Анфилов - ФИЗИКА И МУЗЫКА

• Название: ФИЗИКА И МУЗЫКА
• Автор: Анфилов
• Жанр: Физика

---

— Чувствую, что вы уже созрели и для серьезной музыки. Помяните мое слово: настанет время, и вашим любимым композитором станет знаете кто? Скрябин!..

Так началась поныне продолжающаяся дружба с Константином Львовичем Солошеком, в ту пору работником фонотеки Радиокомитета, а ныне — директором специализированного магазина грампластинок на улице Кирова.

Солошек оказался прав. Может быть, он и сам привил Мурзину любовь к подлинной музыкальной красоте, в какую бы форму она ни облекалась. Так или иначе, но скоро в коллекции студента появились пластинки с музыкой Рахманинова, Листа, потом в его маленькой комнате зазвучали Бах, Вагнер, Мусоргский и, наконец, Скрябин.

КАК ПРИШЛО ОЗАРЕНИЕ

«Открыв» Скрябина, Мурзин был потрясен. Ничто прежде не волновало его так, как творчество этого гения. Мурзин упивался скрябинской властью над звуком, его сочетаниями тембров, неповторимыми аккордами. В молодости увлечения находят, как весенняя гроза: легко, бурно, радостно. Мурзин залпом перечитал все написанное о Скрябине. Потом углубился в музыкальную акустику. Натуральные лады, обертоны, темперация — все стало более или менее ясно. Остро почувствовал желание любимого композитора выйти за пределы старой музыкальной системы. Но как? Как?

И вот однажды сверкнула молнией изобретательская мысль. Вспыхнула идея машины, способной по воле человека создавать любые музыкальные звуки, тембры, интервалы — все, что захочет композитор. Неужели все? Не верилось самому себе.

...Солошек долго слушал, переспрашивал, наконец понял и заторопился:

— Вот что, немедленно бегом в консерваторию, в лабораторию музыкальной акустики!..

Мурзин побежал. Волнуясь, сбивчиво выложил свое предложение тогдашнему руководителю лаборатории профессору Гарбузову. И получил спокойный ответ:

— Идея искусственной музыки, молодой человек, не нова. Этим у нас уже занимаются: Шолпо в Ленинграде, в Москве — Авраамов и Янковский. Лучше всего обратитесь к Янковскому,

Первая встреча с Борисом Александровичем Янковским была радостной и грустной. Мурзин познакомился с глубоко понявшим его энтузиастом, но уяснил, как трудно будет построить задуманное. Синтетическая музыка только-только нарождалась. Не хватало средств, аппаратуры, помещений. Было наивно рассчитывать на то, чтобы машину Мурзина, неизмеримо более сложную и дорогую, чем мультстанки и даже вариофоны, приняли к экспериментальному изготовлению. Это ведь далеко не необходимое изобретение. Экономических выгод оно не сулит, А эстетические достоинства.., их чертежами не докажешь.

Мурзин выслушал невеселые доводы Янковского, а потом они оба все-таки сели за тщательный разбор проекта. Янковскому понравился принцип синтеза звука. Изобретатель получил много советов и в конце концов еще сильнее поверил в свою мечту — трудную, вдруг оказавшуюся почти неисполнимой, но тем более заманчивую и многообещающую.

Что ж, думал Мурзин, впереди вся жизнь. Построю машину сам — не спеша, постепенно, по винтикам и гаечкам.

Но замысел пришлось отложить. И надолго. Нагрянул 1941 год.

ДВИЖЕНИЕ К ЦЕЛИ

Только после войны появились у Мурзина, уже многоопытного военного инженера-прибориста, свободные минуты, которые он мог посвятить с юности памятной и всегда жившей в нем мечте.

1947 год. Возобновились встречи с Солошеком, который вернулся с фронта. Незаметно собрался кружок влюбленных в музыку друзей. Они служили хорошей поддержкой в трудную минуту. Только Янковского еще не было. Мурзин тщетно пытался разыскать его.

Шли месяцы, годы. Вот собраны два магнитофона, столамповый (!) усилитель, электропривод. Во время командировки в Германскую Демократическую Республику удалось заказать оптические детали из высококачественного стекла. Их сделали на знаменитом Цейсовском заводе. А в Москве Мурзин оформил заказ на каркасы машины.

Немало людей бескорыстно помогли изобретателю. Поддержало служебное начальство. Товарищи по работе — слесаря, механики, оптики — приложили руку ко многим деталям, конструкторы посоветовали, как скомпоновать узлы.

Дело шло. Но далеко не всегда гладко.

Это и счастье и несчастье — такая жизнь. Есть ясные цели, есть беспрестанные думы о них и работа, работа... Сначала на службе — исследования мудреных приборов, подготовка диссертации, потом дома, на даче, где то же дело, ставшее до боли любимым. Сутки заполнены до отказа. Но временами находит тяжелая усталость. И никуда не убежишь от горькой досады при неудачах.

А неудач хватало с избытком.

...Четыре одинаковых стеклянных диска надо было покрыть очень точным рисунком: полторы сотни концентрических колец, на которых периодически и непрерывно меняется прозрачность и темнота. Смещения в сотые доли миллиметра, почти незаметные нарушения оттенков недопустимы. Мурзин решил наносить этот узор фотографическим способом на фотопластинку. Ради ускорения дела сконструировал и построил специальный станочек. Работа началась.

Ночь. Изобретатель не сводит утомленных глаз со стрелки вольтметра. Вертится диск, рука привычным движением поворачивает ручку реостата. Вдруг перегорает лампочка. Вот обида! Двадцать часов работы насмарку!..

Полная запись диска — пятьдесят часов, более двух суток бдительного наблюдения и регулировки. Две тысячи безошибочных операций установки, корректировки и т. д.

За станок Мурзин садится посменно с женой. Оба они теперь живут под девизом: «Писать, пока не напишем». Если появляются гости, их, наскоро обучив, тоже сажают за станок. И смех и грех! И так день за днем, ночь за ночью.

Беды подстерегали на каждом шагу. Вот местная электростанция перестала давать энергию (дело было на даче). Перешли на аккумуляторы. А они садятся, снижают напряжение. Не рассчитаешь время — очередной диск ушел в брак. Сломался шрифт — снова брак. Устал, ошибся в отсчете — брак, брак, брак. Неоднородная эмульсия на фотопластинке—брак. Похолодало, нарушился режим проявления — опять и опять брак.

Больше трех лет ушло на изготовление одного-единственного диска — негатива для четырех необходимых в машине.

На столе — стеклянный кружочек с пятнистым узором. Мурзин глядит на это сокровище и думает, насколько проще было бы его сделать в заводских условиях — с применением точного оборудования!

ОТ ШАРМАНКИ ДО СИНТЕЗАТОРА

Первая модель машины (как говорит Мурзин—«макет») была вчерне готова к 1957 году. Она занимала полкомнаты на даче изобретателя. Вид неприглядный. Обнаженные узлы, путаница проводов, нагромождения радиоламп. Но все это уже называлось «фотоэлектронным оптическим синтезатором звука», как значилось в авторской заявке Мурзина, которую он сделал, лишь закончив разработку. И главное свершилось: машина звучала.

Как же она действовала?

Чтобы понять это, нам пришло время ненадолго окунуться в историю звучащих автоматов.

Самые ранние из них — шарманки, музыкальные табакерки и шкатулки, часы со сложным боем и т. д. — понятны: заводится пружина, крутится вал, что-то за что-то цепляется и в нужные моменты бьет по колокольчикам или щиплет струны.

Дальше следуют самозвучащие пианино — пианолы и автоматические рояли. Эти уже могут менять свой репертуар — выстукивать разную музыку. В пианоле — ряд стерженьков, соединенных с клавишами. Стерженьки прижаты к бумажной ленте с прорезями. Лента движется поперек ряда стерженьков — и прорези на ней соответственно перемещаются. Попал какой-то стерженек в прорезь — связанный с ним молоточек ударил по клавише. Потом другой, третий, вот и играет пианола. По существу, ленты с прорезями — это тоже «самозвучащие ноты». Композитор может заготовить их с помощью ножниц, а потом они заиграют без всякого пианиста.

Надо сказать, что в свое время выпускались очень хорошие автоматические фортепьяно, передававшие тончайшие нюансы исполнения. Они могли и фиксировать игру пианиста. Человек проиграет пьесу, а потом автомат повторяет ее, да так точно, что невозможно отличить от живого исполнения. Сейчас такие инструменты не нужны, они вытеснены звукозаписью. Но именно их устройство подсказало Шолпо идею «механического оркестра» из рассказа «Враг музыки».

В фантазии Шолпо тоже присутствовала движущаяся лента с прорезями. Лента широченная — от стены к стене. И черная, непрозрачная. Почему же черная? Потому что вместо стерженьков изобретатель задумал применить световые лучи, пробивающиеся сквозь прорези в ленте к фотосопротивлениям, сделанным из полупроводниковых селеновых проволочек. Освещается через прорезь какая-то проволочка — и через нее течет электрический ток от батареи к камертонному генератору с рупором (эти генераторы придумал еще Гельмгольц). А камертонов в машине сотни. Все звучат по-разному. Из их-то хора и комбинировались в фантастическом рассказе необыкновенные звуки.