал ковер мертвых лепестков, обнажая сухую, твердую землю. Время от времени я срывал последние плоды, еще висевшие на высохших ветвях, но на вкус и на ощупь они напоминали мясные котлеты. По ночам их догрызали совы и хорьки, и в скором времени дедушкин сад умер и сгнил до основания.

На дедушкином памятнике Авраам высек имя своего отца, даты рождения и смерти и фразу, которая была вырезана когда-то на самом первом посаженном им дереве: «Зеленеющею маслиною, красующеюся приятными плодами, именовал тебя Господь»[157].

37

В первую весну после смерти дедушки земля на его могиле зашевелилась. Жучки с красноватыми, в черную крапинку, спинками выползали оттуда в ожидании новых мертвецов. И мертвецы не замедлили прибыть, «Кладбище пионеров» стало явью, и деревню залихорадило. Я отказался предстать перед деревенским Комитетом, и Бускила, вернувшись с заседания в приподнятом настроении, зачитал мне несколько отрывков из протокола, которые показались ему особенно забавными.

«Товарищ Либерзон: Товарищи! Вот уже год товарищ Барух Шенгар хоронит покойников на территории хозяйства семейства Миркиных. Товарищ Шенгар похоронил там своего дедушку, утверждая, что такова была просьба покойного, и не испросив разрешения уполномоченных органов. Спустя несколько месяцев он похоронил там же некую Шуламит Моцкин, новую иммигрантку из России, известную всем вам как та женщина, которая жила с Яковом Миркиным в его последние дни. После этого он начал хоронить там людей за плату и даже импортировать трупы иммигрантов, некогда бежавших из Страны.

Товарищ Рылов: За последние полгода в хозяйстве Миркина было захоронено не менее пятидесяти голов.

Адвокат Шапира: Попрошу господина Рылова выражаться более уважительно.

Товарищ Рылов: Туг вам не просто люди. Туг — Комитет. И как деревенский Комитет мы требуем от товарища Шенгара эвакуировать из хозяйства Миркина все могилы до единой и впредь прекратить подобные штучки.

Адвокат Шапира: Позволю себе заметить. Это никакие не штучки, а сугубо профессиональные занятия. Мой клиент зарабатывает тем, что предоставляет погребальные услуги людям, которые сами его об этом просят.

Бускила: Вот именно. Мы никого не заставляем.

Товарищ Рылов: А ты заткнись, Бускила.

Товарищ Либерзон: Товарищи! У мошава есть кладбище на холме — красивое, пристойное кладбище, окруженное деревьями, глядящее на Долину и к тому же расположенное в нескольких километрах от деревни, как того требуют санитарные правила. Чего нельзя сказать о хозяйстве Миркина, которое расположено вблизи от жилых домов.

Адвокат Шапира: Согласно закону о народном здравоохранении от 1940 года, с поправкой 1946 года, министерство здравоохранения выдает разрешение на открытие нового кладбища при условии — первое, что упомянутое новое кладбище не подвергает угрозе загрязнения какую-либо реку, колодец или другой источник воды, и второе, что на момент его открытия упомянутое новое кладбище находится на расстоянии не менее ста метров от ближайшего жилого дома. Всякое новое кладбище должно быть окружено прочным забором или стеной высотой не менее одного и пяти десятых метра. Кроме того, всякое новое кладбище должно иметь достаточное дренажирование. Мой клиент утверждает, что «Кладбище пионеров» соответствует всем перечисленным выше требованиям, оно проверено и утверждено полномочной государственной комиссией, и разрешение этой комиссии, выданное моему клиенту, я передаю для вашего ознакомления.

Товарищ Либерзон: Товарищ Шенгар нарушает Устав мошава. Мы вернулись на нашу землю, чтобы основать сельскохозяйственное поселение и жить трудом своих рук.

