Эльмира Нетесова - Пасынки фортуны

• Название: Пасынки фортуны
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018966-4

Свобода! Долгожданная свобода вора, оттрубившего свой срок от звонка до звонка! Сколько раз пытался этот матерый уголовник бежать из зоны? Сколько раз упрямо, упорно рвался на волю?! И — тайга. Снег. Одиночество… Не зря же говорят за колючей проволокой: `Живой зэк лучше мертвого фрайера!`

Но — не убить того, кто умеет выжить любой ценой.

---

Дубина пробовал отнимать пайки у сявок других бараков. За это опять в штрафной изолятор едва не попал. Пришлось уступить. Но не столько бригаде, сколько собственной требухе, которая вот уж вторую неделю подряд не только звенела, а орала пустотой. Есть просила.

Дядя, заметив Дубину, вставшего с нар, все же предупредил бригаду: не давать тому в руки ни топора, ни пилы, ни молотка. Пусть таскает бревна. Силы у него хватает. За двоих один справится.

Дубина вначале еле поворачивался. Неохотно перетаскивал бревна. Больше мешал. На него ворчали, покрикивали. Кое-как промучились до обеда. И Дубина понимал, что пользы от него нет. Но все ж поплелся в столовую вместе со всеми. Аслан молчал. Но когда бригада заняла свой стол, Дядя подвинул мужиков, освободив место Дубине. Тот поспешно уселся.

— На! Лопай! — передал ему Аслан суп.

— Равняй зад с мордой! — подхватил кто-то. Дубина ел торопливо, взахлеб.

— Жри спокойно. Не отнимут, — сказал Дядя. Дубина мигом проглотил свой обед. Вроде теплее сало в животе, но сытости не почувствовал.

— На еще, — подвинул Аслан свое. Дубина съел и это, не сморгнув.

— Теперь до ужина терпи. Ведь сколько уже путем не ел. Сам виноват. Сразу досыта нельзя. Окочуриться можешь. Понемногу требуху к жратве приучай. Там втянешься, — говорил Дядя так, будто ничего не произошло меж ними.

После обеда Дубина стал покладистее, поворотливей. Не огрызался на мужиков. Не смотрел зверем. А и не заговаривал. И на шутки не реагировал. Часа через два он совсем выбился из сил с непривычки. Аслан это первым заметил. Вытащил из кармана кусок хлеба:

— Ешь. Да перекури. Но недолго.

Дубина хотел поколебаться. Для форса. Но потом испугался. А вдруг Дядя раздумает? Желающих на пайку и курево нашлось бы! А кто нынче Дубина для Дяди? И выхватил хлеб. Кусок целиком в рот запихал, чтобы поделить было нечего. Проглотив, закурил. Сел на бревно, пыхтел самокруткой и свое обдумывал: «Хорошо, что и здесь свой. Хоть и падла. Вкалывать заставил. Но не сдыхать же с голоду. Вон и жратвой поделился. Другие и не подумали. Дядя, пусть лярва, а покуда заботится. Как знать, что дальше будет. Но на нарах ни черта не вылежишь».

Когда стало темнеть, мужики сложили инструмент, пошли на ужин. Аслан окликнул Дубину. Тот поторопился закрепить штабель. Но наспех. И едва отошел, бревна с грохотом посыпались на землю. Нагнали Дубину вмиг. Сшибли с ног. И… Покатились, гремя по ногам, рукам, обгоняя друг друга.

— Мужики! — рявкнул Аслан. Он кинулся навстречу бревнам, завалившим Дубину.

Бригада поняла. Без слов бросилась помогать. Остановили бревна. Вытащили незадачливого торопыгу. Тот охал, кряхтел. Потирал ушибы, но… Никого не ругал. Ему помогли встать. Оглядели.

— Да ничего с ним не станется. Он сам больше штабеля. Его дубиной не пришибешь.

— Отлежится, отойдет!

— Отоспится и все.

— Ладно, пошли, может, и впрямь обошлось, — позвал Дядя. Дубина прошел несколько шагов и вдруг в глазах темнеть стало. Он остановился. Ноги дрожали. Нет! Никого не хотел звать на помощь. Это независимо от него сорвалось:

— Дядя! — И тут же ткнулся лицом в землю, словно в пропасть провалился.

Лишь через полчаса он пришел в себя. На нарах. Сбоку ужин, завернутый в полотенца, стоял. Дубина удивился молча — не слопали, надо же! А когда открыл миску — понял, от своего еще прибавили. Тут же не одна, добрых три порции будет. И ел. Уж вылетать из закона, так хоть не задаром — на сытое брюхо. А Аслан сидел напротив. Мрачный. Но молчал. «На кого он злится? За что? Но думать некогда. Надо есть. Жрать, пока дают», — глотал ужин, не жуя, Дубина. Поев, он откинулся на подушку.

— Как колган твой? — спросил Дядя.

— А что? Порядок вроде.

— Тогда спи, — встал Аслан.

— Погоди, Дядя, — остановил его Дубина.

— Ну, чего тебе?

— Поговорить надо.

— О чем?

— Про наших.

— Это о кентах, что ль?

— Ну да!

— А ну их…

— Ты что, в откол?

— Конечно.

— Смыться хочешь? Так Шеф тебя из-под земли найдет.

— Искать не придется. Я прятаться не стану. Уж если возвращаться, то домой! Понял? У меня иного места на жизнь нету.

