Иэн Бэнкс - Материя

• Название: Материя
• Автор: Иэн Бэнкс
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-5-699-52882-0

Со средним инициалом, как Иэн М. Бэнкс, знаменитый автор «Осиной Фабрики», «Вороньей дороги», «Бизнеса», «Улицы отчаяния» и других полюбившихся отечественному читателю романов не для слабонервных публикует свою научную фантастику.

Принц Фербин чудом уцелел после битвы, в которой погиб его отец — король Хауск, повелитель сарлов, населяющих Восьмой уровень пустотела Сурсамен. Вынужденный спасать свою жизнь, принц покидает эту искусственную планету — одну из тысяч, с неведомой целью построенных вымершим более миллиарда лет назад видом, известным как Мантия, — и отправляется на поиски своей сестры Джан Серий Анаплиан, за годы их разлуки успевшей стать агентом Особых Обстоятельств службы Контакта сверхцивилизации Культуры. Но и Джан не может объяснить, отчего Сурсамен, особенно его примитивный по галактическим меркам Восьмой уровень, вдруг привлек такое пристальное внимание стольких могущественных цивилизаций...

Новый роман о Культуре — впервые на русском!

Бэнкс — это феномен, все у него получается одинаково хорошо: и блестящий тревожный мейнстрим, и замысловатая фантастика. Такое ощущение, что в США подобные вещи запрещены законом.

Уильям Гибсон

Пиротехника сюжетная и языковая, глубокая сатира и возведенная в принцип фривольность — отличительные признаки романов о Культуре. И «Материя» — не исключение.

Science Fiction Weekly

В пантеоне британской фантастики Бэнкс занимает особое место. Каждую его новую книгу ждешь с замиранием сердца: что же он учудит на этот раз?

The Times

Новой книги о Культуре пришлось ждать долго, но «Материя» оправдала ожидания сторицей. Таких дворцовых интриг космическая опера еще не знала...

Bookmarks

Отъявленный и возмутительно разносторонний талант!

The New York Review of Science Fiction

Яркие персонажи и чудеса невиданной техники, межзвездные конфликты и политическое маневрирование, летящий на всех парах сюжет и моральная неоднозначность — все то, за что мы так любим Бэнкса, представлено в «Материи» в полный рост.

Publishers Weekly

Поэтичные, поразительные, смешные до колик и жуткие до дрожи, возбуждающие лучше любого афродизиака — романы Иэна М. Бэнкса годятся на все случаи жизни!

New Musical Express

Можно проводить параллели между событиями, описанными в «Материи», и тем, что происходит сейчас в Ираке, а можно просто получать удовольствие от лихого сюжета...

The Guardian

Абсолютная достоверность самых фантастических построений, полное ощущение присутствия — неизменный фирменный знак Бэнкса.

Time Out

---

— Старый, хотя и надежный рауэл, ваше высочество. А для вас...

— Хубрис, мне грозит страшная опасность!

Хубрис поскреб себя за ухом.

— Гмм. При всем моем уважении, ваше высочество, вы, верно, не знаете, что мы-таки победили.

— Мне это известно, Хубрис! Я не идиот!

Хубрис нахмурился, но промолчал.

— Ты абсолютно уверен, что вокруг никого нет?

Хубрис повернулся к маленькой двери, потом поднял взгляд к небесам.

— Видите ли, ваше высочество, вокруг довольно много людей. Половина Великой армии приводит в порядок окрестности или зализывает раны после великой победы. — Хубрису вдруг пришло в голову, что ему, возможно, придется взять на себя деликатную миссию — известить принца о гибели его отца. А это, конечно же, означало, что Фербин стал королем, хотя Хубрис и знал, что люди порой странно воспринимают плохие либо хорошие известия. — Но я один, ваше высочество. Не знаю, что еще вам сказать. Не лучше ли вам спуститься?

— Да! Я не могу торчать здесь вечно. — Высота была небольшой, но Фербин не стал прыгать: он развернулся и принялся осторожно спускаться на земляное основание; Хубрис вздохнул и встал рядом, чтобы помочь принцу. — Хубрис, у тебя найдется попить и поесть? Я умираю от жажды и голода!

— Вино, вода и солонина, ваше высочество, — сказал Хубрис, подставляя сцепленные ладони под ногу Фербина. — Мои седельные мешки набиты, как у маркитанта.

Фербин поставил ногу на руки слуги, едва не оцарапав его шпорой.

— Вино? А какое вино?

— Крепленое, ваше высочество. Укреплено гораздо лучше этого места.

Принц всем своим весом опустился на ладони Хубриса, и тот крякнул от боли, ставя его на землю.

— Ты в порядке? — спросил Фербин, оказавшись на земле.

Вид у него был испуганный, лицо посерело от беспокойства, или потрясения, или чего-то еще. Одежда на принце перепачкалась, длинные волосы перепутались и торчали клочьями. Ко всему прочему, от него пахло дымом. Хубрис никогда еще не видел его в таком состоянии. А еще он сутулился, и Хубрис, привыкший смотреть на принца снизу вверх, теперь оказался одного с ним роста.

— Нет, ваше высочество, не совсем. Вчера в суматохе меня придавил мой жеребец.

— Конечно! Я это видел. Давай спрячемся здесь. — Фербин потащил Хубриса в сторону, где росли высокие кусты. — Хотя погоди... принеси что-нибудь поесть и попить. Если кого увидишь, не говори, что я здесь!

— Да, ваше высочество, — сказал Хубрис, решив пока ублажать своего господина. Возможно, тому надо было просто набить живот.

* * *

Когда предатели и цареубийцы, убравшись из здания и вытащив оттуда трупы, принялись поджигать старую фабрику, Фербин стал искать выход.

Ошарашенный, ошеломленный, он чувствовал себя полумертвым. Поле его зрения сузилось, или, может, глаза плохо двигались в орбитах — казалось, он мог смотреть только прямо перед собой. Уши его, похоже, решили, что он находится вблизи высочайшего водопада или в высокой башне во время шторма: Фербин слышал страшный рев, зная, что это лишь обман слуха, — словно МирБог, даже сам мир зашелся криком ужаса от немыслимости случившегося в этих страшных развалинах.

Когда раздались выстрелы, убившие священника и молодого медика, принц ждал, что в здание вот-вот ворвутся преданные сторонники короля, но никто так и не появился. Пришли другие, но они казались спокойными и бесстрастными — просто помогли вынести тела, а еще принесли немного хвороста и трут. Здесь все предатели, подумал Фербин. Если бы он показался людям сейчас, то погиб бы, как остальные.

Он отполз в сторону, ослабев, чуть не заболев от всей этой жути. Едва держась на ногах, он вскарабкался на следующий этаж по лестнице у задней стены здания, а преступники тем временем разводили внизу огонь. Дым поднялся наверх быстро. Сначала он был серым, потом почернел, заполняя и без того темные пространства древней фабрики еще большей темнотой. Фербин начал задыхаться. Поначалу дым почти всей массой устремлялся к громадной дыре в торце здания, но потом начал сгущаться вокруг принца. В носу и горле у него защипало. Если бы пламя внизу не ревело и не трещало так громко, кашель Фербина вполне могли бы услышать снаружи. Он искал окно на той стороне здания, по которой уже карабкался и полз, но ничего не мог разглядеть.

Нашлась лестница, которая вела еще выше — видимо, на чердак, где он на ощупь пошел вдоль стены, кашляя теперь с каждым вдохом. Наконец Фербин нашел что-то вроде окна. Он распахнул внутренний ставень, выдавил треснувшее стекло. Дым устремился наружу, обволакивая его. Принц высунул голову наружу, глотая прохладный, свежий воздух.

До чего же высоко! Даже если бы у этого фасада никого не было, как спрыгнуть, не убившись? Он выглянул наружу, стараясь держать голову ниже клубов дыма и жара, выходивших из здания по сторонам от Фербина и над ним. Фербин думал, что четырьмя этажами ниже окажется дорога или двор, но вместо этого обжегся о липкий от дождя трескучий кустарник. Он свесился вниз, руки ощутили влажную землю. В сумрачном красноватом сиянии давно зашедшего солнца он увидел, что каким-то невероятным образом снова оказался на уровне первого этажа. Здание было расположено на очень крутом берегу реки. На одной стороне было полных четыре этажа, а на другой, выходившей на склон, — только один.

Принц вылез из окна, продолжая кашлять, и пополз по мокрой от дождя глинистой земле, чтобы затаиться в ближних кустах, дождаться, когда сгорит заброшенное здание.

* * *

— При всем моем уважении, ваше высочество, простите, но вы не сошли с ума?

— Хубрис, клянусь МирБогом, клянусь телом покойного отца, — все так, как я сказал.

Хубрис Холс уже и раньше отметил, когда его господин, закинув голову, отхлебывал вино из бутылки и отрывал ломти хлеба зубами (казалось, что, лишившись стола, он лишился и аристократических манер), что принц был безоружен. А при Хубрисе, конечно же, имелся его верный нож с коротким лезвием, не говоря уже об армейском пистолете, полученном пару дней назад. Хубрис «забыл» его вернуть, и теперь тот был заткнут за пояс. И это все, не говоря — а Хубрис об этом говорил крайне редко — о маленьком, но очень остром ноже, который успокаивал его своим присутствием за голенищем сапога. Теперь эти факты из малозначительных, пожалуй, стали немаловажными: судя по всему, он имел дело с сумасшедшим совершенно особого рода.

Фербин поставил бутылку вина, уронил ломоть хлеба себе на колени и прислонился головой к стене, словно вглядываясь в листву кустарника, — он настойчиво пожелал спрятаться в этих зарослях, прежде чем прервать свой пост.

— Даже ты мне не веришь! — в отчаянии воскликнул он и, уткнув лицо в ладони, зарыдал.

Хубрис ужаснулся. Он никогда еще не видел, чтобы принц так рыдал, по крайней мере будучи трезвым (всем было известно, что алкоголь увеличивает гидрографическое давление в теле, вытесняя природные жидкости из всевозможных телесных отверстий, так что рыдания в пьяном виде не считались).

Следовало утешить принца. Может, тот чего-то не понял. Надо было выяснить.

— Ваше высочество, вы и в самом деле хотите сказать, — начал Холс и оглянулся, словно тоже боясь подслушивания, — что тил Лоэсп, лучший друг вашего отца, перчатка на его руке, острие его меча и так далее, убил вашего отца? — Слово «убил» он произнес шепотом.

Фербин посмотрел на него с такой свирепой яростью и отчаянием, что Хубриса передернуло.

— Сунул свой грязный кулак в грудь отца и выжал все жизненные силы из его бьющегося сердца! — сказал Фербин; голос его звучал, как никогда прежде, — взволнованно, хрипло, взбешенно. Он сделал жуткий, прерывистый вдох, словно каждый атом воздуха задерживался у него во рту, не решаясь проникнуть в легкие. — Я видел это так же четко, как вижу тебя. — Принц покачал головой, глаза его наполнились слезами, губы искривились. — И если бы в моей попытке забыть, убедить себя, что я ошибся, бредил, галлюцинировал или спал наяву, случившееся превратилось в ошибку, бред, галлюцинацию, — господи, как бы я ухватился за эту возможность! Обеими руками. Лучше бы я тысячу раз сошел с ума и знал, что это игра моего больного воображения! Но невыносимо знать, что мое расстройство происходит от виденного мной наяву!

Последнюю фразу он прорычал прямо в лицо слуге, ухватив Хубриса за воротник. Тот завел одну руку за спину, чтобы опереться и не упасть, а также побыстрее выхватить — если понадобится — армейский пистолет. Потом лицо Фербина обмякло, из принца словно вынули стержень. Он положил руки на плечи слуги, уронил голову на его грудь и зарыдал.

— Ах, Хубрис! Если ты мне не веришь, кто тогда поверит?

Хубрис почувствовал жар Фербинова лица у себя на груди, почувствовал, как намокает от слез рубашка. Он поднял руку, собираясь погладить Фербина по голове, но решил, что так уместно вести себя лишь с женщиной или ребенком, и снова уронил руку. Хубрис был потрясен. Даже пускаясь во все тяжкие или в пьяном угаре жалости к самому себе, принц никогда еще не выглядел таким потрясенным, таким сломленным, таким страдающим. Ничто прежде так его не трогало — ни смерть старшего брата, ни потеря любимого скакуна на пари, ни сознание того, что отец считает его дубиной и пустышкой. Ничто!