Александр Афанасьев - Наступление ч. 4(СИ)

• Название: Наступление ч. 4(СИ)
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Альтернативная история

Закончена

---

— Может, разбежались?

— Сам то веришь?

В это уже никто не верил. Про трусость духов рассказывали много, со смаком — но вот те, кто реально ходил на операции, обычно при таких разговорах вставали и молча уходили. Если в начале восьмидесятых трусость была и была она массовой — то сейчас трусов повыбило пулями, а оставшиеся приобрели опыт и озверели. Озверение, озлобление — коснулось и той и другой стороны — шурави не брали пленных, духи рубили пленных на куски, издевались, как могли. Был такой случай — поенного советского солдата закопали по голову в песок и, простите, срали на голову, пока тот не захлебнулся в дерьме.

Было и другое. Если раньше в основном воевали за Афганистан — то сейчас все чаще воевали за Аллаха, в бой шли конченые фанатики. И если те, кто воюет за Афганистан — с ними можно было как-то договориться, хотя бы и уйти из Афганистана — то с теми, кто воюет за Аллаха, договариваться было бессмысленно, и война обречена была продолжаться вечно.

И тут произошла одна из тех историй, которыми богата афганская война, полная жестокости, гнева, безумия, крови. Но то, что произошло — выделялось даже на этом фоне своей бессмысленной, не встающей ни в какие рамки, сатанинской жестокостью. Парадоксально — но впоследствии эта история пошла на пользу Советскому союзу, позволив достойно объяснить те поступки, которые были совершены позже и те решения, которые были приняты и претворены в жизнь. Кто хотел — понял, а кто не хотел…

Бог им судья.

Никто из тех, кто остался в живых — а в их числе был майор Слепцов — не понял, кто начал первым. Да и какая разница — садятся наши самолеты, там — наши десантники, сейчас они придут и освободят нас. И в переполненном людьми ангаре кто-то крикнул.

— Товарищи, ломайте ворота! Встретим наших!

Надо было просто сидеть, сидеть на месте, пока не вытащат, пока не спасут. Да кто послушает…

Все — и вертолетчики, и солдаты аэродрома батальонного обслуживания, и вольнонаемные — все ринулись к воротам и начали бить в них. Бить было нечем — но тут было больше двухсот человек, а ангар в конце концов был не капитальным. Навалились — раз, и еще раз, и кто-то тоненько как заяц закричал, прижатый толпой к дверям, кто-то пытался навести порядок, кто-то из офицеров — но сделать это было невозможно, ибо это были не люди. Это была толпа. Жестокий, не рассуждающий зверь, сметающий все на своем пути. Афганцы из президентской гвардии, захватившие аэродром — оставили караулить шурави пять человек, у них было четыре автомата и ручной пулемет. Что делать в случае, если шурави начнут ломать ворота и попытаются вырваться — никто не сказал, никто просто не осмелился дать такую команду, стрелять в шурави, просто сказали стоять и охранять. Одной из черт большинства афганского командного состава была осторожность, переходящая в трусость и, заперев русских в ангаре, командир подразделения бравшего аэродром просто рассудил про себя, что появятся моджахеды из «Аль Исра» и сами решат, что делать с русскими, и в любом случае это будет на их совести, а он будет чист. Среди бойцов президентской гвардии были молодые люди, пуштуны, в основном родственники президента, и когда дверь затрещала под согласованными ударами шурави — эти пацаны просто не знали что делать. Один из них вскинул автомат и привычно крикнул «Дреш», по сути, дал команду стене, еще один, стоящий крайним — просто закинул автомат за спину и побежал по направлению к зданию аэровокзала — то ли искать командование, то ли просто смыться. После нескольких ударов дверь, которую афганцы даже не догадались подпереть каким-нибудь тягачом — была сорвана, и русские вырвались на свободу. Из четверых президентских гвардейцев, которые были на пути толпы — двое открыли огонь, один просто закричал от ужаса, один бросился бежать. Стреляющих афганцев в мгновение ока смяли и растоптали и кричащего от ужаса — тоже, а вот дальше…

А дальше — метрах в тридцати от ангара как раз разгрузился самолет, который как раз привез шестьдесят человек из первого полка Аль-Исра, исламистов-фанатиков, каждый из которых перед вылетом поклялся при необходимости стать шахидом на пути Аллаха. Командир уже выгрузился из самолета, увидев русских, он крикнул — Ур[13]! — и шестьдесят боевиков открыли по бегущим людям огонь из автоматов и пулеметов. Шквальный огонь почти в упор метров с тридцати — когда пулеметная пуля пробивает насквозь двух-трех человек — выкосил захваченный на аэродроме советский персонал буквально в минуту. Когда у боевиков кончились автоматные рожки и пулеметные ленты — перед ними было только кровавое месиво.

