Юрий Издрык - Двойной Леон. Istoriя болезни

• Название: Двойной Леон. Istoriя болезни
• Автор: Юрий Издрык
• Издательство: Дружба народов.Журнал.
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012

ВЕСЬ ЭТОТ ДЖАЗ

Конечно, это роман про любовь. Про бегство в жизнь и про бегство от жизни. Про безверие. Про веру. Про реальность, затерявшуюся в действительности, и про действительность, возводящую иллюзии на свой счет. Про иллюзии, в которых прячется и обретается смысл бытия… Короче, про «весь этот джаз», как говорит герой Юрия ИЗДРЫКА, мягко отсылая читателя к знаменитому фильму Боба Фосса. Который, кстати, нелишне освежить в памяти, открывая этот роман.

---

Она. Какой высокий ум пропал!

Я. Зато все остальное не пропало. Можно к вам между коленей?

Она. Нет, принц.

Я. Я имел в виду — голову к вам на колени.

Она. Да, принц.

Я. А вы заподозрили что-то неприличное?

Она. Я ничего не заподозрила, принц.

Я. Подозреваю, это здорово — лежать у девушки между ног.

Она. Что, принц?

Я. Ничего особенного.

Она. Вы можете быть колким.

Я. Вам пришлось бы попыхтеть, чтоб затупить мое острие.

Она. Вам явно лучше: как бодро и пошло.

Я. Не бойся и не раскатывай губы. На сегодня забавы отменяются. Иди, грей мой зад, замарашка задрипанная. Надувные Офелии не тонут.

Слегка отодвинувшсь от чересчур возбужденной и горячей соседки, прислушиваюсь, как расползается по моим набрякшим, пропитанным химией сосудам вражеский резидент Сульфазин. Однако, пока он никак себя не проявляет: пароли, явки, шифровки — все это выйдет наружу под утро. А пока он вживается в чужую среду, изучает местные обычаи, прорабатывает «легенду» — так, кажется, это называется на шпионском жаргоне. Затаиться, улучить подходящий момент и нанести неожиданный удар — такова его тактика.

Снова надеваю наушники. Однако через час, в четвертый раз прослушав REMIX в стиле рэп — «Killing Me Softly», — я допер, что фонограмма склеена кольцом и если буду слушать дальше, то взбешусь, не дождавшись спасительного выстрела сульфазина.

Поэтому стал лихорадочно искать какую-то другую полуночную радиостанцию. Шкала настройки вдруг сделалась безразмерной, позволяя двигаться и вправо, и влево, сколько душе угодно. Как человек последовательный, я решил не метаться бессистемно в ночном эфире и направился прямо на запад, ориентируясь по красному глазку индикатора. Минут через пять глазок приветственно вспыхнул, и в наушниках послышался инфернальный гогот. Не иначе, дошел до шестьсот шестьдесят шестой волны, подумал я. Но оказалось, что это юмористическая передача, в которой два прибабахнутых диджея рассказывали старые анекдоты, едва не лопаясь от натренированного смеха. Я без особого труда узнал в них своих астральных балбесов-двойников — BEER‘а с BEAR‘ом. Вот пройдохи! Нигде не пропадут.

— Ги-ги-ги! Нет, ты послушай, это типа — вбегает чувак весь потный, в мыле в аптеку — а там очередь почти до дверей — стоять надо черт знает сколько, а он, отдышавшись, кричит: «Пропустите, пропустите, расступитесь — там человек лежит». Ну, все, ясное дело расступаются, а он пробирается к окошечку и говорит: «Дайте… побыстрее… пачку презервативов!»

— Прикольно, блин. А мне недавно такой про «новых русских» рассказали: короче, решил один братан своих удивить. Думает, что бы такое найти, чего у других нет. Обошел все бутики, супермаркеты — одна туфта. Ну, забрел к какому-то антиквару, в натуре, говорит, нужна конкретная вещь, чтоб братва с копыт долой. Антиквар ему показывает какие-то барабаны и говорит: «Эти барабаны сам Страдивари делал. То, что надо». — «Сколько?» — «Десять штук». Ну, сошлись на пяти, братан доволен, барабаны домой припер, ждет братву. Вечером собрались — все чин чинарем — водочка, хавка, телки. «А теперь, — говорит, — я вам свою коллекцию покажу — тут у меня библиотека, тут картины — это вот Рихтер рисовал, а это — Спиваков, а тут шедевр коллекции — барабаны от Страдивари». А среди братвы какой-то отморозок затесался, ну, из интеллигентов, короче. Он, ясное дело, не удержался и пискнул: «Братаны, нас тут за лохов держат: Страдивари скрипки строгал, я точно знаю». Ну, братва к хозяину — объясни, мол. А тот говорит: «Я счас, мигом все выясню. Если что — задушу козла в натуре». Сел в «мерс» и к антиквару. Возвращается довольный такой и говорит: «Чуваки, спокуха, я все выяснил. Страдивари, он, значит, скрипки чисто по приколу для лохов делал, а для братвы он делал барабаны!»

— Ну да, а у нас чисто по приколу, в натуре, дорогие наши радиослушатели, сейчас небольшая рекламная пауза. Оставайтесь конкретно с нами, мы вернемся с новой порцией ваших любимых приколов и анекдотов.

