Марина и Сергей Дяченко - Стократ

• Название: Стократ
• Автор: Марина и Сергей Дяченко
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55157-6

По дорогам сказочного мира идет человек с мечом. Мир зыбок: магия и войны, забытые народы и подземные твари, деревья, пожирающие время, и сражения звезд в ночном небе. Кто он, Стократ, чего ищет, чего хочет? Найдет ли средство сохранить этот мир, спасет ли девушку со странным именем – Мир?

Новый «роман в историях» Марины и Сергея Дяченко, словно канатоходец, балансирует на грани фэнтези и притчи. Чего в нем больше – решать читателю.

---

Этот идиот, ее спутник, был слаб и ранен, зато дубина браконьера окована железом. Стократ, напротив, был крепок и отделался огромной шишкой – зато наконец-то пришел в ярость, и это было приятно. Он не убил дурака только потому, что дурак, ударив, повалился сам: видимо, браконьерская дубина и его успела приложить по темечку.

Счастливчик.

Снова начался дождь и быстро перешел в ливень. Капли стучали по лицам мертвых браконьеров, попадали в раскрытые рты, придавали выпученным глазами видимость жизни. Спутник девушки пытался встать – и все время падал.

Стократ стянул рабочие перчатки, вывернул, спрятал в сумку. Подобрал свой плащ, аккуратно сложенный под деревом. Дождь был ему на руку: прогулка по высокой траве смоет брызги крови с сапог. Не глядя на девушку и ее спутника, он повернулся и быстро зашагал к таверне.

Парнишка-конюх стоял у ворот, тревожно слушая сосны. При появлении Стократа встревожился еще больше.

– Ворота держи закрытыми, – велел Стократ. – И не маячь здесь.

– Это… пошаливают? – парнишка смотрел на лес. – Тут двуколка… та, которая… этих, которые… она, короче.

Лошади оказались умнее путников и вернулись к жилью, волоча за собой легкую двуколку. В таких колясках можно гулять вокруг поместья, но не пускаться в далекую дорогу; двуколка и раньше была неисправна, а испуганные лошади разбили ее в хлам.

– Пошаливают, – согласился Стократ. – Лошадей выпряги, повозку на дрова, вещи сохрани. Я проверю.

Парнишка втянул голову в плечи.

В этих местах не знали Стократа. Во всяком случае, не знали в лицо. Но парнишка, чья жизнь зависела от умения разбираться в проезжих людях, все понял правильно.

Дождь сделался реже. Стократ протянул конюху монету:

– За мной и запрешь… Эти-то, лихие люди. Возьмут добычу да и перережут друг друга. Как думаешь?

– Возьмут добычу, – повторил парень, будто во сне, – да и перережут…

– Хорошо.

Лошади приезжих пошли за ним, как привязанные. Вместе с ними Стократ вывел свою кобылу и, плотнее застегнув плащ широкой медной пряжкой, вернулся к месту бойни. Пять трупов лежали, где он их оставил. Шестой – недобитый – ухитрился за это время пройти десяток шагов к таверне, на этом его силы закончились. Теперь он сидел на тропинке, а девушка в разорванном платье причитала над ним:

– Я без тебя не пойду… Дан… Вставай, пожалуйста…

При виде Стократа она замолчала, будто глотнув горячей каши.

– От кого бежим? – спросил он сверху вниз.

Она молчала.

– Я просто решаю, помогать вам или нет, – объяснил Стократ. – Так от кого бежим?

Она плотнее сжала губы.

Стократ подумал еще – и бросил ей свой плащ.

* * *

Раненого Стократ усадил на свою лошадь – мужчина едва держался в седле. Руки у него были нежные, как у знатной девушки.

– Кто ты? – спросил его Стократ. – Музыкант? Учитель? Бастард?

– Знаток этикета, – сипло сказал мужчина. – Протокол, хорошие манеры, правила приличия.

Стократ подумал, что он, возможно, бредит.

Больше не разговаривали. Девушка не могла ехать без седла, и поначалу шла, с трудом переставляя ноги. Потом Стократ не выдержал и усадил ее на лошадь перед собой; у нее не было сил сопротивляться. Как-то само собой оказалось, что он не столько ведет их, сколько конвоирует.

К утру добрались до «Черного уха», маленькой таверны по другую сторону леса. Здесь было чище и теснее, чем в «Серой шапке». Стократ объяснил Хозяйке-Роз, что подобрал путников в лесу – их начисто ограбили и чуть не убили разбойники.

Оставив путников на попечение хозяйке, он вышел прогуляться. Лес вокруг «Уха» был спокоен, сороки не трещали, проезжая дорога поросла травой; двуцвет нашелся почти сразу – у ручья. За «волчьей подушкой» пришлось походить по округе. Возвращаясь, он разминал зелень в ладонях, так что на порог гостиницы вступил, окутанный резким травяным запахом.

– Хозяйка! Кринку, ложку, кипятка!

