Коллектив авторов - Апокалипсис отменяется (сборник)

• Название: Апокалипсис отменяется (сборник)
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-53929-1

Повседневная жизнь человека все больше меняется: нейроинтерфейс, сверхмощные компьютеры, суперсовременная медицина, нанотехнологии. Никогда еще человечество не было столь далеко от животной природы.

Шаг за шагом реализовывая свои мечты, от глубоководного плавания до полетов в космос, Венец Творения вплотную приблизился к сокровенной – бессмертию и вечной молодости! Что ждет на тернистом пути от теории к практике, от идеи до сотворения?

Сборник рассказов «Сингулярность-2» открывает новые горизонты будущего – необычного, невиданного, даже отчасти чудесного.

---

От этой мысли накатила странная хандра и трепет. Я торопливо проверил сроки «сотворения», на всякий случай приказал записывать каждый шаг на мой сервер и кликнул в пиктограмму с красным крестиком. Браузер послушно выбросил меня на новостной сайт, оглушив триллионом событий.

Шаря по новинкам наноинженерии, мой взгляд вдруг скользнул в сторону, споткнувшись о странный заголовок «Демократия под угрозой!». Я метнулся туда, не успев подавить примитивный рефлекс жажды сенсаций.

Возникла знакомая картинка. На ней уютный дворик, перепуганный мужчина закрывается от видеокамеры, пытаясь убежать.

Я с содроганием узнал себя, машинально кликнул на треугольник воспроизведения. Картинка дрогнула, уже знакомая журналистка бойко защебетала:

– Концлагеря для нацменьшинств! Резервации! Зоны Отчуждения, где все, начиная от продуктов питания и условий жизни, оканчивая людьми, – третий сорт! И это не экскурс в историю фашизма или завоеваний конкистадоров. Это ужасающая реальность сегодняшнего дня!

У меня по спине протопали мурашки. Я мысленно застонал, а девушка продолжала:

– Герой нашего выпуска – тридцатишестилетний писатель Игнат Афанасьевич Тюрин, известный по научно-фантастическим романам «Крипторшид» и «Время вспять». Именно он, человек, создавший теорию трансэгоизма, продвигает научную работу «Дескриптология», призванную, по его словам, изменить мир к лучшему.

Девушка сделала эффектную паузу, как будто говоря: «Но мы-то знаем правду».

– К сожалению, Игнат Афанасьевич отказался прокомментировать свою работу. Официальные представители кабинета Президента Российской Федерации также отказываются от комментариев. Хотя стало известно, что вопрос о создании Института дескриптологов уже поднят в Парламенте. Итак, что это будет? Попытка создать касту избранных или?.. – Снова красноречивая пауза, плечи назад, кадр на идеальную силиконовую грудь, где отчетливо видны модные сейчас кольца нейростимуляторов. – К сожалению, четких ответов пока нет. Оставайтесь с нами, и вы всегда будете в центре событий! С вами была…

– Вот черт! – Я стиснул зубы. – И когда только успели, часа еще не прошло, а пустую болтовню уже склепали в репортаж!

* * *

На въезде в Кремль машину десять раз останавливали, проверяли документы. Я понимал, что меня сейчас записывают десятки видеокамер, сканируют термографом, психологи определяют процент склонности к самоубийству, а шефу охраны уже принесли полное мое досье, где есть даже все мои визиты к стоматологу. Понимал, но все равно злился. Хотелось плюнуть на все и уехать домой.

Наконец я миновал последний пост, автомобиль припарковался около древнего на вид здания, хотя в Кремле постоянные обновления и модернизации. Двигатель замолчал, и дверца автомобиля галантно распахнулась.

Волосы на затылке зашевелились, то ли от ветерка, то ли от пристальных взглядов скрытых снайперов. Но я уже смотрел на холеные, отреставрированные храмы, на кажущиеся древними красные стены. Не один раз я бывал здесь, но каждый раз меня охватывал странный озноб. Когда-то первый, еще деревянный Кремль уничтожили татары, потом бушевали пожары. Большевики рушили артиллерийским огнем стены, топтали кирзовыми сапогами паркет и воровали ценности… но древний символ власти раз за разом оживал. Сколько призраков теперь бродит в стенах дворцов?.. И вот теперь я. Пришел, чтобы снова менять привычный уклад жизни, перестраивать лабиринты истории… ох! Аж мурашки по спине, сердце замирает!

– Господин Тюрин?

Я подскочил от неожиданности. Пока я пялился на здания, сзади возникла высокая, скандинавского типа женщина. Почему-то при взгляде на ее сухопарую фигуру я сразу представил армейскую форму, плац, услышал выстрелы и бодрую строевую песню.

Женщина смерила меня прицельным взглядом, будто в оптику «СВД», я сообразил, что все еще не ответил. Сказал запоздало:

– Так точно!.. – Я едва не вытянулся по стойке смирно, но под взглядом женщины опомнился, пролепетал: – Гм, простите… Да, это я, Тюрин Игнат Афанасьевич.

