Алексей Поликовский - Россия загробная

• Название: Россия загробная
• Автор: Алексей Поликовский
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Одним сумасшедшим утром президенту Российской Федерации докладывают о сенсационном открытии, которое физики всеми забытого подмосковного наукограда умудрились совершить при помощи кое-как заштопанного сантехниками адронного коллайдера и собственной неистребимой гениальности: смерти нет, а загробный мир так же реален, как и наш. Более того, между обоими мирами нет больше непреодолимой преграды и вернуться с того света так же просто, как и туда попасть. Первый пришелец с того света уже сидит в лаборатории НИИ, с отвращением ест манную кашу и делится воспоминаниями о прекрасном посмертии.

---

Она посмотрела в серьезное, острое, с маленьким подбородком и высоким лысеющим лбом лицо путника и посторонилась, пропуская его в темную избу с оконцем, опустившимся почти к самой земле. Под оконцем стояла скамья, на ней спала пушистая черная кошка. На стене висели сито и медный таз. В углу стояли ведро с водой и грабли с застрявшими между зубьев пучками травы. Женщина кивнула бывшему президенту на колченогий стул с полукруглой спинкой и вернулась к плите, где в закопченном чугунке кипела белая маслянистая жидкость с зелеными пятнами.

— Ну здравствуй, — сказала она ему. — И что же с тобой происходит? Ну рассказывай!

Он не удивился ее вопросу. Не удивился он и тому, что она без удивления приняла его явление. Он знал, так и должно было быть.

— Я перестал понимать смысл, — сказал бывший президент Российской Федерации, сидя на старом колченогом стуле в странной, утробной позе. Он сильно наклонился вперед и упер локти в колени, а подбородок положил на кулаки. Он смотрел в пол. Доски на полу разошлись, между ними были черные щели. Из них тянуло сырой землей и холодом.

— Ох, смысл… — вздохнула она, поворачиваясь к нему и глядя на него со странной улыбкой на своем красивом округлом лице. — А ты что ли раньше все понимал?

— Раньше… да… все было ясно раньше.

— А теперь? Что теперь? Говори, что теперь.

— Теперь не понимаю, что происходит. Как это, смерти больше нет? — спросил он.

— А ее и не было никогда, — объяснила она ему с улыбкой, как маленькому.

— Ну да, не было… — слабо отозвался он и больше ничего добавлять не стал, но она прекрасно поняла, о чем он. Путешествуя по горам и лесам Алтая, вглядываясь в синее небо и зеленый горизонт, он стал очень хорошо понимать одну простую вещь: всякая власть только потому от Бога, что и смерть от Бога. Власть держится не на ОМОНе и не на Лубянке и даже не на правильно устроенных выборах — а он очень хорошо знал, как устраивать правильные выборы — а на человеческом страхе смерти. Убери этот страх, и власть повиснет в воздухе и испарится. Свободным от смерти людям она не нужна. Так он думал и, думая так, ощущал свое страшное, сиротское одиночество на этих райских плавных холмах, уходящих вдаль. Он шел по алтайским холмам — маленькая фигурка путника с рюкзаком за спиной — и знал, что впервые за долгие годы остался один.

— Я перестал понимать, что происходит, — повторил он. — Смерти больше нет, и вдруг пришел Ленин. В мой кабинет. Он помолчал. Его бледное некрасивое лицо выражало недоумение. — Взял меня под локоток и вывел вон, как нашкодившего мальчишку, а я-то думал…

Она снова посмотрела на него сверху вниз, с улыбкой, от которой ему стало так грустно, так обидно.

— А ты думал, что рулишь Россией? Она засмеялась. — Правильно он тебя вывел, ты забронзовел и потерял разумение. Ты же хотел раньше что-то сделать для России? А что же ты сделал? Ну, что ты сделал? Говори, что ты сделал?

— А что я сделал?

— Придушил ее, как куренка, — сказала она.

— А теперь что? — спросил он своим прежним, тусклым, потерянным голосом.

Она вдруг запела низким горловым звуком. Сидя на колченогом стуле с полукруглой спинкой, маленький тщедушный мужчина в зеленой спортивной куртке с робостью смотрел на нее снизу вверх. Из черного чугунка на плите пошел пахнущий хвоей густой белый пар. Зеркало, висевшее на гвозде со ржавой шляпкой, помутнело и покрылось мягкой изморозью. Кошка как спала, так и продолжала спать. Вдруг кто-то громко хлопнул крыльями под потолком. Он поднял глаза и увидел в углу, на черной от старости балке, ворона с блестящими глазами. Так блестят лужи в весенний день. Ворон внимательно рассматривал его.

— Не туда смотришь! — сказала ему женщина, прерывая низкий текучий звук, зарождавшийся в ее груди. Она ладонью сделала несколько круговых движений над чугунком, завивая пар в красивые кольца. Посмотрела на кольца и поправила одно из них. — В зеркало давай смотри, для кого я стараюсь! Он испуганно посмотрел в зеркало, где уже двигались смутные фигуры, а она, стоя посреди комнаты, вытянула руку, и ворон слетел ей на руку и по-прежнему внимательным взглядом немигающих и непрозрачных глаз смотрел на мужчину. Она тогда закрыла глаза. В груди у нее снова что-то открылось и теперь уже всерьез пошел протяжный, клокочущий, длинный, бессловесный звук.