Адвокат Шапира: Позволю себе заметить, что действия моего клиента никоим образом не противоречат упомянутому Уставу деревни. В полном соответствии с принципами, упомянутыми уважаемым господином, мой клиент не использует наемную рабочую силу и платит все свои долги и налоги в кассу кооператива, как того требует упомянутый Устав. А кроме того, позволю себе заметить, что мой клиент безусловно возвращает евреев на их землю и способствует славе и почету поселенческого движения, создавая мемориал его пионеров.

Товарищ Рылов: Дурацкие шуточки.

Адвокат Шапира: Мой клиент зарабатывает трудом на земле — в прямом смысле этого слова. Он живет делом рук своих и считает себя несомненным земледельцем, а погребение людей — специфической отраслью сельского хозяйства. В своей работе он использует сельскохозяйственные орудия, предназначенные для копания, посадки растений, удобрения и полива, и его труд явно удостоился благословения, поскольку плоды этого труда прекрасно зарекомендовали себя как в экономическом, так и в сельскохозяйственном смысле. Его могилы устойчивы против засухи, мышей, заморозков и всяких болезней. Позвольте передать для вашего ознакомления завизированный дипломированным бухгалтером расчет, доказывающий, что каждый дунам могил приносит больше прибыли, чем любая другая сельскохозяйственная культура, как в абсолютных цифрах, так и относительно необходимых инвестиций».

«И это их окончательно добило, — ликовал Бускила. — Доходы, «товарищ Шенгар», деньги, тот факт, что наш вид сельского хозяйства куда прибыльнее, чем их».

38

Началом своей славы Пинес был обязан открытию пещеры первобытного человека. «Мы с деревней были тогда еще молодыми», — рассказывал он мне. Как и все его ученики, я тоже хорошо знал эту пещеру. Она находилась на краю того холма, где располагалось деревенское кладбище, на каменистом склоне, обращенном к Долине. Вход в нее долгие годы был скрыт зарослями кактуса и развалинами каменных построек немецких поселенцев. На похоронах бабушки Фейги Пинес увидел на развалинах двух сычей, самца и самку, которые усердно кланялись и простирались ниц перед скорбящими людьми, посматривая на них своими прищуренно-любопытствующими золотыми глазами. «Из их чаши пила и от их ломтя ела, — читал он над могилой бабушки Фейги, — «От голоса стенания моего кости мои прильнули к плоти моей. Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах»[158]». Через несколько дней он вернулся туда и обнаружил скрытое среди камней гнездо этих маленьких хищников. Земля вокруг была усеяна маленькими серебристыми черепами полевок, изгрызанными крыльями саранчи и затвердевшими сухими комочками. Два сидевших в гнезде птенца пахли падалью, а своим белым пухом и гневным пыхтеньем напоминали крошечных хасидов.

«Я подошел, встал на колени и вдруг увидел вход».

Поначалу он решил, что это древнее убежище какого-нибудь отшельника. Он обошел скалу, пробрался между кактусами и проник в пещеру. Незнакомый и сумрачный запах свисал со стен. Тишина задушенных костров, сухая гниль да пряный настой застывшего времени. Кремниевые орудия лежали под тонким слоем земли и помета, который сгребался легко, одним прикосновением пальцев. Копнув поглубже, Пинес увидел ту прославленную лобную кость, что впоследствии заставила примчаться в эти места исследователей из далекой Англии, которые в результате раскопок установили, что жил в этой пещере не кто иной, как «Гомо сапиенс исраэли».

«Нет такого существа, как израильский человек разумный», — сказал мне Пинес много лет спустя, уже после того, как кровоизлияние в мозг наделило его чувством юмора и терпимостью к таким поступкам, как проделки Ури и выпады Шломо Левина.

Археологи из Лондона нашли в пещере пять человеческих скелетов — три взрослых и два детских. Пинес весь дрожал, описывая мне это зрелище. «Я представил себе, как они будут вскрывать своими кирками наши собственные захоронения. Я так и видел, как сверкают их ломы, как они роются в могиле моей Леи, как обнажают синие маленькие кости моих безгрешных близняток, укрытые меж ее ребрами и тазом».