Виталий Тренев - Путь к океану

• Название: Путь к океану
• Автор: Виталий Тренев
• Издательство: Издательство "Советский писатель"
• Жанр: Путешествия и география

---

— А не прикидывали, Дмитрий Иванович, где бы поставить на первое время военный пост и батарею?

— По собранным сведениям, на этот предмет лучшим местом будет мыс Куегда. Здесь Амур всего в милю шириною, неподалеку впадает река Личь, единственная, по которой есть береговое сообщение с гаванью Счастья, — не далее шестидесяти — семидесяти верст. В селении Куегда гиляки подтвердили мне сведения о том, что с юга приходило судно и плавало по лиману до селения Погоби. Экипаж судна делал гилякам разные притеснения, и я должен был заверить их, что судно не русское и мы отныне их от иностранцев защитим.

Вместе с Орловым Невельской осмотрел отмелистые, покрытые суровым хвойным лесом берега залива Счастья. На восточной стороне залива возвышалась песчаная "кошка"[34]. Это единственное место, к которому могли подходить суда. 29 июня 1850 года Невельской основал здесь первое русское селение и назвал его "Петровским".

Геннадий Иванович отлично понимал, что Петровское не может способствовать укреплению русского влияния на Амуре. Оттуда невозможно было следить за устьем реки, за южной частью лимана и за прибрежьем Приамурского края. Прежде чем представился бы случай достигнуть из Петровского указанных мест, иностранцы, пришедшие с юга, легко могли утвердиться на Амуре, И, наконец, еще одна причина заставляла Невельского решиться пренебречь строгим наказом властей не касаться Амура: короткое время для навигации в заливе Счастья. До конца июня этот залив бывает закрыт льдом, и поэтому зимовье, как порт, большого значения иметь не могло. Нелегко было решиться снова нарушить данную инструкцию. Еще не забылись — да и не могли забыться — оскорбления и угрозы, которым подвергся Невельской за свои смелые исследования, сделанные хотя и согласно инструкции, но до ее получения в собственные руки. Однако выбор между личным благополучием и государственной пользой не мог заставить Невельского колебаться. Как только наладились работы в Петровском зимовье, он взял с собой шесть человек вооруженных матросов, переводчиков Позвейна и Афанасия и на шлюпке, снабженной однофунтовым фальконетом, по северному каналу отправился на Амур, касаться которого ему строжайше запрещалось. Невельской намеревался исследовать, нет ли близ устья реки более удобной местности для зимовки судов; проверить сообщения Орлова о состоянии южной части лимана; узнать, не появлялись ли в Татарском проливе иностранные суда и не подходят ли они к лиману, а главное — немедленно и решительно принять меры для реального утверждения прав России на Амур.

Отправляясь из Петровского, Невельской оставил Орлову следующее распоряжение:

"К 1 августа на оленях, горою, прислать на мыс Куегда 2-х матросов с топографом, которые и должны там ожидать до 10 августа; если же к этому времени я туда не приду, то принять энергичные меры к нашему разысканию. Если все поиски останутся тщетными, — донести в Аян генерал-губернатору и, оставив при себе на зимовку транспорт в Петропавловске, продолжать действовать согласно высочайшей воле и ожидать дальнейших распоряжений от генерал-губернатора".

Первого июля шлюпка вошла в реку и направилась вверх вдоль лесистого, возвышенного правого берега Амура.

День был солнечный и почти без ветра. Сидя на корме шлюпки, Невельской вглядывался в пустынные гористые берега. Когда стало смеркаться, остановились для ночевки. Поужинали у костра и, выставив часового, пытались заснуть, но комары и гнус не давали сомкнуть глаз. С рассветом пошли дальше и к вечеру расположились на ночлег неподалеку от гиляцкого селения. Вскоре возле палатки Невельского столпились гиляки с женами и детьми. Геннадий Иванович обходился с ними ласково, Позвейн с Афанасием были переводчиками. Три гиляка, чем-то неуловимым отличаясь от остальных, держались особняком, покуривая свои трубочки и внимательно слушая. Афанасий что-то спросил, указывая на них, и, получив ответ от старого гиляка, обратился к Невельскому:

— Вот эти люди не отсюда есть, — сказал он. — Это люди с Сахалина-острова. Они тут приехали торговать мало-мало.

Невельской расспрашивал сахалинских гиляков об их жизни, о том, не платят ли они кому-нибудь ясак и не приходили ли к ним чужие корабли.

Сахалинцы отвечали, что ясак они никому не платят, а корабли бывают китобои — и больно их обижают: отнимают даром, что хотят, к женщинам пристают.

