Ричард Фридман - Как создавалась Библия

• Название: Как создавалась Библия
• Автор: Ричард Фридман
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48351-8

Это одна из тех редких книг, которым одновременно присущи увлекательность и научная глубина, выдержанность классической библейской критики и смелость в рассмотрении запретных для многих тем. Кем и в каком мире была создана Библия? Были ли авторы современниками описываемых событий? Были ли среди них женщины? Как связаны реальная история и библейские рассказы? Зачем была написана Библия?

Одна из самых ярких попыток понять Ветхий Завет в наше время.

The Independent (Лондон)

Книга увлекательна и легко читается, — настоящее событие. И в ней угадывается постижение правды. Harvard Magazine

Фридман вводит читателя в проблему библейского авторства, и делает это умно и тонко.

New York Times Book Review

«Как создавалась Библия» — книга увлекательная и блестящая. Это не просто рассказ об открытиях прошлого. Она полна новых идей и свежих находок.

Я прочел ее на одном дыхании. Большую часть жизни я провел, читая книги о Библии, и должен признаться, что не помню другого случая, когда я не мог бы оставить книгу не прочтенной.

Франк Мур Кросс, профессор еврейского и других ближневосточных языков (Гарвардский университет)

Ричард Элиотт Фридман — профессор еврейского языка и сравнительной литературы в Калифорнийском университете (Сан-Диего).

Он защитил докторскую диссертацию в Гарвардском университете, работал в Оксфордском и Кембриджском университетах.

---

В J Авраам, беседуя с Богом, пытается заступиться за города Содом и Гоморра,[291] а Моисей — за народ в истории с лазутчиками.[292] В Е Моисей просит за народ в истории с золотым тельцом, да и позднее энергично и красноречиво хлопочет, ибо имеет возможность говорить с Богом «как человек говорит со своим другом».[293] Он может сказать самому Богу: «Для чего ты мучаешь раба твоего?» и «если ты так поступаешь со мной, лучше убей меня».[294] В D Моисей просит Бога о возможности перейти Иордан и войти в Землю обетованную, но получает отказ.[295] В Р люди никогда не говорят с Богом с такой степенью близости.

В Р Бог более трансцендентный, более отдаленный. Он дает заповеди, и его воля осуществляется.[296]

Между тем, в D Моисей объясняет народу:

Ибо эта заповедь, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека.

Она не на небе, чтобы можно было говорить: «Кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?»

И не за морем она, чтобы можно было говорить: «Кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?»

Но весьма близко к тебе это слово: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его.[297]

Правда, и в Р Бог иногда описывается в личностных категориях, а в J, Е и D он иногда трансцендентен, но разница слишком заметная и глубокая. Когда же редактор соединил источники, он соединил и две концепции Бога.

Тем самым, Бог получился одновременно личностным и трансцендентным, личностным и космическим. Яхве — Создатель мира, но и «Бог отца твоего». В художественном плане эта комбинация эффектна, а в богословском — глубока, но здесь же появляется удивительная и захватывающая вещь: мы видим, как люди вступают в тесный личный диалог с всемогущим Владыкой мира.

Ни один из отдельно взятых авторов о таком не помышлял. Однако это сочетание, было оно сознательным или не было, имело колоссальное значение для последующего иудаизма и христианства. Подобно Иакову в Пени-Эле, обе религии уповали на космического и одновременно личностного Творца — и боролись с ним. Это касается и самых тонких богословов, и самых простых верующих. Речь идет о вещах всемирной, глобальной значимости, но каждый человек слышит весть: «Лично ты для Владыки мира тоже важен». Идея поразительная. И, повторимся, в планы авторов не входившая. Более того, она, видимо, не составляла часть редакторского замысла. Однако из синтеза она вытекала столь ясно, что редактор поневоле оказался у истоков новой концепции, доколе был верен источникам.

Справедливость и милосердие

Соединение источников принесло еще один результат, более парадоксальный. Появилась новая динамическая взаимосвязь между справедливостью и милосердием Яхве.

Вспомним, что документ Р ни разу не использует слова «милость». Да и «покаяние» не из его лексикона. Он никогда не говорит о верности Яхве. Для жреца, написавшего этот текст, была важнее божественная справедливость. Что посеешь, то и пожнешь: послушание вознаграждается, а проступок наказывается. Невозможно просто взять и положиться на милость божественного Судии.

Источники J и Е говорили едва ли не противоположное. Для них намного важнее божественная милость. Если человек согрешил, но покаялся, он может получить прощение. Бог милостив и верен своему завету. Повествуя об удивительном опыте богообщения, о встрече Моисея с Богом на горе Синай, J сообщает, что Яхве сказал о себе следующее:

Яхве, Бог милосердный и благоволящий, долготерпеливый и многомилостивый…[298]

Эти слова, которые Р не упоминает ни разу, встречаются около семидесяти раз в J, Е и D.

