Хавьер Аррибас - Круги Данте

• Название: Круги Данте
• Автор: Хавьер Аррибас
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059466-5, 978-5-403-01416-8

Италия, XIV век.

Города-государства ведут между собой непрерывные войны.

В борьбе за власть и могущество в ход идет все: кинжал и яд, соблазн и шантаж, интриги и подкуп.

Но то, что творится во Флоренции, повергает в ужас даже ее циничного властителя, ставленника короля Неаполя.

На улицах находят трупы людей, подвергшихся чудовищным пыткам, как в кругах Дантова «Ада». Горожане шепчутся: убийцы — демоны, явившиеся покарать флорентийцев за грехи. Над городом нависла тень ужаса…

Правитель Флоренции приказывает тайно привезти из Вероны великого Данте Алигьери. Именно ему, создателю гениальной «Божественной комедии», предстоит расследовать флорентийские убийства и понять, кто совершил их и кто за ними стоит…

---

Возможно, они были уже далеко от Вероны, или по какой-то другой причине, но они стали устраиваться на ночлег в трактирах и на постоялых дворах. Конечно, это не были приличные заведения, дающие кров путникам. Эти постоялые дворы находились в стороне от проторенных дорог и мало чем отличались друг от друга: полуразрушенные здания, наполовину засыпанные землей, во многих всего одна комната, уставленная бочонками, в некоторых ― две или три, заваленные грязным барахлом. Кое-где сами хозяева трактиров были грабителями и мошенниками, поэтому среди их постояльцев преобладали такие же типы; и все были мастерами разбавлять вино и молоко. Там никто ни о чем не спрашивал; никого из обитателей этих грязных мест не волновала чужая судьба.

В основном, они были преступниками и стояли вне закона во всех смыслах; их интересовало только то, чтобы остаться на свободе. Поэтому Данте не мог ни на что надеяться; во всяком случае, ни на что хорошее: надо было думать, как защититься от них.

Присутствие этих ничтожеств было доказательством того, что поблизости есть хороню населенный город. Днем все эти люди промышляли на улицах и площадях в поисках денег и куска хлеба. Неестественно улыбаясь, они скрывали свою ненависть. Ночью, когда ворота закрывались, горожане погружались в праведный сон, а негорожан выметали наружу, словно кучу навоза. Тогда они показывали другое свое лицо. Это были бродяги, занятые сомнительными делами, искатели приключений, паломники, странствующие музыканты, мимы, шуты, фокусники, игроки и мошенники разного рода, кантасторий,[5] ремесленники и бродячие торговцы, воры, сумасшедшие священники, ожесточенные постоянными крестовыми походами, аптекари, коробейники и проститутки ― все они нагромождались локоть к локтю в логовищах, подобных тому, где теперь остановился Данте. Но существовали еще более отталкивающие тины: голодные, обозленные из-за потерянного урожая крестьяне, профессиональные попрошайки, разорившиеся ремесленники, сироты, больные бездомные, некоторые с отвратительными гнойными язвами и проказой, вдовы, матери с тощими детьми на руках. Всем им не было места даже на таких постоялых дворах, и они оставались ночевать под открытым небом; безучастные к проливному дождю пли морозу, они ждали рассвета, который позволял снова умолять о милосердии, хотя мало кто выживал дольше нескольких недель или месяцев.

Данте удивленно смотрел спектакль, разыгрывающийся перед его взором. Эти персонажи были похожи на животных, а не на людей. Мир безудержных удовлетворенных желаний, поиски удовольствия без меры. Данте перестал думать о высших материях, когда вокруг него оказались люди, похожие на грубых животных, заботящиеся о пропитании и о насущных потребностях, стоящие за гранью политики и философии, такие далекие от интриг, в которые, хотел он того или нет, Данте столько раз был втянут. Данте Алигьери, погруженный в создание грандиозной поэмы, охватывающей небо и землю, не знал, что в его собственной стране можно встретиться с настоящим адом. Эта реальность ввергала его в ужас, в полнейшую апатию, но не о своей судьбе он думал, а о судьбе всей Италии.[6]

Если кто-то и чувствовал себя среди этих людей как рыба в воде, то это Бирбанте. Его глазищи лучились от удовольствия. Его взгляд следил за игральными костями и картами, которые падали на столы там и тут. Едва ли он был готов следовать приказу оставаться рядом с пленником. И это могло стать причиной опасного инцидента.

Они должны были быть не слишком далеко от Болоньи, города, в котором Данте когда-то часто бывал и в который он возвращался теперь в таких враждебных ему обстоятельствах. На постоялом дворе, куда вошла их группа, вино лилось рекой, следуя латинской максиме, которая гласила: «Prima cratera at sitim pertinet, secunda ad hilaritatem, tertia ad voluptatem, quarta ad insaniam».[7] Очевидно было, что здесь уже перешли к четвертому состоянию. Пьяные забулдыги пели громкими голосами гимны странствующих студентов, популярные среди противников dolce stil nuovo,[8] распространенного среди флорентийцев и некоторых поэтов. Там были простые рифмы, шутливые пародии на вульгарной латыни, которой пользовались на постоялых дворах; песни пьяниц, распутные, иногда вдохновленные классиками, вроде Катулла или Овидия.

