Максим Северин - Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта

• Название: Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта
• Автор: Максим Северин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52996-4

На Афганской войне не было линии фронта, но не было и тыла — смерть подстерегала здесь на каждом шагу, автоколонны зачастую несли не меньшие потери, чем штурмовые части, в засады и под обстрел попадали не только десантники и спецназ, но и «тыловики» — фронт был повсюду. И пусть наши войска не сидели в окопах, эта книга — настоящая «окопная правда» последней войны СССР — жесткая, кровавая, без прикрас и самоцензуры, — о том, каково это: ежеминутно ждать выстрела в спину и взрыва под ногами, быть прижатым огнем к земле, ловить пулю собственным телом и отстреливаться до последнего патрона, до последней гранаты, оставленной для себя в кармане самодельной «разгрузки»…

В рассказах ветеранов-«афганцев» поражает многое — с одной стороны, непростительные стратегические ошибки, несоответствие наличных сил, вооружения и экипировки особенностям театра военных действий и характеру решаемых задач, ужасающе высокий уровень тяжелых инфекционных заболеваний, вызванных антисанитарией и отсутствием чистой питьевой воды; а с другой — великолепная организация боевой работы и взаимодействия родов войск, которая и не снилась нынешней РФ. Афганскую войну проиграла не Советская Армия, а политическое руководство СССР, попавшееся в американскую ловушку и втянувшее страну в многолетнюю бойню, победить в которой было невозможно.

---

— Друзей не доводилось терять?

— К сожалению, довелось. Земляк мой Юра Левкин погиб как раз под Новый год, он в Гнетинке на кладбище лежит. Мы с ним вместе призывались, вместе ехали, водку в поезде пили, вместе в Фергане дебоширили, вместе в Афгане служили, правда, он был в девятой роте, а я — во второй. Снайпер его снял. Юра полез вытаскивать солдата и сам попал под огонь.

Это было на втором году его службы, но домой он попал только в цинковом гробу. Мне предлагали его сопровождать, но я отказался. Как мне его матери в глаза смотреть? Представляли Юру посмертно к званию Героя СССР, командир полка представление подписал, и другие подписали, но замполит не пропустил, сказал: «Герои должны быть живые». В какой он это книге вычитал, интересно было бы узнать! Присвоили Юре посмертно орден Боевого Красного Знамени.

— Какое было отношение к трофейному оружию?

— Самым интересным из трофейного вооружения были афганские мультуки. Винтовки, карабины, пулеметы были нам неинтересны, а вот мультук — это интересно. Он здоровый такой, под два метра, массивный, но красивый. Его можно было и гайкой вместо пули зарядить, так одному из наших гайкой в грудь и попали. Было это так: парень случайно наткнулся на как из-под земли выскочившего душмана, и тот выстрелил ему из своей «кремневки» прямо в грудь. Десантника свалило с ног, но, к счастью, бронежилет выдержал. Быстро поднявшись, он расстрелял ошеломленного его бессмертностью афганца. Пулю-то бронежилет не держал, а вот гайку не пропустил.

М-16 изредка попадались, а так в основном наши пулеметы, АКМы 7,62-мм калибром, на номера внимания не обращал, но оружие было точно не китайское. В сравнении с АКМами наши АКС-74 были удобнее на открытой местности, а если бить по крупным кустам и деревьям, то можно было не попасть в цель: пуля со смещенным центром тяжести уходила в сторону, АКМ же прошивал все ветки насквозь. Та же проблема была и с 5,45-мм пулеметами РПК.

Но все беды с ветками мы все равно решали при помощи АГСов, плотность огня у них хорошая, разбивали ими все, что можно. Тем более что, как я уже говорил, при попадании из АГСа большая часть щепок, осколков и обломков летит вниз, поражая живую силу. Единственное — не могли разрушить толстостенные саманные постройки, но стены эти и танки порой не могли разбить. Пробивались они легко, даже пальцем можно было дырку проделать, но плотность небольшая, и снаряды лишь проделывали в этих стенах маленькие сквозные дыры и, не детонируя, летели дальше.

