Николай Егоров - Утреннее море

• Название: Утреннее море
• Автор: Николай Егоров
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-7509-1154-3

Основные события повести разворачиваются в пионерском лагере на Черноморском побережье. Герои книги — ребята из старших отрядов быстро включаются в дело — дежурят на море в составе плавкоманды, а двое из них — Олег Чернов и Лидия Клименко — встречаются здесь и со своей первой любовью.

---

— Да, Катерина, индейские вождихи после омовения, так у них, по-моему, называется купание, сразу ложатся спать и хорошо укрываются, — выдержав посерьезневший взгляд Катерины, сказал Виль.

— Видишь! — не справляясь с голосом, вымолвила Пирошка.

И Виль понял, как она была напряжена, как еще боялась за свою любовь и как сразу расслабилась после этого его разговора с Катериной.

Расстояние и кроны деревьев просеивали музыку, упрощали ее, четче обозначали ритм, и он воспринимался всем телом, завораживал. Будь Виль покрепче, пошел бы в этот дискоклуб и уговорил бы Пирошку отпустить Катерину и самой с ним пойти. Как обрадовалась бы «индейская вождиха»! И стала бы относиться к нему, Вилю, как к другу и союзнику. Это ему непременно нужно. И Пирошке это нужно.

Его музыка настраивает на такой вот незнакомо приятный лад, а Катерине, небось, спать не дает, а Пирошку сердит и задерживает в малышовской палате. Иначе чего бы она так долго не возвращалась?

Из-за той же музыки он с опозданием расслышал осторожные шаги и осторожные голоса — нежданные гости были уже у входа в изолятор. Что это были его гости, он не сомневался — так говорят и ступают, когда идут проведывать больного.

Их было трое: Баканов, Капитонов и Царица.

— Работать надо, выполнять непосредственные служебные обязанности, а не отлеживаться! — в том грубовато-доброжелательном тоне, который отчего-то принят в начальственной среде, заговорил Баканов. — Руку пожать дозволяется?

Виль протянул ему руку. Баканов слегка стиснул ее. Капитонов правой поддержал, левой мягко прихлопнул. Царица тронула прохладными, точно бы бескостными пальцами.

— Доктор обещает через пару дней прописать тебе прогулки, — продолжал Баканов, садясь на свободную кровать и жестом приглашая сесть Капитонова и Царицу. — А я подумал: надо самому убедиться — соответствует ли действительности докторский вывод? И попросил руководство лагеря сопровождать меня сюда.

— Соответствуют докторские выводы, соответствуют! — Виль демонстративно подтянулся и лопатками и затылком привалился к спинке кровати. — Хочу завтра попробовать: выйду, на скамейке посижу, на солнышке погреюсь.

— Верим, верим! — Не очень веря, сказал Баканов. — Но не форсируй, чтоб хуже не стало.

Председатель профкома переглянулся с начальником лагеря и старшей вожатой, дал понять, что теперь говорит и от их имени:

— И с чепе надо кончать. Иван Иваныч и дальше не поспешал бы — у него такая воспитательная метода. Ему видней, да мне-то ехать надо — ждут меня в Ростове… Вот и пришли посоветоваться для начала в своем узком кругу, общую принципиальную позицию определить…

— Сговориться против парня? — вспыхнул Виль. — Чего ж нянчиться с ним? Врезать на полную катушку.

Царица тоже вспыхнула, Капитонов смотрел невозмутимо, Баканов поднял костистые плечи:

— Нет же, нет!.. Требуется разобраться, чтоб не формально решать. Я давно знаю мать Олега — по совместной работе. Положительный, заслуженно уважаемый человек…

— Не о ней ведь речь! — Царица тряхнула головой, распушивая свои роскошные волосы. — При чем тут ее заслуги?

— И не обсуждаем, — обиделся Баканов. — И не в самих заслугах дело, а в том, как она живет и трудится, какой воспитательный пример подает сыну. Наши дети такие, какими мы их сами лепим. За результаты благодарить или судить должны и себя тоже.

— То вы оберегаете мать Олега, то судить готовы… Она что, хотела видеть его таким? Другие матери и отцы что, мечтают выращивать хулиганов, невежд, лодырей?

— Не мечтают. — Капитонов хмурился: ему не нравилось, что самоуверенная Царица чуть ли не потешается над Банановым. — От плана до результата, известно, дистанция огромного размера!

— Ага! — Баканов свел указательные пальцы. — Чтоб та дистанция сократилась и на нет сошла, мы обязаны в школе, дома, в пионерлагере учить ребятишек жить и работать не на макетах-муляжах, не на игрушечных, для птички-галочки мероприятиях, а на живом, на настоящем, на необходимом. Лишь на том дерзость и энергия наших детей пойдет путем!

— Вы все за нас, сотрудников, беретесь — эта ваша метода просматривается невооруженным глазом. А нарушил дисциплину, причем с опасными последствиями, Чернов Олег! — Царица прижала запястье к красной щеке. — И не впервые!

— За нас! За нас, — согласился Баканов, и себя причисляя к тем, за кого надо браться в первую очередь, и напомнил: — С него, с Чернова, не снимается. Влепить ему, что полагается, — минутное дело. А надо разобраться, понять.