В наушниках послышался новый голос, и я сразу узнал Горвица. Он снова рекламировал карамельки. «Покупайте карамельки CHUPA-CHUPS, — бархатным иудейским голосом призывал он. — Младенцы! Сосите CHUPA-CHUPS вместо силиконовых грудей своих мамаш. Девочки! Сосите CHUPA-CHUPS вместо того, чтоб облизывать фаллосы у ваших немытых козлов! Козлы! То есть юноши! Скупайте CHUPA-CHUPS, чтоб кто-то еще хотел сосать ваши фаллосы! Оптовым покупателям — соблазнительная система скидок и бесплатные крутящиеся подставки для карамелек. Карусель карамелек — это карусель вашей жизни, это чертово колесо вашей удачи». «Отведайте RIESENRAD CHUPA…» — тут внезапно зазвучал женский голос, и я безошибочно узнал фрау Де. Неужели она и сейчас меня контролирует? Даром крутил я колесико настройки в обеих направлениях — голос не пропадал. Неужели они захватили весь эфир? Я в панике сорвал наушники и огляделся. Николай спокойно спал, как покойник, сложив руки на груди, гипертоник посапывал в своем углу, из-за ширмы не доносилось ни единого звука. Сквозь решетку пробивалась луна, едва ли полная, но располневшая уже настолько, что вполне могла составить конкуренцию тюремному глазку. На вид все было более-менее спокойно. Я с опаской снова надел наушники, опасаясь, что сейчас услышу нечто непоправимое, вроде: «Aufstehen! Hinaus!»

Но тут дверь беззвучно распахнулась и на пороге возникли залитые с обеих сторон слепящим фосфоресцирующим светом фрау Де и BEAR с BEER‘ом — все трое в белых халатах.

— В эмиграцию надумали податься? — сурово спрашивает фрау Де, и я с удивлением обнаруживаю, что свободно понимаю немецкий. В пределах Будейовицкого анабазиса, само собой разумеется.

— Also wie geht‘s? (Как самочувствие?) — традиционно спрашивает она.

— S-s-se-hr gu-gu-tt (Очень хорошо.), — залязгал я зубами. — Noch eine D-deck-ke, bitte (Дайте, пожалуйста, еще одно одеяло.)

— Lecken Sie mir Arsch! (Поцелуй меня в задницу!) — несколько стереотипно ответила она.

— Mit grossem Vergnuegen! (С большим удовольствием!) — сказал я и вдруг затянул:

Gute Nacht, gute Nacht!
Allen Mueden sei‘s gebracht.
Neigt der Tag stille zur Ende
ruhen alle fleiss‘gen Haende…
(Доброй ночи, доброй ночи!
Отдохнуть уж всякий хочет!
Нужен отдых по ночам
работящим всем рукам…)

— Also was gibt‘s? (В чем дело?) — обращается фрау Де к BEER‘у.

— Total beschoffen (В стельку пьян), — лаконично отвечает тот.

— Ich gratuliere Ihnen, Herr Wachmeister (Поздравляю, господин вахмистр.), —

с ледяным бешенством произносит она.

— Wenn man soll drei Minuten weg, da hat man nicht anderes, als… (Только на минуту отлучишься, как они сразу начинают…) — вступается за брата BEAR.

— Halt Maul, du Elender! Marsch heraus, Sie Schweinеkerе! Halt! Habacht! Wo ist sein Krankenbuch? (Заткнись! Вон отсюда, грязная свинья! Стоять! Смирно! Где книга регистрации больных?)

— Bitte schoen! (Пожалуйста!) — рявкает BEAR, вытягиваясь в струнку.

— Es ist ekelhalf, — говорит фрау Де, листая книгу. — Ekelhalf, wirklich ekelhalf! (Какая гадость! Настоящая гадость!) Unterschrift, Name falsch.Was ist das, meine Herren? (Подпись, имя — фальшивые. Что это такое, господа?) Herrgott! (Ругательство.)

Из-за всего этого дурдома я начинаю орать во все горло, выдавая трели, как заправский тиролец:

«Wann ich kumm, wann ich kumm
Wann ich wielda, wielda kumm,
Und du, mel Schatz,
Bleibst hier,
Holario, hola!»
(Когда вернусь, когда вернусь,
когда вернусь назад,
мое сокровище, уже
ты будешь не одна,
холярийо, хойя!)

— Krucifix!!! Himmelleon nieder!!! (Не поддающееся переводу грязное ругательство.) — похоже, я ее вывел из себя.

Гипертоник неожиданно просыпается и удивленно таращит на нас глаза.

«Wo man singt, da leg`dich nieder,
boese Leute haben keine Lieder»
(Спокойно спи, где все поют —
там люди добрые живут.),

— успокаиваю его, забыв о том, что он вряд ли знает немецкий, не говоря уже о тирольском диалекте.

— Der Teufel soll den Kerl buserieren! (Черт бы побрал этого негодяя!) — говорит фрау Де, имея в виду то ли меня, то ли гипертоника.

— Das ist wirklich schrecklich, meine liebe Frau, das Volk ist verdorben (Это действительно ужасно, дорогая госпожа, народ тут совсем испорчен.), — вытянувшись по стойке «смирно» и в унисон отвечают BEER с BEAR`ом.

Я тоже вытягиваюсь в кровати и рапортую:

— Ich melde gehorsam, meine liebe Frau, ich bin besoffen (Осмелюсь доложить, дорогая госпожа, я пьян.) Schnaps hab‘ich auch, gnaedige Frau (У меня также есть шнапс, милостивая госпожа.)

— Einstellen! Auf! Habacht! Recht schauf! (Прекратить! Встать! Смирно! Направо равняйсь!) — визжит она в бешенстве.

Я натягиваю одеяло до подбородка, жмусь к теплой бутылке и, скорчив виноватую мину, бормочу:

— Glauben Sie mir, ich habe bisher wenig meinem Leben gehabt (Поверьте, я еще так мало пользовался жизнью.)

— Sie sind ein Simulant (Симулянт.), — немного успокоившись и приняв прежний невозмутимый вид, говорит фрау Де. Потом добавляет, как бы про себя: «Der Teufel soll den Kerl buserieren» (Черт бы побрал этого негодяя.) И уже безо всяких эмоций мне: