Майя Улановская - История одной семьи

• Название: История одной семьи
• Автор: Майя Улановская
• Издательство: Инапресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003

Для нее это «Дело» до сих пор не закрыто. При аресте им — членам «Союза борьбы за дело революции» — было от 16 до 21. Трое из них — Евгений Гуревич, Владлен Фурман и Борис Слуцкий — были расстреляны, остальные получили по 25 или 10 лет лагерей.

Свои воспоминания Майя Улановская начала писать в начале 70-х годов, в 1973 году они были опубликованы анонимно в «Вестнике РСХД» (Русского студенческого христианского движения). А в 1982 году в Нью-Йорке вышла книга «История одной семьи».

---

52

Прим. 1993 г.: теперь он имеет возможность, если захочет, выяснить, правы ли мы, считая М. провокатором. У меня такой возможности нет. Прим. 2002: считаю себя вправе, наконец, назвать М.Биркенблита по имени. Предательство, как известно, сложный феномен. Но если старший по возрасту идейный комсомолец не оспаривает, а поощряет твои фантазии и при этом на тебя стучит — это случай простой. Неправильно было так долго церемониться с этим человеком.

53

М.Я.Макотинский — врач и старый революционер, эсер-максималист, после революции вступил в партию, участник Гражданской войны, с 20-х гг. репрессировался за троцкизм. Часто упоминается в письмах моего отца из лагеря и инвалидного дома в Караганде.

54

Я, однако, не помню, что выражалась в своём последнем слове так резко, как вспоминает Алла Туманова («Я вас ненавижу!» и т. п.). Возможно, на её воспоминания о моём выступлении на суде наложилось впечатление от моих же криков по произнесении приговора.

55

Прим. 2001 г. моего однодельца, В.Мельникова:

В последние 10–15 лет стали частично доступны архивы МГБ и различных партийных органов. На основании архивных материалов российский публицист К.Столяров написал очень интересную книгу «Палачи и жертвы» (М.: Олма-Пресс, 1997. 362 с.), рассказав подробно о судьбе генерал-полковника Абакумова, министра государственной безопасности СССР, арестованного в 1952 году по доносу старшего следователя Следчасти по особо важным делам подполковника Рюмина и расстрелянного уже в другую эпоху, после смерти Сталина, в 1954 году, по одному делу с Рюминым и другими крупнейшими деятелями МГБ.

Среди прочих изъянов в работе министра, которые находил Рюмин и о чём он докладывал в своём письме лично тов. Сталину, Рюмин его обвинял в том, что Абакумов «смазывает террористический характер» нашей организации.

Столяров полагает, что арест Абакумова связан с недовольством Сталина тем, как медленно и неудовлетворительно, с его точки зрения, идёт следствие по различным еврейским делам, в частности, по делу Еврейского антифашистского комитета: ведь подготовить публичный процесс по этому делу так и не удалось. От кого исходила инициатива доноса Рюмина: от членов Политбюро, от самого Сталина — неизвестно, но он достиг своей цели: были сделаны оргвыводы относительно Абакумова, не признавшего нас террористами, чем объясняется относительно мягкий — по сравнению с другими еврейскими делами — приговор по нашему делу: «всего» три расстрела!

Можно себе представить, что наличие антисоветской организации в центре Москвы вызвало интерес Абакумова. Именно поэтому он решил лично нас допросить, понимая, кем и как составляются в его учреждении протоколы. По-видимому, убедившись, что мы не представляем террористической угрозы государству, он указал на это сотрудникам, что дало повод Рюмину, как считает К.Столяров, проявить в нужный для того момент служебное рвение.

После ареста, все три с половиной года своего очень тяжёлого следствия, Абакумов последовательно отстаивал «террористическую неопасность» нашей организации. И позже, в своём последнем слове в 1954 году, ссылался на это мнение о нас, рассчитывая, как видно, благодаря этому, на снисхождение.

56

Прим. 2001 г.: Как и с другими лагерными друзьями, мы регулярно встречаемся при моих наездах в Москву.

57

Читая 2-ю часть «Архипелага ГУЛАГ», я огорчилась, что Солженицын в главе о «настоящих политических» не упомянул ни ленинградцев, ни нас. В его книге приводятся два других процесса над школьниками и студентами, но приговоры по тем делам не были такими суровыми, как у нас и ленинградцев.

58

Я отдаю себе отчёт в том, что эти претензии старого еврея, моего отца, в конце жизни к учению Христа выглядят странно. Но именно с этим учением был его спор, а не с иудаизмом, который его не задевал, с которым он и не сталкивался.