— Ночные рейды были больше правилом или исключением?

— Они проводились довольно часто. Мы почти всегда выступали ночью, вставали часа в три, бывало, что и вовсе не ложились. В четвертом часу выезжали по дороге на своих БМД-1, в заданной точке мы спрыгивали с машин, оставляли их на дороге и дальше шли пешком. С бронетехникой оставались механики-водители и командиры машин или кто-либо из десантников, способный вести огонь из пушки и пулемета. Могли уйти на неделю, на две, на три. Если разведка где-либо вычисляла душманов, то мы шли вперед, и было неважно, ночь сейчас или день.

— Какую тактику вы обычно применяли в борьбе с душманами?

— Прижать огнем «духов» удавалось нечасто, чаще они нас прижимали. Они были местные, знали все норы, могли быстро уходить или выдавали себя за мирных жителей. Блокировали небольшие банды, но они в основном все равно уходили. Крупные группы часто оставляли своеобразные заградительные отряды, а сами отступали, завидев, как на них шли значительные наши силы.

Был момент, когда такие маленькие отряды не пропускали почти всю 108-ю дивизию. Нашу роту тогда как раз сняли с позиций и направили удерживать для нее коридор. Дорога шла по краю обрыва, в котором лежало много разбитых машин. Там невозможно было пройти: ущелье, почти по самому дну которого тянулась дорога, а сверху нависала скала. Задачу удалось выполнить: мы продержали оборону на своем участке, пока все наши части не прошли ущелье. У нас потерь в этом бою не было, а у душманов были. Правда, потом они все равно догнали мотопехоту и снова придавили ее огнем, и нас вновь бросили на прикрытие своих.

— Саперы всегда поддерживали?

— Да. Саперы всегда были вместе с нами и шли в первых рядах. «Минная война» была серьезной. Однажды мы днем возвращались с одной из операций, до базы в Баграме оставалось километра полтора. На разбитой асфальтной дороге саперы сняли сразу восемнадцать мин, установленных в выбоинах. Саперы всегда ходили пешком, и им приходилось очень тяжело, да и потери были порядочные: они подрывались на минах-ловушках, плюс ребята ходили со своими щупами и миноискателями по открытой простреливаемой местности. Медали не жалко было им давать — парни хорошо трудились. Работали наши саперы в основном щупами, как они говорили, так надежнее.

Бывало, что пускали танки-тральщики, но они могли пропускать мины и сами, случалось, наскакивали на фугасы и «улетали». Но такого, чтобы всю колонну подорвали, не случалось, больших потерь на минах ни при мне, ни до меня не было — еще раз повторюсь: саперы хорошо знали свое дело.

Говоря о танках, придавали нам их немного — две-три машины, которые шли в голове и в хвосте колонны, неожиданно подбить могли любой из них. Танки душманы в основном подбивали из гранатометов РПГ-7, у нас же были более тяжелые РПГ-16, которые не перевозились по земле, а доставлялись нам исключительно самолетами. РПГ-16 брал броню любого существовавшего в то время танка, и, если возникала угроза захвата гранатометов душманами, они немедленно уничтожались. Боеприпасов к гранатометам хватало всегда, склады были ими забиты. Гранатометчик брал с собой три выстрела, и еще два-три солдата тоже несли по три гранаты, этого вполне хватало, да и использовали мы ручные гранатометы редко: танков у противника не было, если только по дувалам и машинам вдалеке стрелять. Так что РПГ-16 брали с собой обычно, если разведка докладывала о скоплении техники душманов или чем-то подобном, а так гранатометы часто оставались в машинах. Еще от них сильно глохнешь — наушников-то у нас там не было. Когда я еще обучался в Фергане, то, проходя через хлопковые поля на стрельбы, мы срывали хлопок и затыкали им уши. Сзади при стрельбе стоять не надо — унесет куда-нибудь; стреляя лежа, надо было лежать наискосок — тот, кто нарушал это правило, оставался без сапог, отлетавших на десятки метров. На полигоне мишенью служила «тридцатьчетверка», вся избитая ровными дырочками попаданий. Разовых «Мух», кстати, у нас не было.

