Андреас Эшбах - Триллион евро

• Название: Триллион евро
• Автор: Андреас Эшбах
• Издательство: Захаров
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0755-3

Вот уже несколько десятилетий европейская научная фантастика находится в тени англо-американской, что совершенно несправедливо, как доказывает эта антология, составленная известным немецким писателем, автором бестселлеров Андреасом Эшбахом. Она включает новеллы, написанные ведущими фантастами Европы.

---

— Привет, мой друг!

Сестра воспользовалась этим моментом, чтобы завладеть его сигарой и решительно загасить её в раковине.

— Эй! — запротестовал тот. — Это же была настоящая «санчос»! Вы хоть имеете представление, сколько световых лет она летела, чтобы попасть сюда?

— Здесь не курят, — невозмутимо ответила сестра и подняла жалюзи. — Садитесь же, сударыня.

Она подняла изголовье моей кровати и затем подвинула мэру стул.

Фребильон тщетно озирался в поисках второго стула и равнодушно пожал плечами, когда сестра, не уделив ему никакого внимания, вышла из палаты. Он нерешительно повертел в руках свою широкополую шляпу, вуаль которой была завёрнута на тулью,[12] а затем положил её на одеяло у меня в ногах.

— Как вы себя чувствуете, месье Паладье? — спросила гостья низким голосом и закинула ногу на ногу. Её узкая стопа, обутая в чёрную, отделанную серебром туфлю, выглянула из-под края подола. Я с восхищением разглядывал её.

— Соответственно обстоятельствам, сударыня, — прохрипел я. — И поскольку Генри не рассказывает свои анекдоты, на которые он и не отважится в вашем присутствии, я почти не чувствую мои… э-э-э… рёбра.

Фребильон, который недовольно выудил свою погибшую сигару из раковины и озабоченно разглядывал её, поднял голову и громоподобно рассмеялся. Но это прозвучало не так беззаботно, как обычно.

— Новости не очень хорошие, — вздохнула мэр.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Практически всё погибло.

— Не всё, — сказал Генри с благосклонной улыбкой. — Ты, например, ещё жив.

Она склонила голову.

— И капитан тоже. Это самое главное.

Я восторженно таращился на узкую лодыжку, которая выглядывала из-под края её хитона. На какой-то момент я подпал под власть навязчивой мысли, что она под этим хитоном голая, как дамы на рю де Жирондель у пирса, которые, если клиент желает немедленного доступа по неотложной нужде, раскрывают ему свой хитон, используя его в качестве мобильной сводчатой беседки.

— Спокойно, — сказал прибор в изголовье моей кровати.

Я закрыл глаза и задержал дыхание.

— Вам больно?

— Нет, нет… — поспешно заверил я.

— Мы не будем вам долго докучать, месье Паладье. Мне нужно только получить кое-какие сведения из первых рук.

— Разве капитан Уилберфорс не доложил вам? — спросил я. — Ведь я присутствовал при всём происходящем лишь в качестве переводчика.

— Именно поэтому я и хотела бы знать это от вас.

— Как вообще дела у капитана?

— Он отделался при аварийной посадке легче, чем ты, — посмеиваясь, сказал Генри. — У него сломан нос, а в остальном он в порядке.

— Тебе смешно? — удивился я. — Твоя великолепная барка разбита, а тебе хоть бы что?

Разумеется, Фребильон мог покрыть потерю ветряной барки не сходя с места, прямо из кармана жилетки. Он был одним из самых богатых людей города. Он поставлял протеин для Флота, а как транспортный предприниматель в торговле солью был номером один на Внутреннем море. Но мотом он не был, и я мог бы поспорить, что останки своей сигары, которые он сунул в карман пиджака, он потом высушит и в конце концов выкурит, пусть даже тайком, в туалете.

— Потерю мне возместит Флот, — сказал он, хитровато поблёскивая глазами. — В этом капитан меня заверил. Он сказал, что это семечки, а что уж там у них такое семечки, не знаю. Но сейчас дело не в этом.

— Я слышал сегодня ночью стрельбу, — сказал я, обращаясь к мэру.

— Были беспорядки, — ответила она. — Но за пределами города. Мы приняли меры. Ситуация, естественно, для нас всех абсолютно непривычная. Я надеюсь, что мы ничего не упустили из виду. Я дала указания, чтобы все аборигены покинули город, а ворота оставались закрытыми и днём. Мы разослали радиограммы на промысловые суда в соляных топях, чтобы они глядели в оба и были готовы к возможным воздушным налётам. Ничего большего мы в настоящее время предпринять не можем, так? Что ещё с нами может случиться?

— Понятия не имею, сударыня.

Ступня в отделанной серебром туфле исчезла под краем подола, зато теперь на её коленях лежала ладонь — узкая, с кожей карамельного цвета, на запястье — уходящая выше тонкая, почти невидимая татуировка в форме искусно перевитых арабесок. Длинные ногти были покрыты лаком цвета баклажана. Кондиционер донёс до меня аромат её духов: терпкий, словно от веток кипариса в прохладное дождливое утро. Мои ноздри раздулись. Мне почудилось, или действительно её тёмные глаза блеснули за тонкой сеточкой вуали?

