Леонид Словин - Дополнительный прибывает на второй путь

• Название: Дополнительный прибывает на второй путь
• Автор: Леонид Словин
• Жанр: Детектив

В настоящий том включены остросюжетные повести, посвященные сложной и благородной работе сотрудников уголовного розыска столичной транспортной милиции.

Живущий многоликой напряженной жизнью современный железнодорожный узел и оперативный уполномоченный Денисов главные герои сборника. «Железнодорожный детектив» — так можно условно определить это довольно редкое направление отечественной детективной литературы.

Для широкого круга читателей.

---

В купе вернулись молча.

— Пассажир поезда Карунас Петр Игнатович, — дважды объявило радио. Вас просят зайти к бригадиру поезда… Карунас Петр Игнатович…

Потом радио смолкло.

Денисов достал записную книжку, Антон еще немного постоял у столика, вышел в коридор.

Записная книжка Денисова была сводом ориентировок. Кроме того, Денисов вписывал в нее все, что требовалось запомнить или объяснить.

«Признаки направления выстрела в тонкой преграде…»

«Виды завязки узлов: „тройной галунный“, „рифовый плоский“…»

«Цифра пробы в золотниковой системе означает, что на 96 единиц веса сплава в нем содержится столько-то таких же единиц драгоценного металла…»

И рядом:

«Своя карма, своя роль в мире, порожденная нашей собственной природой. Лучше своя карма, выполненная с недостатком, чем чужая…»

«Модус условно-категорического силлогизма…»

Денисов обратился к заметкам, сделанным в поезде:

«Кровь на руке Шалимова».

«Винное пятно в тамбуре». Он искал решения, а находил новые вопросы.

«Шляпа из нутрии».

Записи были неодинаковой значимости и ориентации.

«Скандал на багажном дворе: „Собрались бы эти люди, если бы хулиган пнул не собаку, а вас или меня? Или оскорбил бы женщину?“»

«Освобождение себя от труда есть преступление. Д. Писарев». Денисов заимствовал ее из блокнота потерпевшего.

Он вернулся к первым страницам.

«Приметы неизвестного, похитившего месячного львенка в Хабаровском аэропорту… Приметы похищенной картины Горюшкина-Сорокина „Зимний пейзаж села Ивановки“ 47,5x25,3 см…

Больные со сдвигом в прошлое адекватно не воспринимают реальной ситуации, а живут в далеком прошлом, действуют, разговаривают в соответствии с этой ложной ситуацией…»

Денисов захлопнул книжку. Ни одна из заметок ничем пока не могла помочь.

«Fichet Bayche» — мелькнуло на обложке.

На Международной выставке криминалистической техники в Москве представитель французской фирмы, выпускающей несгораемые шкафы, презентовал записную книжку любознательному экскурсанту — «инспектёр де инструксьон криминель Денисову». К сувениру прилагался объемистый доклад «Развитие средств взлома сейфов во Франции за последние пятьдесят лет».

— Аткарск! — Антон выглянул за дверь.

— Я буду в купе.

— Давай.

Денисов взял записную книжку. Она раскрылась на той же странице, на какой Денисов ее захлопнул.

«Больные… не воспринимают реальной ситуации, а живут в далеком прошлом, действуют… в соответствии с этой ложной ситуацией…»

«О чем это?!» Он так и не вспомнил.

Антон вернулся быстро. Поезд уже двигался.

— Ничего нет. Надежда теперь на Саратов.

— А что насчет Карунаса?

— К бригадиру никто не приходил.

«На вид тридцать пять лет, в сером костюме… — подумал Денисов. — Не его ли видела Прудникова рядом с Судебским и догом?»

За Аткарском снова тянулись поля, повторялось пройденное. Но дали не были больше высвечены беспощадным солнцем. Краски стали тише. Неожиданно задул ветер.

Они вышли в коридор.

Денисов вспомнил:

«Не видели ли вы собаки в поезде?» — спрашивал Голей у попутчиков. Так морской бродяга из книжки, поселившись на берегу, интересовался, нет ли поблизости моряка на одной ноге.

Пассажиры набились в коридор. В нескольких шагах от Денисова и Антона стоял Вохмянин, во рту завлабораторией сжимал трубку.

«Каков Вохмянин в жизни?» Денисов попытался представить завлабораторией коллегой — инспектором вокзального уголовного розыска. Прием был испытанный.

«В хорошей физической форме. Настроение ровное. Пониженное… больше, пожалуй, он ничего не мог сказать, аттестуя. — Кумир милицейских дам — следователей, участковых инспекторов по делам несовершеннолетних. Находится под их опекой… — Денисов вступил в область чистой фантазии… — Личная жизнь окутана тайной, двое детей, старший неродной…»

Он заметил, что ушел от чего-то реального, что следовало положить в основу характеристики.

«Что именно?..»

Из десятого вагона прошел Ратц, на минуту отвлек Денисова от наблюдений.