— Пришьют ведь, — приподнялся Дубина.

— Это уж кто кого!

— Но Шеф не один. Молись, чтоб до твоего возвращения его замели. Иначе — хана тебе!

— Ладно, хватит меня пугать! Спи.

— Подожди, Дядя. Я на суде слышал от конвоиров, что еще наших кентов попутали. Блоху и Кроху за сельский магазин и универмаг. А еще четверых — за ювелирный магазин. Говорили, вроде с мокрым делом. Лягаша — финачом. Ну, а Шеф с кем-то смотаться успел.

— А Алим? — побледнел Аслан.

— Его тоже…

— Тебя кто допрашивал?

— Следователем Машуков был. Быстро меня зафраерил. Сам понимаешь, у Дамочки застукали. Ну, да что теперь? Хорошо, что пристукнуть стариков не успел. Тогда, сам понимаешь, на всю катушку либо вышку дали бы. А Шеф, хоть и обещал, когда посылал, но ни одного кента не дал на всяк случай. На суде тоже никого из своих не было, — насупился Дубина.

— Ты кому это рассказываешь? Или я Шефа меньше тебя знаю? Он поможет! Так поддержит, что вовек отсюда не выберешься. Сам знаешь, как я тут оказался. А он — на воле. Да еще грозит мне! Кто с кого жмура сделать должен? Мне ль от него смываться? Да встречу — живого на куски порву! — гремел Дядя.

В эту ночь он долго говорил с Дубиной. С потемнелым лицом ушел на свои нары Аслан. Но не мог заснуть. Все вздыхал, ворочался. Нары под ним пойманными кентами плакались. А утром проснувшиеся мужчины заметили, как сдал за эту ночь Дядя. На висках седины прибавилось. Глубокие морщины прорезали лоб. И стал Аслан молчаливее, чем обычно. Шли дни… Дубина постепенно привыкал к мужикам.

Да и к нему пригляделись. Не напоминая, не храня в себе зла, бригада стерпелась с его храпом по ночам, с оглушительным смехом, от которого стекла дрожали. Ведь умел Дубина работать один за четверых. Бревна как игрушки ворочал. Но и поесть любил. Один бригадный паек мог уплести и даже после этого попросить добавки.

Конечно, и его пытались проучить кенты. Но Дубине было что им напомнить: как в куске хлеба ему отказали. И, поймав пару законников, какие других напасть на Дубину подбивали, он поднял их за воротники. Стукнув лбами так, что у тех не искры — пламя из глаз брызнуло, кинул в сугроб, хохоча. С тех пор в зоне его бояться стали. А Дубина ни на шаг не отходил от Дяди. Вначале потому, что тот его постоянно оберегал и опекал. Потом и привычка появилась. Но главное — нравилась Дубине мысль по зачетам раньше на свободу выйти. А как-то, когда срок Дяди заканчивался, Дубина сказал ему:

— Сколько лет знал тебя по «малине», слышал много, а вот по-человечьи лишь тут тебя понял. В беде. Она мне глаза открыла. Теперь вот выйдешь ты на волю. А я и не знаю, как без тебя буду. Попривык уже. Коль вместе освободиться, лучше было бы…

— Почему? — не понял тогда Аслан.

— Да, понимаешь, нельзя тебе Шефа убивать. Самому нельзя. Жить надо. Дети имеются. Их растить нужно. По-путевому. А убьешь — снова срок получишь. Кому это нужно? Ни тебе, ни сыновьям, — крутнул лохматой головой Дубина и сплюнул сквозь зубы.

— Так что ж по-твоему, простить его?! Нет уж! — вскипел Дядя.

— Э! О чем ты? — отмахнулся фартовый и сказал: — В «малине» всегда так! Один выживает потому, что другого на чем-нибудь облапошил! Ну, не прощай! А сам-то лучше был, что ли?

— Я за себя никого не подставлял! — побелел Аслан.

— Однако тоже не чище других!

— Это еще почему? Я поровну делил!

— Свое, что ль, делил? Тоже ворованное! Как и мы! Рисковал — как все. Удача — радовался. Посадили — злишься. А что в том нового? Во всех «малинах» это бывает. Иные возвращаются, чтоб самим потом за счет другого выжить. Как Шеф. Другие вовсе уходят. Но не мстят. Некому. Сами лопухи — коль не сумели кентов перехитрить. А им теперь без твоей мести не сладко живется. Ловят всюду. И сажают. Надолго. Как тебя и меня. Сколько собака ни бегает, веревка на каждую сыщется. Так и с Шефом. Без тебя на него кто-то будет. А в случившемся сам виноват. Не надо было соваться в «малину», раз сидеть не любишь, — говорил Дубина.

— Но он же мне и грозит!

— Грозит. Потому что боится тебя. Иль не дошло до сих пор? Ты ж по выходе заложить его можешь. Любому лягавому. В отместку за свое. Вот и опасается. А как ты думал?

— Ох, и влип я! На всю жизнь наука мне. А все ноги эти треклятые!..

— То Шеф, то теперь ноги. Сам дурак. Вот я, если захочу покончить с «малиной», никого не стану трогать. Как пришел в нее, так и уйду. И ни один шеф не удержит. Ну их всех… Так и тебе советую. Но все ж домой возвращаться не стоит, покуда Шефа не поймают.