Дело не только в лексике. J, Е и D также возвещают милость Божию через сюжеты, которые характерны для них намного больше, чем для Р. В рассказе Е о золотом тельце Яхве поначалу заявляет, что истребит весь народ, а новый народ произведет от самого Моисея. Однако Моисей взывает к милости Яхве и добивается прощения.[299] Аналогичная ситуация имеет место в рассказе J о лазутчиках. Яхве сообщает, что уничтожит народ и создаст через Моисея новый народ. Опять же Моисей апеллирует к его состраданию, и Яхве проявляет милость.[300]

Автор Р отвергал это представление о Боге. В его версии рассказа о лазутчиках Яхве самостоятельно определяет судьбу народа, без всякого участия Моисея.

Конечно, не стоит упрощать. Не стоит проводить слишком жесткий контраст между источниками. В J, Е и D Бог иногда действует строго по справедливости, а в Р иногда проявляет снисходительность. Однако это лишь исключения, подтверждающие правило. А правило довольно ясное: Р говорит преимущественно о божественной справедливости, а для остальных источников важнее божественная милость.

Редактор соединил эти источники. Сделав это, он создал новую формулу, в которой справедливость и милосердие уравновешивают друг друга, — уравновешивают невиданным образом, не свойственным ни одному из источников. Бог одновременно справедлив и милостив, строг и снисходителен, суров и готов прощать. Формула новая и чрезвычайно сложная, но именно она стала одной из важнейших особенностей иудаизма и христианства в последующие два с половиной столетия.

И в психологическом, и в богословском плане, это сочетание справедливости и милосердия более напряженное, чем сочетание космического и личностного начала. Справедливость и милосердие Яхве всегда находятся в некотором противоречии. Полностью примирить их невозможно. Когда должен господствовать один подход, а когда другой?

Всякий, кому довелось воспитывать детей, знает, сколь это сложно. Можно сказать ребенку: «Если ты поступишь так-то, я тебя накажу». Но ребенок не слушается! И как быть в этом случае? Если по справедливости, надо наказывать. Однако есть же еще и милосердие. Поэтому в большинстве семей соблюдается некий баланс между строгостью и милостью: с ребенком ведут себя то сурово, то мягко. При этом все не формализовано: мало кто сможет разложить по полочкам, почему он в одном случае избирает одну педагогическую линию, а в другом другую. Все очень неоднозначно и противоречиво, и не в последнюю очередь имеет значение сочетание эмоций гнева и любви.

В объединенном библейском тексте, который вышел из-под пера редактора, Бог подобен всякому любящему родителю. С одной стороны, у Бога с людьми есть уговор (завет, договор), и если люди нарушают его, первый импульс — наказать. Наказанием же может быть как прекращение завета, так и осуществление любого из проклятий, описанных в Лев 26 и Втор 28. С другой стороны, милость Божия всегда откладывает или смягчает наказание.

Часто можно услышать: «Ветхозаветный Бог есть Бог гнева и справедливости». Это так, да не совсем так. По-видимому, люди, которые говорят подобные вещи, читают в Ветхом Завете исключительно источник Р! Здесь видят взаимосвязь с юридическим принципом «око за око, зуб за зуб».[301] Однако этот принцип применим лишь к человеческому правосудию. В библейских повествованиях Всевышний почти всегда ведет себя более сострадательно.

Соответственно, иудаизм и христианство, берущие свои истоки в Библии, изображают Бога любящим и верным, но иногда очень сердитым отцом. В той степени, в какой читатели усваивают этот парадокс, можно констатировать успех редактора, успех, быть может, нечаянный. В той степени, в какой противоречие между справедливостью и милосердием Божиим само становится важным фактором в библейском повествовании, Библию можно считать чем-то большим, чем суммой ее составляющих.

А значит, Библия — вещь более великая, чем люди, которые ее написали.

Синтез

В каком-то смысле мы пришли к тому, с чего начинали. И к сожалению, об этом еще мало написано учеными, изучающими проблему библейского авторства. Текст раскладывают по кусочкам, но затем не собирают обратно. Поэтому можно понять тех верующих христиан и иудеев, которым не по душе подобные изыскания. Слишком уж многие ученые труды создавали впечатление, что весь смысл данных изысканий состоит в том, чтобы расчленить Библию на сотни осколков, ни один из которых не является Библией. И на раннем этапе исследований это было неизбежно. Сейчас ситуация изменилась. Открытия в области происхождения Библии позволяют лучше понять и оценить Библию в ее окончательной, единой форме.

Мы далеко ушли от первых робких намеков средневековых ученых. То, что началось с интереса к нескольким загадочным отрывкам Пятикнижия, привело к гипотезе, согласно которой, эти отрывки не принадлежат перу Моисея. Затем ученые выделили в Пятикнижии несколько отдельных и последовательных повествований, опираясь на особенности их лексики и содержания. Многие последующие усилия ушли на уточнения: какой отрывок относится к какому источнику, как именно происходило формирование Библии.