3.

Глядя в старое зеркало, бывший президент России увидел Красную площадь с желтым кругом перед Мавзолеем. В центре круга стоял памятник Ленину на высоком постаменте. Ленин простирал руку к Мавзолею, то есть к самому себе. На постаменте золотыми буквами было написано: "Ильичу, который вернулся к нам на 35 дней". Дальше были выбиты даты второй жизни вождя всемирного пролетариата. К дверям Мавзолея стояла длинная скорбная очередь. Многие плакали.

Теперь он понял, зачем тут ворон и чего женщина хочет от него. Это случилось как-то само собой, без участия его воли. Был человеком, стал вороном, вот и все. Сейчас он летел вороном в синем небе и смотрел вниз черными блестящими глазами, исполненными ровного внимания и спокойного любопытства. С высоты он увидел треснувшую, расколовшуюся, снявшуюся с якорей, в очередной раз куда-то наобум поплывшую бедную Россию. Еще он видел развалившиеся дома в деревнях, и пересохшие реки с желтыми обрывистыми берегами, и огромное озеро, на поверхности которого плавали клочья мерзкой белой пены, вытекавшей из труб якобы очистных сооружений, которые ему когда-то с такой помпой показывал его друг-олигарх. Он и тогда знал, что это туфта, но счел за правильное поверить. Вскоре внизу появился город, в котором какая-то ужасная сила вырвала трамвайные рельсы из асфальта. Рельсы были загнуты и торчали вверх, как полозья гигантских санок. Трамвай лежал на боку. Он взмахнул крыльями, тяжело разворачиваясь в воздухе, и полетел дальше и увидел своими черными равнодушными глазами пустую площадь городка, ветхие уродливые гаражи, магазинчик, на крыльце которого стояли несколько таджиков в оранжевых робах, русскую женщину с разбухшими больными ногами, сидящую на брезентовой табуретке и продающую сгущенку из белого эмалированного ведра. На заднем дворе заброшенного колхозного склада мужики сверкали сваркой, за какой-то надобностью прилаживая друг к другу два железных столба. Прямо перед ним в синем небе возникла красная кирпичная колокольня с куполом, от которого остался только ржавый остов, сквозь который росла прямо в небо маленькая, но обильно покрытая листвой березка. Он сделал маневр, облетая небесную березку, и увидел внизу нищего старика, усердно шаркавшего ногами по асфальтовой дорожке в новом микрорайоне огромного мегаполиса. Сзади затренькал звонок и старика обогнала девочка на велосипеде. Вскоре старик встал у дверей магазина и стоял с робко вытянутой ладонью, скорбно глядя в пустоту и пожевывая голодным ртом. Люди входили и выходили и не замечали его. Президент хотел было прежним, самоуверенно-решительным жестом, которым так восторгались его льстецы и поклонники, достать из кармана свое дорогое французское портмоне цвета красного вина, а из него вложенные туда с утра специальным человеком новенькие, чистенькие тысячные купюры и одну дать старику… но тут вспомнил, что он ворон, что у него нет рук, а есть крылья, что он летит и что вокруг небо. Синее, синее небо.

Он все летел и летел в этом синем бесконечном небе, и под ним все плыла и плыла бесконечная зеленая земля с маленькими городками, в виде которых было неискоренимое сиротство и затаенная тоска. Крыши говорили ему о человеческой жизни, в которой нет счастья. Дворы с мусорными баками транслировали ему в небо весть о том, что ничего нигде никогда не меняется. Заросли чертополоха на обочинах проселочных дорог посылали ему в небо весть о том, что никто в этой его любимой стране никогда не справится ни с чем. И он видел все таким, каким оно было: неприбранным, неловким, жалким, поруганным, оскорбленным.

Он очнулся на колченогом стуле с полукруглой спинкой посредине темной избы с низким окном. На его бледном лице со слабым узким подбородком и длинным ртом был пот. Ворон сидел на черной балке под потолком и внимательно смотрел на него блестящим, не знающим возраста, глазом. Кошка все спала. Женщины не было. Он чувствовал ломоту во всем теле, как после большой физической работы, но мысли в голове были ясными. Заскрипела тяжелая, по-старинному утепленная ватой дверь, и женщина вошла в дом. Рукава у нее были закатаны, руки мокрые, светлая прядь выбилась и упала вдоль лица. Она поставила большую железную лейку с прикрученной проволокой ручкой в угол. Она ходила поливать салат. Она сама выращивала для себя салат.

— Очнулся? — со смешком и грубоватой простотой спросила она его.

— Полетал?

— Полетал.

— Ну, видел?

— Видел.

— А понял? — с насмешкой спросила она.