Аллаху акбар!

Узнали об этом не сразу. Но узнали…

За несколько дней до мятежа Афганистан, Кабул Старый город Январь 1988 года

Поздно ночью, когда были закрыты все дуканы, когда замерла жизнь на афганских улицах, когда на них остались только патрули, да бронетранспортеры — из ворот дворца Арк стремительно выехал президентский кортеж. Это был Мерседес-560, бронированный, купленный в свое время у германского посла, за ним шли еще один Мерседес, попроще, потом черная Волга со спецаппаратурой в багажнике, которую предоставили советские друзья и замыкал колонну едва поспешающий за ней Газ-66 с солдатами президентской гвардии в кузове. Пропускавший колонну солдат удивился — президент очень редко выезжал так поздно, во дворце были жилые помещения, и президент там жил, хотя у него был дом и в городе. Но, в конце концов — это было не его дело, куда поехал глава государства: он поднял шлагбаум, приветствовал проносящиеся мимо машины салютом, а когда прошла последняя — снова закрыл шлагбаум и остался стоять на посту, будучи первой мишенью для тех, кто захочет захватить дворец. Такая уж у него была служба.

Кортеж президента, пронесшись по ночным улицам, чуть задержавшись перед воротами Старого города, уже закрытого на ночь — стремительно влетел внутрь того района города, где раньше жила афганская знать. Сейчас здесь жили партийные и военные деятели, и ничего почти не изменилось, даже то, что не до всех домов (вилл, так будет точнее) нельзя добраться на машине, нужно оставлять машину и идти пешком.

Брат президента и начальник президентской гвардии генерал Шапур Ахмадзай жил здесь, и у него было три дома — по одному для каждой семьи. У генерала, как и у многих высокопоставленных военных здесь жила одна бывшая жена, одна нынешняя жена и одна любовница, и у всех, кроме любовницы были от него дети. В Афганистане испокон веков процветало многоженство, положение в обществе мужчины обуславливалось, в том числе и тем, сколько жен у него было (сколько жен и детей он мог прокормить). Коммунистам многоженство было запрещено, исключение делалось только для «примкнувших» таких как генерал-губернатор Кандагара, он же кандагарский принц, который был генерал-губернатором и при короле. Но афганские коммунисты все равно находили выход из этой сложной ситуации, хотя генерала Ахмадзая уже дважды прорабатывали на партийных собраниях как аморального человека. Даже этих тех женщин ему не хватало, и он умудрялся «аморальничать» и с другими. Вот таким был этот человек — генерал Шапур Ахмадзай.

Охранявшие эти дома нафары вскинули автоматы — но начальник охраны президента прокричал пароль, и автоматы опустились, а один из охранников суетливо побежал открывать дверь. Было видно, что Наджибулла не в духе, и не дай Аллах кому попасться на его пути — бычью силу генсека знали многие…

— Где? — спросил президент

Охранник показал на один из домов

— Оставайтесь здесь! И вы тоже!

Генерал Шапур Ахмадзай, уже предвкушавший ночь безумств со своей третьей, неофициальной пока супругой — едва успел одеться, когда увидел вспышки света за дувалом. Спустившись вниз, он увидел, что в доме он не один.

— Приветствую тебя в моем доме, брат… — растерянно сказал он, приветствуя генерального секретаря ЦК НДПА

Наджибулла вместо ответа размахнулся — и прежде чем Шапур Ахмадзай, сам человек недюжинной силы успел опомниться — с размаху ударил своего брата прямым в челюсть.

Генерал Ахмадзай, всплеснув руками, с грохотом полетел на пол…

Из двери пугливо высунулась его очередная ханум… президент не помнил, как ее зовут — и немедленно спряталась.

Президент остался стоять над поверженным братом, потирая болевший и саднивший кулак. Кулак он разбил до крови, и лицо брата — тоже.

Наконец, генерал пошевелился.

— Ты, сын шакала, дохлый ишак, вставай!

— За что?!

— Вставай, ишачье отродье!

Генерал отполз к стене, начал подниматься.

— За что, брат?!

— Зачем ты убил Лаека?! Зачем ты это сделал, отвечай!

Ахмадзай затравленно посмотрел на разъяренного генсека, а потом выдал…