Бернар Виоле - Жерар Депардьё

• Название: Жерар Депардьё
• Автор: Бернар Виоле
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03195-1

Хулиган из многодетной провинциальной семьи, зарабатывавший на жизнь фарцовкой и «откосивший» от армии, симулировав психическое расстройство; уникальный актер, сыгравший в кино, на телевидении и в театре около двухсот ролей и получивший награды всех престижных кинофестивалей; режиссер и продюсер; певец, записавший несколько песен; автор двух автобиографических книг и сборника кулинарных рецептов, любитель играть в классических пьесах и «костюмных» фильмах, предпочитающий читать биографии исторических деятелей; обжора и выпивоха, шокирующий публику дурными манерами; правонарушитель, несколько раз побывавший под судом; удачливый бизнесмен, владелец виноградников и двух ресторанов; человек, водящий знакомство с сомнительными личностями и первыми лицами государств: Ф. Миттераном, Ж. Шираком, Ф. Кастро, В. Ющенко, римским папой Иоанном Павлом II. Такого перечня хватило бы на десяток биографий; но всё это — о Жераре Депардьё.

Французский журналист Бернар Виоле рассказывает о незаурядном человеке, ставшем таким же символом Франции, как «Марсельеза» и Эйфелева башня.

---

От первого визита к вождю кубинской революции у французского актера, сбросившего 30 килограммов благодаря суровой диете, остались воспоминания о шутливой беседе, крутившейся вокруг вкусной еды: «Во время нашей встречи я дал ему рецепт кроличьего паштета… Правда-правда! Он спросил: “Жерар, в чем секрет паштета?” И я слышу, как отвечаю ему: “В качестве кролика, Фидель. В качестве кролика!..” Это был сюрреалистический разговор. Он знал обо мне всё — о моей карьере, моих фильмах. И был нам признателен за то, что мы приехали к нему, словно золотоискатели с Дикого Запада».

Актер признает, что его не смущало ущемление прав человека, цензура — короче, диктатура команданте, который будет лично принимать своего друга «Депардью» в каждый новый его приезд. Такую позицию он обосновывает личными наблюдениями: «Гавана конца девяностых не имеет ничего общего с Гаваной семидесятых. Жизнь значительно изменилась, политический режим стал не таким суровым. Сам Фидель изменился. Короче говоря, я согласился на встречу с человеком, который будит фантазию многих людей и о котором рассказывают всякие ужасы. Могу сказать, что он тоже своего рода шекспировское чудовище».

Кубинские оппозиционеры в изгнании припомнят ему этот лестный отзыв в феврале 2003 года, обрушившись с бранью на Депардьё перед парижским особняком, где его друг Кастро остановился во время краткого визита во Францию. Актер был удивлен, попытался вступить в дискуссию со своими обличителями, но, не найдя аргументов, решил от нее уклониться, клянясь всеми святыми, что его присутствие во дворце никак не связано с нахождением там команданте. В доказательство своей искренности он даже взял листовки, которые совали ему возбужденные манифестанты…

Несмотря на нелицеприятные отклики в прессе, кубинская нефтяная авантюра, в которую Бургуэн втянул своего друга Депардьё (по словам актера, он вложил в нее миллион долларов), шла своим чередом. Первые пробуренные скважины не оправдали ожиданий, тем не менее компания «Пеберкан» могла оказаться рентабельным предприятием — по крайней мере в долгосрочной перспективе. Они в это верили. В начале 1999 года на морском месторождении в Канази, к северу от Кубы, на глубине четырехсот метров, удалось добыть больше трех тысяч баррелей в день. Дела «Пеберкан» резко пошли в гору: объемы продаж нефти за три года выросли втрое, составив около 20 миллионов канадских долларов в 2000 году. Но прибыль от продаж тотчас вкладывалась в дорогостоящие сейсмологические исследования. Разведка нефти — сложная наука, и добытчик «черного золота» Депардьё, увлекшись, досконально изучил все досье «от пола до потолка», клянясь и божась, что стремится вовсе не к богатству: «Деньги делают вас не богатым, а занятым человеком. Мне этого не нужно…»

Депардьё-бизнесмен? Его друзья в это не верили, но тема оставалась запретной. «Бизнес для него — отдушина, лучшее лекарство во время простоев», — поясняет его пресс-атташе Клод Дави. «Любознательность побуждает его постоянно исследовать новые миры. Поскольку он подвержен чужому влиянию, ему случается пойти по неверному пути. Но он никогда в этом не признается. Упрется рогом», — добавляет его импресарио Бертран де Лаббе. Депардьё же клянется: деньги для него не самоцель, а замечательный предлог для встреч, что, впрочем, не мешает ему загребать эти самые деньги благодаря острому деловому чутью, разобравшись в тонкой механике бизнеса. С другой стороны, это не препятствует и благотворительности — поддержке фонда борьбы со СПИДом или столовых для бездомных, которым он регулярно перечисляет средства.