Невельской узнал также, что этой весною приходили с юга два больших военных корабля. Один с 20 пушками, а другой с 14. Они пришли еще до вскрытия лимана, пробыли полтора месяца и "мерили воду и землю".

Смеркалось. Луна поднялась над пустынными берегами, и золотая дорожка побежала, поблескивая, по темным водам широкой реки.

— Хватит на сегодня, — сказал Геннадий Иванович, закрывая тетрадь, в которую он при свете фонаря записывал услышанное. — Спать надо. Скажи им доброй ночи, Афанасий.

Невельской поднялся по Амуру почти на 120 верст от устья, все время ласково и приветливо встречаемый гиляками, обещая им от имени России помощь и защиту от всех их притеснителей и врагов. Позвейн снабжал экспедицию рыбою, а Афанасий, отпущенный однажды на охоту, убил из своего удивительного ружья лося и по частям приволок его к лагерю.

Из всех собранных сведений становилось несомненным, что никакого китайского правительственного влияния в этих местах нет и в помине. Сведения графа Нессельроде о китайских флотилиях и крепостях на Амуре оказались мифом. Правда, на Амуре бывали маньчжурские купцы, торговавшие с гиляками, но еще ни одного пока не встретил Невельской. Они не жили здесь оседло, а только наезжали на время для своих коммерческих операций. Гиляки жаловались на их недобросовестность и на то, что они увозят с собою гиляцких женщин и продают их в Маньчжурии.

В 120 верстах от устья Амура, у селения Оги, к Невельскому пришел пожилой гиляк Чедано вместе со всем своим семейством. Он принес в дар Невельскому рису, стерлядь, рисовую водку — араку и стал говорить, что вот как-де теперь хорошо, что тут будут жить русские и защищать их от маньчжуров.

Чедано рассказал, что выше, верстах в 80, уже за устьем Амгуни, на берегу есть каменные столбы, которые, по преданию, поставлены были русскими очень-очень давно. По поверью гиляков, эти камни надо хранить, а если их разрушить или сбросить в реку, то река станет сердитая, бурливая, и в ней нельзя будет промышлять рыбу. Купцы маньчжурские пользуются этим поверьем и все грозят, что сбросят камни в реку, а гиляки откупаются, чтобы маньчжуры не делали этого.

— Спроси его, — сказал Невельской Афанасию, указывая на Чедано, — не покажет ли он мне, где эти камни.

Чедано с радостью согласился и, оставив семью в Оги, присоединился к экспедиции. Они доплыли вместе до Амгуни, впадающей в Амур на 200 верст выше его устья. Невельской поднялся вверх по Амгуни для осмотра лесов и здесь встретил нейдальцев, которые хорошо знали русских, торгуя с русскими якутами в верховьях Амгуни. Возвращаясь на Амур, подле селения Тыр, Невельской увидел 8 больших лодок, не похожих на гиляцкие.

— Это маньчжурские джанги (купцы), — сказал Чедано.

Действительно, на берегу виднелась толпа гиляков и среди них какие-то люди с косами, вооруженные старинными ружьями и с дымящимися фитилями в руках. Невельской приказал причалить к берегу. Толпа двинулась ему навстречу.

Оставив матросов и Чедано в шлюпке, Невельской с Афанасием и Позвейном смело пошел навстречу маньчжурам. Во главе маньчжуров был старый и толстый человек, который надменно спросил Невельского, кто он и зачем попал сюда.

Старик важно разгладил усы и хотел сесть на деревянный обрубок, обтянутый материей, но Невельской схватил его за плечи и, приподняв, оказал, что разговаривать они должны или оба сидя, или оба стоя. Маньчжур крикнул что-то, товарищи его, зашумев, надвинулись было на Невельского. Афанасий и Позвейн схватились за ножи, а Геннадий Иванович сделал знак матросам и, выхватив из кармана пистолет, приставил его ко лбу маньчжура.

— Если кто тронется с места, я стреляю! — крикнул Невельской.

Переводчика не требовалось. Старик, побледнев, закричал на своих спутников; те отступили. Гиляки, с интересом наблюдавшие за этой сценой и, по всей вероятности, вначале готовые помочь маньчжурам, которые казались им более сильными, стали хохотать и хвалить Невельского.

Между тем матрос на шлюпке развернул фальконет дулом на толпу, а пятеро остальных с ружьями наперевес бегом бросились к Невельскому. Перепуганный старик умолял пощадить его и готов был исполнить любые приказания.

Геннадий Иванович усмехнулся и спрятал пистолет в карман. Ему тотчас подали деревянный обрубок, и он жестом показал собеседнику, что тот тоже может сесть. Старик беспрестанно кланялся и говорил, что поступил так плохо вначале потому, что подумал, будто Невельской не русский, а "рыжий". Так называли маньчжуры англичан.