Павел Далецкий - На сопках маньчжурии

• Название: На сопках маньчжурии
• Автор: Павел Далецкий
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

Роман рассказывает о русско-японской войне 1905 года, о том, что происходило более века назад, когда русские люди воевали в Маньчжурии под начальством генерала Куропаткина и других царских генералов.

---

Каваяма вздохнул и предложил поручику за три рубля секундомер.

— Пользуйтесь, — сказал он. — Я знаю: вы доблестный офицер. Если будет желание, проводите меня.

Поручик действительно пришел на набережную к отходу «Африди». Каваяма стоял недалеко от трапа и, сняв с головы фетровую шляпу, приветствовал его. Они прошлись по пароходу, что, впрочем, было нелегко: палубы загромождали горы тюков и корзин, из которых пассажиры пытались соорудить каюты и постели.

Какой-то капитан с семьей провожал няню. Няня, толстая японка, прижимала к груди белокурую девочку, и обе обливались слезами.

— Няня скоро вернется.

Мать утешала девочку и тоже утирала слезы.

— Что поделать, что поделать? — говорил Каваяма. — На прощанье я дам вам совет: если хотите, чтобы ваши часы работали безупречно, приучайте их к одному положению. В кармане они у вас в вертикальном положении, поэтому, придя домой, не кладите их на стол, а вешайте на стену или приобретите настольный футляр.

Раздался протяжный гудок, забегали матросы, старший помощник показался на мостике. Логунов покинул корабль.

Полк его стоял на Русском острове. Приезжая в город, поручик прежде всего заглядывал в библиотеку Восточного института. Правда, он не знал ни китайского, ни японского языков, но в библиотеке всегда встречались студенты, которые читали газеты на этих языках и многое могли порассказать. Теперь они не рассказывали ничего успокоительного.

Из окон библиотеки Логунов видел Золотой Рог. Бухту сковывал лед. Снег покрывал вихрастую сопку на мысе Чуркина и далекую гору Русских на Русском острове. Эскадра, стоявшая на рейде, еще недавно ярко-белая, теперь перекрасилась в черный боевой цвет. По каналу, пробитому ледоколами, медленно двигались пароходы. Было много солнца, яркого чудесного солнца, и поэтому казалось, что в мире все очень хорошо и разумно устроено и нет ничего, что может разрушить человеческую жизнь.

Из библиотеки Логунов отправлялся по своим делам. Обычно это была нужда что-либо купить у Кунста, у Попова или встретить в городе Ниночку Нефедову и вместе с ней возвратиться на Русский остров.

С Ниночкой у него шла борьба. Порой ему думалось, что положение его безнадежно. Она учительствовала на Первой Речке и не собиралась замуж.

Нину поручик поджидал на пристани, около зеленого пристанского барака. Они обменивались новостями — сейчас все новости касались слухов о войне — и занимали место в кают-компании катера возле иллюминатора.

Известие о нападении японцев на порт-артурскую эскадру застало Логунова в доме подполковника.

Излив негодование по поводу неслыханного в цивилизованном мире разбоя, Нефедов снял со стены боевую шашку, осмотрел клинок и освежил на нем масло.

По всей вероятности, они нападут и на Владивосток, — сказал он. — Ну что ж, поручик, умножим славу русского оружия.

2

Логунов познакомился с Ниной осенью в полковом парке. Полковой парк представлял собой расчищенную часть тайги с двумя дорожками, площадками для лаун-тенниса и крокета.

В теннис играли две девушки. Одна из них, в белой матроске, в короткой спортивной юбке, мельком взглянула на Логунова.

Это была крупная девушка с русой косой через плечо, с длинными ресницами, с высокими бровями, с ямочками на щеках, которые не мешали выражению упорства и даже своеволия на ее лице.

Когда девушка, не рассчитав удара, перекинула мяч через ограду, поручик подал его и представился.

После игры они пошли гулять.

Был сентябрь, ясное небо, лазурная вода в бухте и заливах, многоцветность осенней листвы. Все было торжественно и вместе непередаваемо нежно в природе.

Поручик со своей новой знакомой продирался через кусты винограда и говорил ей о том впечатлении, которое на него, петербуржца и северянина, произвел Дальний Восток.

Нефедова улыбалась, слушая восторги поручика, и рассказывала о таежной охоте, о знаменитом охотнике Леонтии Корже, о несметном количестве рыбы в реках, о таинственных пантах и женьшене.

Она не сразу открыла ему свои мысли.

В один из воскресных дней в октябре поручик и Нина отправились на перевал. С перевала они увидели Владивосток, тающий в солнечной дали, Амурский и Уссурийский заливы и ослепительную лазурную чешую Японского моря.