Пока суд да дело, жизнь не стояла на месте… Вернувшись с Карибских островов, Депардьё, даже не успев распаковать чемоданы, срочно вылетел в Бухарест. В Румынии он оказался в хорошей компании — с делегацией бизнесменов, среди которых был глава компании «Матра» Жан-Люк Лагардер, и семейством Ширак: президентом Жаком Шираком и его дочерью Клод, от которой актер практически не отходил и держался с ней накоротке, судя по репортажам французских журналистов, сопровождавших официальную делегацию. Выйдя из президентского самолета, актер в сером костюме и при галстуке стоял рядом с Клод, когда исполняли «Марсельезу»; рядом с ней он выслушал и речь ее отца в румынском парламенте. Не говоря уже о торжественном ужине, во время которого они сидели за одним столиком, и, наконец, о выступлении французского президента на юридическом факультете Бухарестского университета, когда Жерар и Клод, сидевшие в первом ряду, без умолку болтали, точно нерадивые школьники. Перед юмором знаменитого актера не могла устоять даже дочь президента…

Наряду с этой светской хроникой, доставляющей хлеб насущный «желтой прессе», внимание журналистов привлек новый имидж Депардьё. По их словам, актер был «в завязке», то есть больше не прикасался к спиртному, которое раньше доводило его до состояния, «отзывавшегося болью в их сердцах». Так, на коктейле во Французском институте Бухареста он вежливо отказался от местного коньяка «Свикки», заменив его стаканом простой воды. Все были единодушны во мнении: трезвость и рациональное питание вернули актеру молодость: свежее лицо (разве что добавилось несколько морщинок) и тело атлета, наполненное неукротимой энергией. Эта энергия ему потребовалась, когда он на несколько часов отстал от официальной французской делегации и испытал на себе величину своей актерской популярности — в холле того же самого Французского института, где его дожидались журналисты, любопытствующие и румынские артисты.

Актер-бизнесмен, сопровождаемый своим «другом» Илие Настазе (румыном по происхождению, бывшим чемпионом по теннису), подтвердил свое намерение делать инвестиции в Румынию, о которой он «уже давно думает, потому что эта страна породила столько великих писателей и великих актеров». Конечно, он еще не вполне определился со своими планами, но дал понять, что они лежат в области культуры, например производства фильмов. Через несколько часов он повторил эти слова во время беседы с премьер-министром Виктором Чорбеа и президентом Эмилем Константинеску, пообещав им также инвестиции в сферу коммуникаций, пищевую и текстильную промышленность. Свои обещания он частично сдержал, поскольку через два года вернулся в Румынию, чтобы сниматься в телефильме «Проклятые короли», о котором мы еще поговорим. Выбор страны был определен не только хорошими отношениями Депардьё со многими руководящими лицами; в Румынию каждый год приезжали зарубежные киногруппы: помимо выгодных финансовых условий, им нравилось качественное и быстрое обслуживание на местных студиях. Декорации там собирали быстрее, чем где бы то ни было.

Между двумя перелетами, двумя странами, двумя идеями, тремя встречами Депардьё все же успел сделать передышку в своих парижских апартаментах в 16-м округе (площадью 350 квадратных метров). Там разместились его коллекции бронзовых фигурок животных, обнаженной натуры, гравированных шкатулок, а также первая мраморная скульптура Огюста Моро 1867 года, произведения Драпье, Ламурдедье, Пенальба, Муанье, «Сладострастие» Пабло Гаргалло… Произведения искусства, которые он, по его словам, покупал не ради их ценности, а ради эмоций, которые они в нем пробуждают.

Там же он выслушивал всех, кто его окружал: друзей-журналистов, явившихся писать о нем, или знакомых из ближнего круга, начиная со своей сестры Элен, вышедшей замуж за Патрика Бордье — бывшего антиквара с блошиного рынка, который с годами стал одним из его доверенных лиц. Сестра представила ему Патрика в начале семидесятых: «Как-то на 14 июля[71] он пришел в гости к одному приятелю-антиквару из Поншартрена. Он был вместе с Элен. Я отвез их домой в грузовике. Мы больше не расставались». Несмотря на то что Бордье был директором многих его фильмов, он никогда не вмешивался в выбор сценариев, которые присылали его знаменитому шурину.

А сценариев было предостаточно, судя по числу фильмов, в которых актер беспрерывно снимался с большим или меньшим успехом. Едва закончив «ХХЬ: Фильм с большими достоинствами» Ариэля Зейтуна с участием Мишеля Бужена, который с треском провалился, он уже преобразился в Вателя, знаменитого метрдотеля Великого Конде, в одноименном фильме Ролана Жоффе, а сняв его шапочку, облачился в мушкетерский плащ Портоса в «Человеке в железной маске». Этот фильм привлек его очарованием костюмной постановки, которые особенно нравились Депардьё, хотя он и был убежден, что не костюм красит человека, а характер. Равно как и в другом легендарном произведении, вершине творчества Александра Дюма, — «Граф Монте-Кристо».

Этот проект, предназначенный для телевидения, Депардьё вынашивал многие годы. Потому что Дюма живет внутри него, заявлял он; а еще потому, что это стало бы последним поклоном Трюффо. Мало кто знает, что Трюффо собирался снять с участием Депардьё многосерийный фильм по знаменитому роману для англоязычного телевидения. Теперь его мечта могла осуществиться, хотя для французской звезды это предприятие оказалось многотрудным. В первый раз Жерар появился на телеэкране тридцать лет назад. Действительно, почему он обратился к телевидению, почему вдруг произошел такой решительный поворот в его карьере? Считал ли он, что этот медиум посильнее кино? Или для него было важно, что даже посредственный сериал парадоксальным образом привлекает больше зрителей, чем удачный кинофильм?