Евгений Загорянский - Повесть о Морфи

• Название: Повесть о Морфи
• Автор: Евгений Загорянский
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Спорт
• Год: 1968

«Повесть о Морфи» принадлежит перу Евг. Загорянского, автора сборника шахматных рассказов «Чужое солнце». Она посвящена жизни великого американского шахматиста XIX столетия Пола Морфи. Судьба гениального юноши, за полтора года ставшего некоронованным чемпионом мира, драматически сплетается со сложным и бурным периодом истории Соединенных Штатов. Эпизоды войны Севера с Югом, освобождение негров, Европа перед началом франко-прусской войны и Парижской Коммуны – все это проходит перед читателем.

История трагической любви Пола Морфи, гибель гения, растоптанного стадом тупых стяжателей, распад психики и смерть великого шахматиста, нищего и полубезумного, его трагическая судьба характерна для условий капиталистической действительности.

Повесть рассчитана на самый широкий круг любителей шахмат.

^{(От издательства)}

---

Это не помешало южному генералу Роберту Ли разбить наголову северного главнокомандующего Мак-Клеллана, перейти реку Потомак и вторгнуться в Северные штаты.

Вашингтон был под угрозой войск мятежников, Линкольн переехал на Север. Мак-Дауэлль и МакКлеллан были отрешены от командования. Судьба Севера висела на волоске.

Так кончился первый год войны.

Жестокие, смелые, прекрасные наездники и стрелки, южане уверенно разбивали неумелые полки северных ремесленников, фермеров и эмигрантов. Они добились ряда блестящих побед, но положение их за этот год стало окончательно безнадежным.

Победить они не могли хотя бы потому, что запасы оружия и снаряжения были на исходе. Северный флот блокировал побережье, закупорив все южные порты.

Морская торговля с Европой и Южноамериканским континентом прекратилась полностью.

Серая форма сносилась, целые бригады щеголяли в синей одежде, отбитой ранее у северян. Не было сапог, спичек, мыла.

Мастерские, на скорую руку построенные в Атланте, Джорджия, выпускали никуда не годные ружья.

Пушки, полученные с Севера еще до войны, тоже износились и отказывались служить. Часто орудие взрывалось при выстреле, убивая и калеча прислугу.

– Одной опасностью меньше! – мрачно острили южане, когда орудие выходило из строя.

И тогда Север перешел в решительное наступление.

Его солдаты постепенно научились воевать, приобрели опыт и боевую сноровку. Но главное было не в этом.

Севером руководили трезвые политики, понявшие и усвоившие уроки первого года войны.

Теперь Север воевал по-другому: он воевал сапогами, мясными консервами, полевым телеграфом, сотнями миль новых железных дорог, построенных специально для того, чтобы обслуживать наступающую армию в синих мундирах.

Миллиарды долларов вошли в игру. Бездарные генералы могли проигрывать сколько угодно отдельных сражений – это ничего не меняло. Могучая машина богатого государства стояла за их спиной, ресурсы людей и вооружения были неисчерпаемы. И, как всегда бывает в таких случаях, у побеждающей стороны появились способные полководцы.

Последние феодалы с упорством отчаяния защищали проигранное дело, история была против них, мужество не помогало.

Оборванные солдаты Конфедерации угрюмо умирали под натиском превосходящих сил. Потери южан в боях стали крупными и все увеличивались, а резервов не было. В каждой семье Юга были убитые и искалеченные, недовольство быстро росло.

Первые военные неудачи подорвали мощь Юга. По всей стране начался ропот.

В эти трудные месяцы Пол Морфи жил с семьей в Новом Орлеане, в старом доме на Роял-стрит.

Он был окружен плотной стеной ненависти, его называли открыто «северянином», «изменником», «янки».

Старики, потерявшие сыновей на войне, грозились поджечь его дом и повесить его самого на первом фонаре.

Владельцы лавок бойкотировали миссис Тельсид и Эллен, приходилось покупать припасы в негритянских лавчонках на черном базаре.

Военные неудачи южан становились все упорнее, ропот в городах нарастал, становился опасным. Президент Дэвис отменил «хабеас корпус» – основной закон конституции о неприкосновенности личности, – тысячи недовольных и просто подозрительных заполнили городские тюрьмы.

Все складывалось так, что дожидаться развязки не приходилось. Поздним вечером Пол отправился в дом своих троюродных братьев – Эдмунда и Эдгара Хинкс. Их отец, Дэвид Хинкс, был смотрителем новоорлеанского морского порта и приходился кузеном судье Алонзо Mорфи. Эдгар Хинкс также работал в морском порту, занимая там важный пост.

Спустя несколько дней военный губернатор города выдал разрешение на выезд миссис Тельсид Морфи и двум ее детям, Полу, двадцати пяти лет, и Эллен, двадцати двух лет.

Семейству Морфи разрешался переезд в Гавану, на Кубе, на неопределенный срок. Они могли взять с собой наличные деньги и ценные вещи, но продавать недвижимость не допускалось.

Пароход «Васко да Гама» увез семейство Морфи на Кубу в бурную сентябрьскую ночь 1862 года.

