Александр Житинский - Путешествие рок-дилетанта

• Название: Путешествие рок-дилетанта
• Автор: Александр Житинский
• Жанр: Искусство и Дизайн

Вероятно, "Путешествие рок-дилетанта" это самая знаменитая книга Массы. И не потому, что она вышла стотысячным тиражом и была одной из самых первых книг, посвящённых отечественной рок-музыке 80-х годов и прежде всего той, которая рождалась в Ленинградском рок-клубе.

Популярность "Путешествия рок-дилетанта" была подготовлена восьмилетними регулярными публикациями Александра Житинского в ленинградском молодёжном журнале "Аврора", где с марта 1981 года начали появляться статьи и очерки Массы — сначала о дискотеках как новом способе молодёжного отдыха и о музыке, там звучащей, которую Александр Житинский находил пошловатой и неосторожно именовал рок-музыкой.

Это была непростительная ошибка, на которую молодые читатели ответили потоком писем, — суть их можно выразить так: "Не лезьте туда, куда вас не звали, не пишите о том, чего не знаете. В дискотеках звучит не рок-музыка, а попса. А рок — это наше святое. Вы уже слишком стары, чтобы его понимать!"

Примерно так. Массе было сорок с небольшим. Его аудитория была на 15–20 лет моложе.

Негативная реакция не смутила Массу. "Ах, так? Раз я не знаю чего-то, то почему бы не узнать? Где делают эту рок-музыку? Давайте посмотрим, с чем её едят…"

Эта мысль счастливо совпала по времени с созданием Ленрокклуба — и Масса попал туда. А там познакомился с большим количеством людей, которые сильно отличались от окружения Массы — и не только молодостью. И Масса принялся описывать этот мир, постигая его и взяв псевдоним рок-дилетанта.

Встречали эти записки по-разному. Впрочем, Александр Житинский всё описал в предлагаемой вниманию книге. Снобы от рок-музыки посмеивались, но основная масса слушателей приняла эти записки рок-дилетанта и уже через пару лет поток гневных писем сменился на поток благодарностей, потому что если в Москве, Питере и некоторых крупных городах худо-бедно существовала самиздатовская журналистика, то в провинции с информацией было худо. И "Арора", на которую можно было подписаться в любом райцентре и посёлке и чей тираж не без помощи Массы достиг одного миллиона двухсот тысяч экземпляров, восполняла этот пробел.

А в 1989 году, когда всё или почти всё уже стало можно, Масса собрал свои записки, дописал то, чего не хватало и отнёс в Лениздат, где в 1990 году и вышла книга "Путешествие рок-дилетанта". Названа она так по созвучию с романом Булата Окуджавы "Путешествие дилетантов", который Масса прочитал незадолго до того.

Публикация на сайте практически копирует первое издание книги за исключением справочного материала, который в книжном издании был распределён между главами книги, а в публикации на сайте ему отведена отдельная третья часть. Следует отметить, что справочный материал во многом подготовлен Андреем Бурлакой и дан здесь в том виде, в котором существовал на момент сдачи книги в печать, то есть на конец 1989 года.

Беседы с Виктором Цоем, Александром Башлачёвым и Юрием Наумовым взяты из самиздатовских публикаций, остальные беседы провёл рок-дилетант.

---

Короче говоря, я решил выставить себя на посмешище. Во-первых, потому, что хотел вникнуть в проблему отцов и детей. Во-вторых, по моей склонности ко всякой новой деятельности.

Я сказал себе, что не буду врать. То есть буду писать, что вижу и как вижу.

Меня ободряли, говоря, что нет ничего ценнее свежего взгляда и не обязательно быть курицей, чтобы судить о качествах снесенного яйца.

Ну, насчет своей свежести я иллюзий не питал.

У меня было впечатление, что я высаживаюсь на Марс без знания языка и копейки марсианских денег, чтобы вступать в контакт и писать об этом репортажи.

Моя дочь в это время сдавала сессию в институте и сидела над конспектами лекций со стереонаушниками на голове. Она говорила, что ВЕАТLЕS помогают ей усваивать теоретическую механику.

Для начала я восстановил собственные скудные впечатления, связанные с рок-музыкой.

Это было в 1956 году. Я жил тогда во Владивостоке и учился в девятом классе девятой школы.

И вот однажды в бухту Золотой Рог вошел ослепительный лайнер «Грузия», который привез наших олимпийцев из далекой Австралии, из Мельбурна, с XVI Олимпийских игр.

Наши олимпийцы только что блестяще там выступили. Владимир Куц, Лариса Латынина, Вячеслав Иванов и многие другие.

Естественно, весь Владивосток встречал «Грузию» у причала. Была зима, и загорелые спортсмены, приплывшие из Южного полушария, казались нам богами, спустившимися на землю. Они весело помахивали руками с высокого борта теплохода. Хлопал на ветру красный транспарант, гремел духовой оркестр военных моряков.

Я тоже стоял на причале, ибо активно занимался тогда спортом и мне хотелось взглянуть на своих кумиров.

Олимпийцев радушно принимали в школах, воинских частях, клубах и даже на квартирах.

