Хавьер Аррибас - Круги Данте

• Название: Круги Данте
• Автор: Хавьер Аррибас
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059466-5, 978-5-403-01416-8

Италия, XIV век.

Города-государства ведут между собой непрерывные войны.

В борьбе за власть и могущество в ход идет все: кинжал и яд, соблазн и шантаж, интриги и подкуп.

Но то, что творится во Флоренции, повергает в ужас даже ее циничного властителя, ставленника короля Неаполя.

На улицах находят трупы людей, подвергшихся чудовищным пыткам, как в кругах Дантова «Ада». Горожане шепчутся: убийцы — демоны, явившиеся покарать флорентийцев за грехи. Над городом нависла тень ужаса…

Правитель Флоренции приказывает тайно привезти из Вероны великого Данте Алигьери. Именно ему, создателю гениальной «Божественной комедии», предстоит расследовать флорентийские убийства и понять, кто совершил их и кто за ними стоит…

---

Кричавший привлек внимание Данте своими странными манерами. Он пламенно обращайся к толпе, словно ожидал от людей чего-то большего, чем скрытая поддержка. Это был крупный человек с разъяренным лицом, имевший вид мошенника, грубого и не слишком умного. На голове у него была зеленая шляпа ученого, грязная и старая, и она едва прикрывала отсутствие обоих ушей. На нем были остатки грязных и рваных чулок, кафтан непонятного цвета, весь в дырах и с разорванными рукавами. Поэт увидел еще, что у него нет руки ― она не высовывались из рукава. Это был вор, много раз осужденный. Его присутствие здесь и воодушевленные слова были более чем удивительны. В этом скоплении народа некоторые отличались особенно грубыми выкриками. Они были почти готовы обвинять друг друга, защищая свои политические убеждения и изливали ненависть на своих противников.

― Что делают король и его наместник, чтобы защитить нас? ― негодовали одни.

― А чем занимаются наши правители-разорители из коммуны? ― отвечали другие.

― Наместник Роберта из своего роскошного дворца будет защищать флорентийцев? ― вопрошали первые.

― А барджелло умеет только головы укорачивать невинным? ― отвечали со злостью их противники.

Поэт и его провожатый сели на коней и постарались как можно скорее удалиться от этого кипящего котла. И Данте понял благоразумные предостережения графа де Баттифолле. Флоренция находилась на краю открытого гражданского противостояния.

Обратный путь прошел в еще более мрачном молчании, чем дорога туда, потому что сам Данте, погруженный в размышления, не слишком хотел разговаривать. Он даже не протестовал против возвращения прямо во дворец ― а именно туда направлялся Франческо, ― потому что в этот момент у него совсем не было сил, чтобы ходить по городу.

Глава 30

Во дворце Данте не смог поговорить с графом де Баттифолле, видимо занятым другими делами. Поэт решил пока поесть или просто отдохнуть. Он отчаянно пытался спокойно смотреть на те стороны преступлений, которые его тревожили и препятствовали трезвым рассуждениям. Кьяккерино не было, и Данте почувствовал настоящую тоску по его болтливости. Франческо тоже не появлялся ему на глаза со своим неистощимым желанием огорчить его. Несомненно, он хотел поговорить, правда, без большой надежды, с мессером Джироламо Бенчивенни, которому было поручено составить акт об этом событии. Поэт решил поспать, заснул до вечера, а потом снова обратился к бумагам с описаниями происшествий, подробности одного из которых он сегодня видел собственными глазами. Его не удивила новость о том, что автор записей мессер Джироламо Бенчивенни в этот день принимал участие в поездке в Мугелло, так что встретиться с ним не удалось. Внутренний голос говорил поэту, что разговор с ним может быть бесполезным.

В конце концов, под деревьями в горах Кручес не произошло ничего важного. Волнений народных не возникло, были только бессилие и паника среди флорентийцев. Данте думал об этом с беспокойством. У него создалось собственное впечатление от увиденного. От того, что он собирался прочитать, он ждал кажущихся разъяснений, но, может быть, это чтение только увеличило его замешательство. Поэт искал нечто конкретное. Неизбежный лист бумаги был найден, а его содержание только усложнило дело. С того момента, когда Данте увидел ужасное происшествие, он был почти уверен в том, из какого места его произведения будет цитата. Запись на этом листе произвела на него странно волнующее впечатление. Но он еще больше запутался, потому что ему казалась подозрительной мелочность, с которой убийцы следовали его произведению. Появление тела между ветвями дерева указывало, очевидно, на тринадцатую песнь, в которой он рассказывал о втором поясе седьмого круга. Там осужденные души врастали в дерево, между листвой которого они были осуждены пребывать вечно своими земными телами до того самого дня, когда прозвучат трубы Страшного Суда. Но то, как труп был разорван клочья, сильно смущало Данте. Кое-что указывало на вполне определенную редакцию его произведения. Теперь он в замешательстве перечитывал снова и снова эту бумагу, обращая внимания на любопытную ошибку, странное отклонение от его слов:

Пойдем и мы за нашими телами,
но их мы не наденем в Судный день:
не наше то, что сбросили мы сами.
Мы их притащим в сумрачную сень,
и расчлененная, разбросанная плоть
повиснет на кусте колючем,
где спит ее безжалостная тень.[45]

«Расчлененная, разбросанная…» Таковы были эти останки. Но не так было в окончательной редакции его произведения. Данте сознавал, как широко известно его произведение. Копии переписывались от руки, и текст мог искажаться, отличаться от оригинала. Пишущий под диктовку мог перепутать слово, фразу и закрепить свою ошибку в следующих копиях. Автор всегда сознавал: почти невозможно, чтобы его слова нетронутыми сохранились в дальнейших копиях. Но Данте не мог понять закономерность появления этой фразы. Он не заметил такого в текстах на других листах, там не было ошибок в переписывании. Он запутался теперь еще больше; но главное, что мучило поэта, ― это отклонение было совсем не случайным. Хотя это выглядело абсурдно, казалось, что убийцы сами изменили текст, чтобы описать мучения в темном лесу, где терпели наказания самоубийцы ― грешники, презираемые Создателем. Данте представил, что в славный день Воскресения, когда все души наденут свои земные тела, эти не смогут обрести то, от чего они так беззаботно отказались. Это пустое тело останется разбитым и ненужным, не соединится со своей душой, застрявшей на ветвях дерева, навечно осужденной колебаться на ветру. И Данте вспомнил, что однажды в набросках он решил для усиления эффекта написать, что эти тела, бесполезные и непригодные, сохранялись в виде отбросов. Потом он отказался от этого, захваченный новой идеей о том, что нетронутое и целое тело станет большим мучением для души, бессильной использовать его снова.

Однако эти факты мало значения имели в реальности. Невозможно было выяснить личность жертвы, и ничто не могло объяснить такое наказание, потому что очевидно было, что он не был самоубийцей. Это преступление делало бессмысленным поиск связи между modus operandi[46] убийц и личностью жертвы. Данте был полностью убежден и в том, что верная цитата тоже не помогла бы понять логику преступлений. Теперь убийцы даже не уважали его окончательную редакцию. Поэт не был ни в чем уверен, но все же пришел к выводу, что его произведение не было для убийц руководством в совершении преступлений. Они хорошо планировали свои бесчинства, а потом приспосабливали их к тексту «Ада». Вывод, который, по правде говоря, мало что давал в этот момент.

Глава 31

― Вы уверены? ― спросил граф де Баттифолле смущенно.

Данте настоял на том, чтобы попасть к наместнику короля Роберта этим же вечером. Он высказал свои сомнения и то немногое, что смог установить точно.

― Как же иначе? ― ответил он. ― Кроме того, вы сами можете проверить, ведь вам знакомо мое произведение. Хотя, ― заключил он, ― может быть, вам кажется, что вас обманывают.

― Вовсе нет, конечно, ― быстро ответил граф. ― Только, как вы понимаете, учитывая прошлые события, кажется довольно странным, что авторы этого варварства допускают такие ошибки.

Граф де Баттифолле сидел за письменным столом. Франческо тоже был здесь. Королевский наместник казался уставшим. Временами он подпирал голову руками, локтями упираясь в столешницу. Его лицо было серьезным, и Данте предположил, что он обеспокоен, может быть, огорчен высказываниями из толпы, спровоцированными последним преступлением.

― Возможно, они не ошибались, ― размышлял Данте. ― Возможно, они просто решили изменить несколько слов, чтобы стихи соответствовали их преступлению.

― Что вы хотите сказать? ― спросил Баттифолле в смятении.

― Я убежден в том, что вовсе не мое произведение стало вдохновителем этих преступлений, ― ответил Данте уверенно. ― Они попросту стараются найти удобные места в моем тексте, которые могут использовать. Я думаю, что они даже не выбирают жертву, они только подготавливают сцену, которая как можно лучше подойдет для них.

― Но с какой целью? ― произнес Баттифолле.

― Я не знаю, ― ответил Данте. ― Возможно, чтобы посеять панику. Вы же знаете о том, что происходило сегодня утром… или о том, что могло бы произойти. Но я не понимаю, почему они выбрали мою книгу для своих мерзких целей.

― Может быть, мотивы чисто эстетические, ― вставил Франческо язвительно. ― Кто знает, что бы они делали, не имей такого замечательного «дантовского» руководства.

Данте посмотрел на Франческо, стараясь сохранить самообладание.

― Ческо… ― вмешался граф, желая успокоить своего воспитанника. Он оставался серьезным, явственно показывая неуместность шуток. Потом он снова обратился к Данте: ― Вы говорите о заговоре?