Предосторожность оказалась излишней – через несколько недель Северный флот подошел с моря и блокировал устье Миссисипи. После короткой осады морская пехота северян пошла на штурм города. Новый Орлеан был взят без особых потерь. Джеральд Аллисон и его офицеры бежали в глубь страны.

* * *

Чудесная погода стояла на Кубе в эту осень.

Весело и беззаботно шумела блестящая Гавана, кубинские плантаторы делали прекрасные дела.

Даже к приватирам и каперам[12] воюющих сторон люди относились спокойно, считая их неизбежным коммерческим риском.

Один удачный рейс с избытком окупал потери. Нарядные, выхоленные сеньоритос[13], дымя драгоценными сигарами, сидели в кафе и фланировали по солнечным улицам Гаваны.

Все были довольны: главный торговый конкурент – Южные Штаты Северной Америки – надолго вышел из строя, занятый войной. Куба стала монополистом, Европа вынуждена была платить за табак и сахар столько, сколько с нее спрашивали. Плантаторы разбогатели за один год.

В роскошном шахматном клубе на Гран-Виа, «Сентро Астуриано» день и ночь играла музыка, звенел дорогой хрусталь и журчала надменная испанская речь.

Потомки конквистадоров считали шахматную силу признаком истинного кабальеро. Уже не один раз посещали Гавану заезжие маэстро и много лет спустя рассказывали бедной Европе о щедрости кубинских меценатов.

Сеньор Пабло Морфи был встречен восторженно. Он победил Америку и Европу, он говорил по-испански, как кастильский идальго. В нем текла кровь Сида-Кампеадора, каррамба! Его носили на руках.

Шахматный клуб был отныне переименован, он стал носить славное имя героя. Был основан шахматный журнал под тем же названием – «Эль Пабло Морфи».

Богатейший сеньор Домингец – шахматный президент – встретил Пола получасовой пышной речью.

Пол провел в Гаване месяц и за этот месяц переиграл со всеми именитыми любителями Кубы. Сильнейшему из них – сеньору Сельсо Гольмайо – он давал вперед коня, правда с переменным успехом. На пешку и ход успеха не удалось добиться никому.

Однажды сеньор Домингец сказал, иронически улыбаясь, что сильнейшим шахматистом Кубы, собственно говоря, является не сеньор Сельсо.

– А кто же тогда? – спросил Пол.

Сеньор Домингец улыбнулся еще презрительнее и пожал жирными плечами.

– Игра природы, сеньор мой, лузус натуре! Лучше всех играет на Кубе в шахматы негр… Самый обыкновенный раб с плантации дона Хуана-Аурелиано Сикрэ, которого вы знаете. Негра зовут Феликс. Если сеньор дон Пабло соблаговолит унизиться…

Пол соблаговолил.

Феликс оказался пожилым черно-синим либерийским негром с печальными умными глазами.

Он совсем не знал теории, но соображал значительно лучше, чем знатные кубинские сеньоры. Пол обрадовался негру, как родному, черное лицо напомнило ему детство.

Он обласкал негра, назвал дядей Феликсом, угостил сигарой и подарил ему золотую монету, когда игра закончилась.

Феликс играл с Полом на равных. Он проиграл несколько партий, но ему удалось сделать ничью – ту самую ничью на равных, о которой тщетно мечтали кубинские сеньоры.

Таким образом, репутация Феликса как сильнейшего шахматиста Кубы еще более укрепилась. Она не избавила его, правда, от работы на сахарной плантации сеньора Хуана-Аурелиано Сикрэ…

А затем в Гавану пришел испанский пароход «Бласко де Гарай» из Кадикса, уходивший обратно через двое суток.

– Надо ехать, мама! – сказал матери Пол. – Пароход пойдет почти порожняком, он повезет испанского консула.

– Ты думаешь, это остановит корсаров?

– Безусловно! На черта им нужен испанский консул?

Им нужны деньги, табак, сахар, вино – все то, что легко продается и хорошо оплачивается. Что им, солить испан ского консула?

– Поедем, мама! – сказала Эллен. – Мальвина беспокоится в Париже, мы так долго сидим на Кубе… Надо ехать!

– А как мы доберемся от Кадикса до Парижа?

– Совсем несложно! Доедем в дилижансе до франкоиспанской железной дороги и пересядем на поезд!

– Хорошо, дети, да будет воля божья. Семейство Морфи стало пробираться в Париж, где его ожидали родственники. Ловкий Джон Сибрандт своевременно перевел свою торговую фирму в Европу, война почти не затронула его. Пол стремился в Париж, пожалуй, больше, чем три года назад, когда ехал в Европу впервые.

Они долгими солнечными днями сидели втроем на палубе «Бласко де Гарая». Миссис Тельсид и Пол пели вдвоем вполголоса все классические оперы с первой ноты до последней.

– Ах, Пол! – вздохнула как-то миссис Тельсид. – У тебя музыкальная память еще лучше моей. А ведь ты даже не знаешь толком нот. Если бы с тобой заниматься с детства как следовало, ты был бы великим музыкантом!