Мужчина – Стократ про себя звал его Правила Приличия – уже лежал на перине в комнате наверху, и голова его была перевязана. Девушка сидела на краю постели, как была, в мокром плаще Стократа, и сидя дремала; когда Стократ вошел, открыв ногой дверь – в руках у него была кринка с заваренной травой – она проснулась и вскочила.

Он поставил кринку на стол. Лизнул ладонь, выпачканную соком, поморщился:

– Очень горькое. Пить обязательно.

Мало кто мог сопротивляться, когда он говорил таким тоном, но девушка попыталась:

– Я ничего не хочу… Просто оставьте нас в покое…

Он плеснул из кринки в кружку, наполнил до половины. «Оставьте нас в покое», надо же. Небось еще и читать умеет.

Он протянул девушке кружку, и она взяла. И выпила под его взглядом – хоть с первого глотка у нее глаза на лоб полезли. По-хорошему, следовало напоить и Правила Приличия, но тот интересовал Стократа куда меньше.

Он запер дверь на засов. В комнате было тепло – внизу топилась печка, труба выступала из стены массивной кирпичной колонной. За окном едва серело позднее пасмурное утро.

Стократ зажег все свечи, какие нашел в глубоком дубовом шкафу. Кивнул девушке:

– Снимай с себя все.

Она колебалась секунду. Потом вскинула голову – и очень красноречиво начала раздеваться.

Каждым движением она говорила: можешь делать, что хочешь. Но оскорбить меня не сумеешь. Тебе не под силу меня оскорбить. Ты только сам замараешься; я выше любых твоих грязных намерений. Раненый на постели закрыл глаза – он, наоборот, считал себя уязвимым и виноватым. Он предпочел бы умереть от разбойничьего ножа, только не лежать при этой сцене беспомощным свидетелем.

Стократ устал от беззвучного пафоса, которым насыщали комнату эти двое. Он подошел к окну и стал смотреть на маленький двор, пустой и залитый дождем, на коз под навесом и кур, бродящих по желтой земле; когда длинный вздох сообщил ему, насколько же девушка его презирает, – обернулся, взял свечу со стола и наконец-то посмотрел.

Никогда прежде ему не доводилось видеть подобного. Узор покрывал ее плечи и спину – полностью, спускался на поясницу и целомудренно таял на ягодицах. Узором была покрыта правая грудь, левая – до половины. Живот, руки и ноги были чистыми – нормальная белая кожа, в пупырышках холода, хоть в комнате все больше сгущалась теплая духота.

Стократ почувствовал странное беспокойство. Он знал, что люди разных племен и кланов по-разному украшают своих женщин; он повидал всякое – и стальные кольца в носу, и живые цветы, укорененные в пупках. Но то, что он видел теперь, не было украшением.

Ниже основания шеи, слева, бугрились шрамы. Как от ожогов – три старых рубца. Еще один, один свежий, розовый – прямо посередине спины. На левой лопатке – длинный глубокий порез и следы от ниток, когда-то его зашивших (неровно и плохо зашили, подумал Стократ, руки бы оторвать такому лекарю). На левом плече был еще один порез, совсем свежий, с каплями запекшейся крови. Девушка стояла, гордо выпрямившись, но вздрогнула, когда он коснулся рубцов кончиками пальцев.

Причудливые буквы складывались в слова – сперва он прочитал «Северный», и тогда перед его глазами будто пленка лопнула: «Северный Град». «Домна». «Старынь». «Дубрава». «Ручейник». «Светлая»…

Картина обрела смысл: эти мягкие линии – реки. А эти точки, иногда совпадающие с родинками – города. А край рисунка – побережье, за ним – немного человеческого моря, исследованного рыбаками, и исчезающая кромка неисследованного, нечеловеческого, где нет даже рыбы. Карта Обитаемого Мира в мельчайших деталях, и, присмотревшись, можно различить небольшие поселки, границы мелких владений…

Свечи чадили, воняли и ничего не освещали. Стократ подошел к окну и рукавом оттер испарину, выступившую изнутри, застилавшую тусклый свет. Заодно проверил – нельзя ли заглянуть в окно снаружи. Без очень длинной лестницы – нельзя.

Вышло солнце – будто дожидалось этой минуты.

Все так же молча он подвел девушку к окну и развернул спиной к свету. Шрамы на правом плече: будто кто-то приложил раскаленную трезубую вилку. Три рубца обезобразили кожу на месте владения Загоры в Лесном Краю.

Стократ протер глаза кулаком. Пожары в Лесном Краю, закрывшие дымом небо на несколько лет, погубившие урожаи, обрекшие на голод тысячи людей – с тех пор прошло три года; тогда, помнится, полыхнуло сразу в трех местах…

В трех местах!

Четвертый, свежий рубец приходился на древнюю столицу Выворот. Теперь там развалины и головешки. После пожара, случившегося полгода назад, люди там не селятся. Властитель Вывор, когда-то господин огромного плодородного края, пропал без вести. Скорее всего – сгорел вместе с городом, замком и семейством, и земли на левом берегу Светлой отошли владетелю Грану…

Стократ понял, что в комнате очень холодно. Стыло и мокло, хоть от кирпичной трубы шло к потолку сухое тепло. Солнце спряталось.