— Чего понимать-то, чего? — отчаиваясь, воскликнула Царица. — Мальчишка самовольно полез на гору, собой рисковал. Вслед за ним вынужденно рисковал собой и плаврук!.. Там, где надо привлекать к ответу не знающих удержу детей, мы митингуем, сами себя бичуем!

— Мария Борисовна, Мария Борисовна, — как бы призывая очнуться, опомниться, прервал ее Капитонов. — Из этих детей, из этих мальчишек и девчонок вырастут женщины и мужчины — именно из них. Какими они вырастут, зависит от нас и от того, как мы, говоря вашими словами, митингуем и бичуем себя. Они не просто дети» они — люди. Мы думаем, что их поступки — игра, и сочиняем для них игры. А ведь то, что они делают — тоже жизнь. Почему нашим ребятам так нравится петь про пони, что бегает по кругу? «Разве я не лошадь, разве мне нельзя на площадь?..» Маленькая лошадь — тоже лошадь. Куда она, понукаемая, скачет? И куда ей хочется скакать?.. Вы знаете, Мария Борисовна, почему и ради чего полез на скалы Олег Чернов?.. Он нарушил дисциплину. Но чего вдруг?

— Не знаю. Спрашивала, он молчит.

— И я не знаю. И Баканов не знает… Не знаем мы и того, почему он молчит? Ведь он не робкого десятка, честный и серьезный парень.

— Тут осторожно надо. Человек имеет право на личную тайну. — Баканов взъерошил волосы на затылке. — Насильно не выдернешь ее. Вот если бы он сам доверился…

— Ждите, он доверится! — Царица, будто предельно усталая, потерла глаза. — От горшка два вершка, а тайна у него!

Если не вскипел Виль, то потому, что видел, с какой выдержкой ведут нелегкий разговор Баканов и Капитонов.

— Положим, не два вершка, а поболее. — Виль подтянул одеяло — ему стало зябко то ли оттого, что окно открыто, то ли из-за волнения. — Мне он открыл эту тайну… Надеюсь, он простит, что без его ведома-согласия открываю ее вам… Он хотел найти там цветок эдельвейса.

Желая поглубже вникнуть в глубину тайны, видно, чуя в той глубине что-то, на ее взгляд предосудительное, Царица спросила:

— Для чего? Вы не знаете?

— Это уж его дело… Но ему нужен был цветок, очень нужен. И он переборол естественный страх перед крутыми скалами, он готов был взять преграду и добыть редкий цветок…

— Смотри ты, — удивился Капитонов, — Решился! Легко рвать цветы, когда они под носом — руку протяни! А на кручу ринуться, это надо характер иметь. Жалко, что не добрался, не нашел. Интересно бы глянуть, каков он, эдельвейс.

Царица всплеснула руками:

— Да не мог он найти! Не мог! Не растут они у нас, на Кавказе!

— Как это — не растут? — не поверил Баканов.

— Не рас-тут! — торжествовала Царица. — Я интересовалась природой этого края — надо же знать, где отдыхаем и работаем… Так вот, даже в энциклопедии написано, что нет здесь эдельвейса — не найден!

— Не найден! — восторжествовал и Капитонов. — Пока! А наш Чернов, смотришь, нашел бы… Вот мы с вами не полезем на те склоны ни при какой погоде. И ясно, что не сыщем эдельвейс — мы же энциклопедиям верим! А он сомневается в них. Вот такие, как он, и находят редкие цветы. Такие и отличаются волей, силой, желанием не на словах показать и утвердить себя.

— Тогда как мы заносим кулак, чтобы по башке его, — задумчиво произнес Баканов.

— Пусть они, такие, для начала узнают, как утверждать себя, — сказала Царица. — А потом уж утверждают.

— И пока будут узнавать всё до точки да еще команды на то ждать, пропадет у них желание искать да дерзать, — с той же задумчивостью возразил Баканов, — Избегут ошибок, избавят нас от нарушений. И от находок.

— Может, грамоту ему? — Царица, возмущенная, встала. — Вместо положенного взыскания. У меня есть бланки грамот, могу оформить и дать начальнику на подпись.

— Мы с него взыщем, — пообещал Капитонов. — Успеем. Но не в отместку… Как лучше всего воспитывать человека, чем? Очень хорошо любовью. Еще лучше — строгостью. А всего эффективней — справедливостью…

— Верная мысль. И не новая, — поддакнул Виль. — Проверенная временем.

— Ну, не новая? — Капитонов хлопнул себя по коленям. — А кто обогнал-то меня?

— Гёте, — сказал Виль.

— Гёте? А ты точно знаешь, что он?

— Точно. Он заявил — Иоганн Вольфганг. В разговорах с Эккерманом.

— В разговорах, значит?.. Дельные разговоры. — И ясно стало — читал хитрец ту книгу. — И мы, считаю, поговорили дельно и полезно. И для нас самих: мы воспитываем Олега, он воспитывает нас… С нашей стороны меры могут быть такие. Я подготовлю приказ по лагерю со строгим выговором. Позову Олега Чернова, дам прочитать. И подпишу при нем.