59

Прим. 2001: Как оказалось, не навсегда. Из самых дорогих для меня писем из Москвы — её письма, из самых дорогих московских гостей в Иерусалиме — она, из самых тёплых для меня в Москве домов, когда я там бываю — её дом.

60

Воспроизведена в настоящем издании.

61

После смерти жены, в 1984 г., Леонид Моисеевич издал в Иерусалиме её книгу: Годы моей жизни, и подарил мне её «на добрую память о чудесной Полине Моисеевне».

62

Конец своего срока я отпраздновала в Иерусалиме 7 февраля 1976 года.

63

Туфтить — создавать видимость выполненной работы.

64

Примеч. 2001 г.: С 1976 г., когда я впервые взялась писать эти свои воспоминания, было у меня желание оспорить изображённую Солженицыным коллизию в его давнишней пьесе «Олень и шалашовка». Но как ни бралась писать, всё получалось слабо — рядом с таким гигантом. Не выполненный долг не даёт мне покоя: перед тогдашней моей сверстницей, оказавшейся в таком, примерно, лагере, как первая моя, 49-я колонна, и поставленной перед выбором — угодить на общие работы или пойти в любовницы к отвратному начальнику, отказавшись от первой в её жизни любви. Надеюсь, не посетует на меня А.И., если я выражусь сейчас теми словами, какие мне пришли в голову при первом чтении пьесы: клевета это на женский пол и неправда о лагере: не было в его силах толкнуть женщину на такое предательство.

65

Кауфман А.И.: Лагерный врач, 16 лет в Советсом Союзе — воспоминания сиониста. Тель-Авив: Ам Овед, 1973. 433 с.

66

В предыдущих изданиях этих воспоминаний отчество указано ошибочно: «Яковлевич».

67

Уже в другую эпоху сын предпринял попытку защитить отца, который к тому времени уже умер. В своей книге: «Гений зла» Локшин-младший довольно неубедительно доказывает, что все слухи о провокаторской роли отца — результат недоразумения и мстительности бывших заключённых. В Интернете разгорелась дискуссия, в которой большинство участников выражало сочувствие музыканту — жертве жестокого режима.

68

Сообщение из Москвы от знакомого деятеля «Мемориала» (июль 2002): В последний день работы последней (Четвёртой) конференции «Сопротивление в ГУЛАГе» отправился я в Б. зал Консерватории. Прилетел Рудольф Баршай. Хор и оркестр впервые в России исполняли «Реквием» Александра Локшина. Создан 45 лет назад, посвящён памяти жертв ГУЛАГа.

69

Прим. 2001: среди других лагерных реликвий (копия — в моём распоряжении) хранится в архиве стран Восточной Европы при Бременском университете, переданное туда через заведующего этим архивом, Г.Суперфина.

70

По нынешним либеральным временам эти мои былые суждения выглядят, пожалуй, не достаточно «politically-correct». Но оставляю их в прежнем виде.

71

Прим. 2001: оказалось, что расстаёмся мы не навсегда, я уже трижды побывала в Москве после перестройки.

72

Привожу стихи, написанные на смерть Л.Людкевича его товарищем по заключению, в будущем — мужем Нюси. Стихи впервые появились во втором издании этих воспоминаний, печатавшихся в Харькове. Неизвестный друг просто вставил стихи в мой рассказ об украинцах. Спасибо ему за привет!

В концтабори згинув

Спи, батьку, наш славний, далеко вiд дому,
В проклятiй, чужiй сторонi.
Тебе поховали там друзi, знайомi,
Не було поблизу рiднi.

Не плакали дзвони, сiм`я не прощалась,
Не грали музики тобi…
Пурга завивала, дерева хитались,
Стогнали яллини й дуби.

За щастя народу, за честьУкраiни
В холоднiй тайзi ти лежиш.
За волю боровся, за правду загинув,
А кату до нiг не схиливсь.

I любу дружину, i дочок коханих
Для власних ти благ не бегiг.
Цiлою родиною проти тиранiв
Поставши, боровся, як мiг.

Це поступ лицарский. Та сили сатрапiв
Мiцними ще були тодi.
Провал за провалом — в`язници, етапи…
I так аж в далекий Сибiрi.

В могилi глибокiй, у дикому краю
Козаку судилось почить.
Сумну вчувши вiстку, ми чола схиляем
I клятву даемо — вiдмстить!

Травень 1955 року, Магадан,

Володимир Караташ

73

Прим. 1993 г.: Сейчас уже есть такая возможность, и мы планируем встречу.

74