– Зосимова. – Женщина коротко кивнула и, сделав знак рукой – то ли приглашение следовать за ней, то ли сигнал снайперам, – направилась прочь.

Я мысленно прикрикнул на себя, удивившись необычной робости. Я же военных на дух не переношу, всех этих оловянных солдатиков, что обожают давать команды и с радостью ходят строем. Правда, женщин-военных я еще ни разу не видел, но все же… соберись, Игнат!

Мы вошли в здание. Зосимова провела меня еще через два КПП, где охрана вежливо, но тщательно проверила документы и карманы, прощупала одежду и даже просветила какой-то штукой кожу. Наконец нас пропустили, но я странно продолжал чувствовать на себе взгляды охраны.

Коридор вильнул влево, по правую руку замелькали двери. Зосимова, что шла впереди, сказала сухо:

– Господин Тюрин, к сожалению, министр культуры не сможет присутствовать на ваших лекциях… ведь это он пригласил вас? – Она повернула голову, вежливо дождалась кивка, хотя я мог поклясться, что она знает происходящее не хуже меня. – Курировать лекции доверили нам – международному отделу ООН.

Я не удержался, воскликнул в удивлении:

– ООН?

Зосимова ответила, не сбавляя шага:

– А как вы думали? Конечно, специально приглашенные специалисты будут внимательно проверять вашу теорию, не нарушает ли она права человека. Журналисты устроили шумиху, и у нас теперь нет права на ошибку.

Я поморщился при воспоминании о журналистке у подъезда. Хотя, конечно, я это предвидел, но все равно неприятно, когда из тебя пытаются вытряхнуть информацию.

– Естественно, что все ваши лекции будут записываться, чтобы потом воспроизвести в Парламенте. Вы же знаете, что послезавтра начинается заседание по вопросу дескриптологии – быть или не быть… если все пройдет… нормально и проект будет принят, вам обеспечено место советника Президента и, возможно, международного консультанта. Повторюсь, ваша работа заинтересовала и западных ученых.

Я подумал, что ослышался, но переспросить постеснялся. А Зосимова вдруг остановилась и качнула головой:

– Ваша аудитория, господин Тюрин. Помните – все в ваших руках.

Save 0.2

Мои пальцы коснулись дверной ручки, сжали до хруста суставов. Сердце колотится, от волнения не хватает воздуха.

«Все будет нормально, – как мантру, повторил я. – Все будет просто отлично!»

За дверью аудитории скомканный гул десятков голосов. По словам Зосимовой, там собрались как профессора, так и вчерашние студенты, из наиболее перспективных. Последних, конечно, большинство, что и понятно – молодые кадры более гибки в обучении, да и нужны всем.

Я глубоко вздохнул, задержал дыхание. Через пару секунд сердце почувствовало нехватку кислорода и неохотно сбавило темп.

Зосимова, полковник каких-то спецслужб, уже не разберешь, чьих именно, почувствовала заминку. На бесстрастном лице а-ля викторианская матрона арктический мороз сменился простым холодом, что равнозначно симпатии. Она неохотно разлепила тонкие губы, сказала безразлично:

– Я уверена, господин Тюрин, все пройдет нормально.

Я кивнул, сказал с благодарностью:

– Спасибо.

Мне почудилось, что она сейчас отдаст честь. Но Зосимова лишь коротко кивнула и зашагала прочь, по-армейски печатая шаг. Я проводил сухопарую фигуру взглядом, еще раз вздохнул и толкнул дверь.

Аудитория качнулась навстречу, оглушая разнобойными голосами. Я успел мельком оценить первоклассный ремонт, высокие потолки, широкие стереоскопичные окна. На бежевых стенах видны щели кондиционеров, вместо допотопной доски – тач-пад монитор, на рядах парт ноутбуки.

– Доброе утро, господа дескриптологи! – сказал я громко, направляясь к кафедре.

Аудитория затихла, с интересом рассматривая преподавателя. Я против воли покосился на свое отражение в экране выключенного монитора-доски. С раздражением отметил, что в костюме похож то ли на удачливого бизнесмена, то ли на исследователя западных стран, что одно и то же. А нам всем не хочется признаваться, что интеллектуальная работа приносит деньги, уж слишком бытует мнение о бедности писателей… Одно хорошо, такой образ вызывает доверие.

Чувствуя себя неуютно под прицелами взглядов, я вынул ноутбук из портфеля – пластиковую трубку, сантиметров тридцать в диаметре. Мазнул пальцем по сенсорной панели, в воздухе вспыхнул экран загрузки, на поверхность кафедры спроектировалась виртуальная клава.

Я поднял глаза. В аудитории человек сорок, в большинстве молодые парни и девушки, но есть и несколько седых мужей. Странно, но молодежь смотрит с интересом, в то время как седые доктора и профессора наук буквально прожигают неприязненными взглядами. Отметив это, я сказал громко:

– Для начала – давайте знакомиться. Меня зовут Игнат Афанасьевич Тюрин, писатель-социолог… Конечно, вначале пару слов о предмете лекций, дескриптологии, вашей, я надеюсь, будущей профессии.