In taberna quando sumus
Non curamos quid sit humos,
Sed ad ludum properamus,
Cal semper insudamus…[9]

Среди этого хаоса, под пьяные выкрики и скандальные песни, наполовину раздетые продажные женщины предлагали свои услуги. Это были дешевые проститутки, и в них не было ничего привлекательного.

Bibit hera, bibit herus,
Bibit miles, bibit clerus,
Bibit ille, bibit illa,
Bibit servus cum ancilla…[10]

Одна из этих женщин с обнаженными обвисшими грудями и спутанными волосами приблизилась к Данте, который сидел, полуприкрыв лицо, на скамье в глубине трактира между двумя своими охранниками. Она сняла капюшон со смущенного поэта, и тот не смог скрыть гримасу отвращения и ужаса перед позорной торговлей плотью, которая происходила во всех углах этой комнаты. В тот же миг Микелоццо дал волю своей мощной руке: он стукнул проститутку, и она отлетела на несколько шагов. Она упала, ее скудная одежда задралась, непристойно открывая особенности ее пола взгляду остальных.

Бирбанте, следивший за этой сценой со злобной улыбкой, вскочил, словно на пружине. Он схватил проститутку и потащил ее за собой, зигзагами двигаясь между веселыми и ничего не соображающими пьяницами к дальнему углу, где несколько куч соломы заменяли кровати.

Вино и атмосфера разгула заставили Бирбанте наконец поддаться низменным инстинктам, забыть все принятые в группе правила. «Non fecit ebrietas vitia, sed protahit»,[11]― сквозь зубы процитировал Данте Сенеку, пытаясь забыть о своей участи. Другой его охранник с постоянной непонятной улыбкой на устах оставался на своем посту рядом с поэтом. Данте дремал; он несколько часов провел в забытьи среди чужих сдавленных криков, хрипов и кашля, отрыжки, пускания газов и храпа. Огонь больших восковых свечей постепенно слабел, оставляя тучи копоти, которые раздражали глаза и горло. Данте время от времени испуганно открывал глаза, словно ему впервые приходилось ночевать в подобном месте.

Неожиданно его разбудил чей-то удар. Перед ним, сжимая рукоять шпаги, возник молодой кабальеро, предводитель группы; его глаза сверкали от бешенства. Юноша направился в тот угол таврены, где Бирбанте праздновал хриплыми звуками животное удовольствие, полученное от женщины, лежавшей рядом с ним. Фигура молодого человека загородила Данте обзор. Он подошел к Бирбанте, наклонился, отбросил полуголую визжащую женщину в сторону, потом схватил Бирбанте за шиворот и несколько раз ударил его по почкам. Потом молодой человек отпустил своего подручного, и тот засеменил к Данте и Микелоццо. Через мгновение он уже сидел рядом с испуганным Данте. Поэт постепенно успокоился и начал размышлять. Его занимало неожиданное появление таинственного кабальеро. Уходя, молодой человек встретился взглядом с Данте, и тот понял, что под покровом ночи бежать не удастся. Мельком поэт заметил, что Бирбанте, с ненавистью стиснув свои немногочисленные зубы, посмотрел на входную дверь и поднял правую руку в знак повиновения.

Глава 7

Рано утром, с первыми лучами зари, группа отправилась в дорогу. Постоялые дворы, переполненные по ночам, пустели днем, потому что оставаться там становилось опасно: это вызвало бы подозрения. Разного рода бандиты могли попасться солдатам или стражникам из числа наемников на службе у какого-нибудь местного кондотьера,[12] которые делали набеги на постоялые дворы в поисках вознаграждения за поимку приговоренного или желая воспользоваться услугами шлюх во время утреннего отдыха.

События прошедшей ночи не прошли бесследно, воспоминания о них носились в воздухе, и похитители начали свой путь в тяжелом молчании. Данте тоже почему-то нервничал, словно развязка вчерашних событий должна была вот-вот наступить. Драма разыгралась в полдень, когда снова появился всадник. Двухколесная повозка остановилась, и всадник подъехал к ним. Оставаясь в седле, никого не приветствуя, он подозвал к себе Бирбанте. Последний, словно сомневаясь, посмотрел на Микелоццо, который только презрительно пожал плечами. После этого Бирбанте спрыгнул с повозки и неуверенно направился к своему господину. Молодой кабальеро осыпал его грязными словами, которые изобиловали в просторечии[13] тосканцев, а закончил свою речь настоящими угрозами. Побледневший Бирбанте не мог вставить даже слова извинения. Потом молодой человек неожиданно спешился и дополнил слова тем, что ударил тыльной стороной правой руки собеседника в лицо. Разъяренный Бирбанте выбросил вперед ладонь с зажатым в ней большим мясницким ножом, который выхватил из-под одежды, и бросился на противника. Тому удалось отскочить в сторону, но нож Бирбанте все же зацепил его левую руку. Потом быстрым и точным движением кабальеро повернулся, вытащил свой кинжал и одним метким ударом пронзил насквозь шею нападавшего.