Нина уселась на камень, скинула сандалии и на шутливый вопрос поручика, нет ли у ней жениха, ответила:

— Боже мой, что вы! Я никогда не выйду замуж.

Поручик заметил, что иные жеманницы считают верхом остроумия отвечать так. Кроме того, есть еще дальневосточная разновидность жеманства. Как-то он разговаривал с Валечкой Желтухиной. Она спросила: «Вы слышали про семь крестов в устье Адеми? Не правда ли, какой ужас? Все семеро офицеров покончили с собой из-за одной женщины! Вы думаете, она была прекрасна? Совсем нет, мама ее знала. Но понимаете… солдаты, офицеры, звери, тайга… и среди всего этого одна женщина! — Валечка сделала страшные глаза. — Выйдешь замуж, увезет супруг в устье какой-нибудь Адеми!.. Нет, я никогда не выйду замуж».

Нина чуть щурилась. Карие глаза ее, всегда полные внутреннего света, не то смеялись, не то были серьезны.

— Вы хорошо передразниваете… Значит, вы и меня считаете жеманницей вроде Валечки Желтухиной?

— Я — вас? Вы — умная девушка.

— Хитрите, поручик. Но вот что я скажу вам…

Она охватила колени руками и говорила, что сознает всю важность замужества. Особенно здесь, на Дальнем Востоке, где жизнь так сурова, семья — спасение для многих… И она очень бы хотела служить этим якорем спасения, но, увы, она совершенно для этого непригодна…

Говорила, посмеиваясь не то грустно, не то весело, и поручик решил, что причиной всему — несчастная любовь. Девушка влюбилась и не встретила взаимности. Но в кого влюбилась? Он перебрал в памяти знакомых офицеров. Наконец не выдержал и, ревнуя, высказал ей свое предположение.

Нина покраснела.

— Не нашли другого объяснения, — сказала она с досадой, вздохнула и стала смотреть на черные и коричневые квадраты китайских шаланд далеко в заливе.

— Уже и рассердились! Ну, согласен, я глупо сказал.

— Да, рассердилась, Я постоянно встречаюсь с убеждением в женской ничтожности: женщине от века уготована только одна судьба — служить прибежищем и утешением для поручика или капитана, пусть даже для очень хорошего поручика и очень хорошего капитана!

Она посмотрела на него, глаза ее засияли, и лицо стало так хорошо, что у поручика захватило дух.

Он не сразу нашелся, что ответить.

Судьба, достойная уважения, — заговорил он, чувствуя, что не может попасть на верный тон и что лучше всего молчать. — Ведь семья — это основание. Женщина в семье, особенно если есть дети… и воспитание… да и любая мелочь… — Он путался в словах, зная только, что всеми силами своей души хочет, чтоб эта девушка любила его, была его женой, встречала, когда он возвращается со службы, наливала ему в тарелку суп… и что в этом великое счастье для него. А для нее?

— Что ж вы замолчали? — с иронией спросила Нина. — Я, может быть, неумная, но я хочу большого человеческого дела.

— Какого? — упавшим голосом спросил поручик.

Нина не ответила.

— Вот вы преподаете в школе…

— Да, преподаю и буду преподавать. И счастлива оттого, что преподаю…

— Значит, вы, — сказал, заикаясь, Логунов, — отрицаете для себя святая святых жизни — любовь? Вы, девушка… это ужасно.

Домой они возвращались, не помирившись.

Таежная листва вобрала в себя все оттенки золота и пурпура. Высокое прозрачное небо сливалось с морем, и в этой его высоте и прозрачности заключалась особая осенняя сила.

Но Логунов не обращал внимания на природу, он шел, спотыкался и тяжело вздыхал. Можно ли было повести разговор глупее, чем повел он?! Сразу о женитьбе, о замужестве!

Он даже вспотел, до того ужасной представилась ему его неловкость в только что состоявшемся разговоре.

Нина взглянула на хмурого поручика и заметила:

— Вы все спотыкаетесь, Николай Александрович, вам палочку нужно.

— Вы не знаете, что мне нужно, — печально сказал поручик.

В течение трех дней он не появлялся у Нефедовых. Нина усиленно работала в школе, стараясь подавить боль и беспокойство. Она удивлялась и этой боли, и этому беспокойству: поручик?!. Ну, милый, ну, славный… Но ведь у нее другой жизненный путь, ведь живет она совсем не для того, для чего живет милый Коленька. К чему же эти встречи и прогулки? Довольно, довольно! Валечка Желтухина — прелестная девушка, пусть женится на ней.

Но вместо радости она почувствовала от такого решения самую настоящую тоску.

Вечером четвертого дня Логунов явился; мир был заключен, но теперь они постоянно спорили, и, о чем бы ни спорили, вопрос неизбежно касался Нининых убеждений.