— Вы же изучали историю картезиан, месье Паладье. — Не послышалась ли мне в её голосе насмешка?

— Хотя бы поставить меня в известность могли бы, — сказал я, так и не сумев подавить нотки досады.

Она пожала узкими плечами.

— Мы не хотели трубить об этом на весь свет. Чем меньше об этом знали, тем лучше…

О, стало быть, вы держите меня за «весь свет», красавица? — так и подмывало меня спросить.

— Было бы всё же лучше, если бы меня проинформировали. Это едва не стоило нам жизни; не знаю, как мы уцелели. Я был захвачен врасплох агрессивностью этих людей, обычно таких миролюбивых.

Ладонь вспорхнула и опустилась на моё колено. Мягкое, успокаивающее прикосновение. Мою лютую злобу как рукой сняло.

— Вы правы, но эмиссары Флота настаивали на том, чтобы этот случай не получил огласки.

— Будет ли что-то сделано для того, чтобы вернуть настоящие камни, которых недостаёт в ожерелье?

— Это совершенно безнадёжно, — сказал Генри. — Всё уже было перепробовано. Предлагалось вознаграждение в миллионы экувалей. Ты что, всерьёз полагаешь, что коллекционер когда-нибудь смог бы расстаться с таким лакомым кусочком? С возрождённым богом, который жил во плоти восемьдесят или сто тысяч лет тому назад и дошёл до нас в форме бриллианта? Да никогда в жизни! Ни за что на свете! Я бы тоже не отдал.

— Месье Фребильон! — с укоризной сказала мэр.

Он поднял руки.

— У меня нет ни одного из недостающих камней, сударыня. Но если честно… — Он поддул рога своих усов кверху и отрицательно покачал головой. — Нет. Я бы тоже не расстался с такой ценностью. Её не возместит никакое вознаграждение. Ей нет цены.

— Я не понимаю такую агрессивную реакцию монахов и паломников, — сказала мэр. — Ведь Кешра на тот момент была ещё жива, если я правильно поняла.

— Да. Но была уже совсем дряхлой. Ведь я стоял в трёх метрах, когда она принимала ожерелье. Я чувствовал её испуг и ужас. Шок лишил её последних сил. Мир уходил у неё из-под ног.

— Ещё бы, ведь у неё отняли источник её сил, связь с её предками, как могло быть иначе? — сказал Генри, озабоченно нахмурив лоб. Он ударил кулаком в ладонь. — Это могло бы означать конец колонии.

— Как долго, по вашему мнению, продлятся беспорядки, месье Паладье? — буднично спросила мэр.

— Не знаю. Последняя вспышка была восемьсот лет назад. К тому моменту люди прожили на этой планете всего полвека. Для них это событие явилось полной неожиданностью. Города были неукреплёнными. Некоторые поселенцы погибли. Записи об этом остались путаные и неполные. Кажется, смута продлилась два года, пока не была найдена возрождённая богиня, и тогда отношения снова нормализовались.

— Значит, эти хаотические времена наступают всякий раз, когда Кешра умирает, и длятся до тех пор, пока не обнаружат её возрождение.

— Да. Предположение опирается на предания аборигенов, насколько эти предания вообще поддаются истолкованию. В них речь идёт о периодическом возвращении безвременья и раздора.

— И сколько же длятся промежутки мира?

— Иногда пятьсот лет, иногда тысячу, иногда две — смотря по тому, как долго живёт Кешра. Легенды у картезиан туманные. Лишь немногие из них зафиксированы письменно. Датировать их безнадёжно.

— Но число периодов однозначно.

— Абсолютно. Всего состоялось восемьдесят три возрождения.

— Восемьдесят три бриллианта в ожерелье, — вставил Генри.

— Верно.

— Если время жизни длится от пятисот до двух тысяч лет, то это означает…

— …культурную традицию продолжительностью не меньше ста тысяч лет, сударыня. И она в один день была разрушена несколькими идиотами — из алчности и корысти.

Мы молчали. Ладонь давно скрылась в её хитоне, оставив после себя ощущение пустоты. Дотрагивалась она до меня, судя по всему, непроизвольно, но умиротворяюще — оттого что чувствовала мою злость. И тем не менее прикосновение её пальцев вызвало у меня вспышку эйфории.

— В одном месте в ваших работах вы пишете, — сказала она, — что эти времена хаоса оказывают и позитивное действие.

— Без сомнения, ведь подумайте: при этом ломаются окостеневшие структуры. На то и революции. Разрушаются институты власти. Целые племена приходят в движение в поисках новых областей для заселения, плодородных пастбищ или богатых рыбных отмелей. Начинаются вооружённые конфликты. Генофонд смешивается.