«Незажженная холодная трубка! — Денисов внезапно понял. — Она деталь другого образа. Часть чужой биографии…»

Мысль заработала в указанном ей направлении: он вспомнил цитату из записной книжки — о карме — роли, порожденной нашей собственной природой.

«Завлабораторией пытается прожить чужую карму, не задумываясь, подходит ли она для него… Это ведь только кажется легким: примерить, как шляпу, чужую судьбу! — Денисову не раз приходилось думать об этом. Человек, не знающий себя до конца!.. Какое зло может он принести себе и тем, кого он вольно или невольно вводит в заблуждение…»

Почему Вохмянин скрыл, что провел в Москве лишние сутки? Как странно посмотрел в глаза, когда сказал: «В конце пути инспектор обязан указать убийцу!»

За окном мелькнуло что-то похожее на маневровый паровозик — не «кукушка», значительно старше — трехосное, с классическим фонарем под керосин, словно снятым с вокзального портала.

«Танк-паровоз?! — Денисов пожалел, что не мог рассмотреть. — Тендер определенно отсутствовал…»

Вохмянин ушел в купе.

Людей в коридоре заметно прибавилось. Где-то на половине пути между Аткарском и Татищевом остывший солнечный диск закатился. Кучевые облака хорошей погоды нарисовали вполнеба картину средневекового замка — с зубцами крепостных стен, косыми линиями подвесных мостов.

— Потрясающий закат, — сказал кто-то.

Картина замка просуществовала недолго. Ее смазали другие облака высоко-кучевые, похожие на дымы.

Кто-то у другого окна тоже успел заметить:

— Здесь потрясающие закаты!

В конце коридора было шумно: лейтенанты из десятого вагона увивались вокруг Марины. Теперь они пародировали популярные персонажи эстрады Маврикиевну и Авдотью Никитичну, лепетали дурными голосами, прикрывшись платочками.

— Потрясающий закат, — услышал Денисов опять.

«Потрясающие закаты» порхали по коридору.

— Ты представляешь гостиницу «Южную», Антон? — спросил Денисов.

— «Турист» хорошо представляю — семь огромных корпусов. «Южную» нет. Может, спросить у Марины?

Шум в конце коридора тоже вскоре утих: Марина ушла к себе. Денисов вспомнил ее рассказ о Сумах, строчки стиха Вероники Тушновой — какое-то беспокойство жило и в Марине, его нельзя было не заметить.

Лейтенанты из десятого вагона постояли еще для приличия, тоже ушли.

Судебский провел на удавке Дарби. Аристократический дог пребывал в состоянии глубокого раздражения — урча, направился в тамбур.

Неслышно появился Шалимов. Вместо формы на бригадире был мятый, мышиного цвета костюм, очки.

— Инкогнито? — осведомился Антон.

— Когда в форме, все издали видят… Так скорее выявишь недостатки, он одернул пиджак.

Денисов наблюдал за ним. То, что у механика-бригадира, когда он надел очки, оказалось типичное лицо бюрократа, свидетельствовало об универсальности порока, но не могло помочь в раскрытии преступления.

«Если я хочу больше узнать о ночной посадке на дополнительный, надо обратиться к хозяину Дарби… — подумал Денисов. — Действительно ли именно его провожал Карунас?»

Вместо того чтобы исследовать обстоятельства появления Дарби в дополнительном, Антон, войдя в купе, пробасил неожиданно:

— Наверное, дорогая собака…

— А вы верите в дареных щенков? — прохрипел Судебский. Разговор сразу принял не то направление, которого желал Денисов. — Я считаю: нет денег не бери! Собака не необходимость!

— В самом деле?

— Можно прожить без нее… Машина, собака… Это роскошь! И если заплатил сполна, то и относишься к ней иначе, — Судебский поправил на коленях поводок-удавку. — Я не очеловечиваю собаку…

Шалимов не дал Судебскому продолжить, поправил очки, сказал вдруг отсутствующим голосом:

— Вот вы сейчас ратуете… — он не договорил. — А вчера на посадке? Не вошли в поезд, как положено, и собаку скрыли!

— Уметь надо! — засмеялся Судебский.

— Как это уметь? — подозрительно осведомился бригадир.

— Разбираться в обстоятельствах, что ли!..

— Где была собака, когда проводница отбирала проездные документы?

— В трюме.

— Над коридором! — ужаснулся Шалимов. — Собаки крупных пород перевозятся в нерабочем тамбуре первого за локомотивом пассажирского вагона под наблюдением владельцев…

— Вот-вот… В тамбуре! А мы с ним за всю жизнь ни одной ночи не были врозь! — В груди Судебского захрипело.

Антон спросил:

— Сердце? Легкие?

— Разберемся! Место, Дарби! — Дог как-то вяло приподнял морду. — Его только проворонь — сразу бросится…

— Получается, вы посадку делали с четвертой платформы? — возмущался Шалимов. — А у нас нерабочая сторона была закрыта. Значит, у вас ключ был?