— Многие ветераны вспоминают, что часто не по уставу носили кроссовки. Вы можете вспомнить что-либо подобное?

— Нет, в нашем полку такого не было, мы ходили только в форме. На боевые ходили или в сапогах, или в ботинках. На мой взгляд, удобнее были обыкновенные кирзовые сапоги. Кто на портянки их носил, кто — на носки, тем более что носков выбор там был получше, чем дома: идешь по карантину и берешь, что хочешь: захотел взять блок сигарет — взял блок сигарет, захотел себе носки — взял носки; никаких чеков или афганей, в этот момент ты был хозяин, если захотел, то взял и пошел, но так было только во время боевых операций.

Из одежды я домой привез только джинсы и батник, и то мне командир батальона вывозил. У нас «кэп» ничего вывозить не давал. Я потом с ребятами, которые в других частях служили, разговаривал, так им комплекты разрешали вывозить (джинсы, батник, кроссовки), а у нас ты вообще пустой по форме должен был уехать. Вот мне комбат и вывозил, его звали Александр Иванович Лебедь, после ставший командующим 14-й армией, а спустя время и Красноярским губернатором. Он тогда был еще в звании капитана. Когда я демобилизовывался, он меня к себе в свой небольшой «закуток» пригласил, посидели, поговорили, он мне показывал свои семейные фотографии жены, дочерей. Потом говорит: «Давай, Коль, я тебе «гвардию» подарю». Правда, гвардейский значок был не его, а замполита, так он его с висевшей замполитовской формы скрутил и мне подарил. Хороший офицер был, мы какое-то время переписывались, а потом связь как-то оборвалась.

Заместителем командира нашего полка по боевой был Павел Сергеевич Грачев, сперва был майором, потом подполковника в 82-м ему дали. Ротным был старший лейтенант Ковальчук Александр Евгеньевич, но его по ранению демобилизовали, ранение было тяжелым — мины разорвались совсем рядом, и его всего посекло. По дурости, конечно, это случилось. Прислали нам в роту замполита. Я не знаю, где они его нашли, но общаться с ним, как и со многими другими замполитами, было тяжело, хреновые они были люди, одного только помню хорошего мужика — батальонного замполита у Лебедя.

Пошли мы как-то на одну операцию в сторону Панджшера и, не доходя до него, провели зачистку в близлежащих кишлаках. Там мы нашли две новые итальянские пластмассовые мины (именно из-за того, что они были сделаны из пластмассы, их не брал никакой миноискатель), лежали они на подоконнике одного из домов. Комбат сперва хотел отдать приказ уничтожить эти мины на месте, расстреляв из автомата, но замполит выступил против, сказав: «Уничтожать не будем — они новые, будем разбираться, как устроены». Комбат против замполита не пошел и приказал мины забрать с собой. Ну и положили эти мины одному солдату (парень был из Смоленска, первый год служил) в РД, а у него там еще лежала маленькая рация. Потом мы благополучно вернулись к дороге, где стояла наша колонна. Все уже стали расходиться по своим машинам, солдат с минами подошел к своей БМД, ротный стоял на ее башне, снимая с себя каску и бронежилет, мы сели немного в стороне. Вдруг слышим взрыв, поворачиваемся и видим, как ротный слетает с башни, мой друг из Навли Коля Майоров летит в лужу с другой стороны, механика не задело — он успел скрыться в люке. Ротного от головы до самых пяток посекло осколками, Колю тоже сильно задело. А случилось все так: солдат с минами или поскользнулся, влезая на машину, или просто прислонился к ней спиной, и мины сдетонировали, его разорвало на клочья. Вот такой дурной случай: обычная халатность привела к таким последствиям. Нечего было в РД класть, тем более на спину. Долго потом из-за этого ругались замполит и комбат. И никому ничего: замполит вроде бы и виноват, но сам же он себя под суд не отдаст! По шапке немного получил потом, вскоре его куда-то подальше перевели, тем более он был не из воздушно-десантных войск. А парня было жалко, я потом ездил к нему на могилу в Смоленск.