Случилось так, что мой отец был близко знаком с Николаем Георгиевичем Озолиным, бывшим рекордсменом страны по прыжкам с шестом, одним из руководителей нашей спортивной делегации. Ныне Николай Георгиевич — доктор педагогических наук, профессор Государственного центрального института физической культуры. Его рекорд послевоенной поры превышен уже более чем на полтора метра.

Озолин с группой своих подопечных оказался у нас дома. Мы сидели за столом, обедали и слушали рассказы об Австралии и спортивных соревнованиях.

И вот, когда речь зашла о западных нравах и развлечениях, бывших тогда для нас тайной за семью печатями, появилась небольшая пластинка, которую поставили на проигрыватель. Двое совсем молодых людей, знаменитых в мире спорта, — гимнастка Полина Астахова и рекордсмен страны по тройному прыжку Олег Федосеев — вышли на свободное место и, к нашему восторгу и изумлению, показали нам танец, который они называли «рок-н-ролл», что означало вроде бы «качаться и крутиться».

Крутились они как бешеные. На Полине Астаховой была юбочка колокольчиком, как на Людмиле Гурченко из «Карнавальной ночи», тогда была такая мода, а Олег — в узких брюках, тоже, кстати сказать, виденных нами впервые, — он подкидывал, переворачивал и вращал партнершу, успевая при этом проделывать ногами что-то умопомрачительное.

Все это происходило под скрежещущую, ударявшую в уши музыку, на фоне которой хриплый голос в яростном ритме отсчитывал по-английски:

«Оnе, twо, thrее о’сlосk! Four о’сlосk — rосk!»

Тогда я, кажется, не поинтересовался, как называется это музыкальное произведение и кто его исполняет. Только теперь, услышав у коллекционеров запавший мне в душу ритм, я узнал, что это был Билл Хейли с его знаменитым «Роком вокруг часов».

Помнится, все тогда очень смеялись, а больше всех Астахова и Федосеев. Они плясали рок филигранно — координации им было не занимать, гибкости и молодости тем более, — но в то же время слегка пародировали заокеанскую публику, с которой они познакомились в Мельбурне.

Потом мы гадали, сколько продержится это увлечение. Было высказано мнение, что через год рок-н-ролл отомрет, потому что на смену ему придет что-нибудь еще более дурацкое. Хотя, честно признаюсь, рок в исполнении олимпийцев мне понравился. Я как сейчас вижу их спортивные фигуры, смеющиеся загорелые лица. Говоря избитыми штампами, это был праздник молодости, красоты и здоровья.

У Полины Астаховой в сумочке лежала олимпийская медаль.

Если бы я знал тогда, что четверть века спустя мне придется вспоминать об этом — и совсем не в связи с историей нашего спорта или с моей личной биографией, а благодаря той заморской пластинке с металлическим голосом Билла Хейли, которая причисляется ныне к классике рок-музыки!

Тем не менее я все же лично присутствовал при рождении этого явления, чем не могут похвастать многие молодые читатели.

Между прочим, как я сейчас понял, та встреча с олимпийцами была, по сути дела, дискотекой в миниатюре. Собравшиеся прослушали рассказ о новом музыкальном явлении, сопровождавшийся показом модного танца, который они при желании могли повторить.

Правда, до рождения слова «дискотека» было еще довольно далеко.

Поначалу, исследуя этимологию этого слова, я предположил, что дискотека, по аналогии с библиотекой, картотекой или пинакотекой (здесь уместно заглянуть в словарь иностранных слов), есть собрание грампластинок, понынешнему — дисков.

Я ошибался. Если дискотека и собрание, то только не дисков, а молодых людей, которые слушают музыку, смотрят слайды и танцуют. В перерывах они пьют пепси-колу и едят пирожные.

Во времена моей молодости мы тоже собирались на танцевальные вечера. Правда, не было слайдов и пепси-колы. Но достаточно ли их присутствия, чтобы переименовывать танцы в дискотеку?

Когда я обращался с этим наивным вопросом к юношам и девушкам, на меня смотрели снисходительно. Что, мол, с него взять? Вообще, у них не укладывалось в мозгу, что я мог когда-нибудь танцевать.

Одна девушка девятнадцати лет сказала определенно:

— Вам уже сорок. Вы свое взяли и должны уступить нам дорогу.

Я понял, что она обращается ко мне как к представителю поколения, и сказал:

— Может быть, я свое взял. Но я еще не отдал. Так что вы берите, девушка, берите, пока не поздно!

— И не подумаю! — сказала она.

Продолжая исследование дискотеки и отличий ее от обыкновенных танцев, я включил телевизор. Мне сказали, что на телевидении есть передача «Дискотека».

Сам этот факт уже указывал на то, что дискотека — это не танцы. В самом деле, трудно предположить, чтобы танцы моей молодости транслировались по телевидению, как хоккей. Хотя, ей-богу, пара-тройка драк на танцплощадке, которые я помню до сих пор, наверняка украсили бы собою любой хоккей.

Итак, передавали дискотеку.

Молодой человек с микрофоном, лениво танцуя, приближался к группе юношей и девушек, которые тоже покачивались под музыку. Не переставая танцевать, они вступили в беседу.

— Назовите ансамбли и исполнителей на букву «м»?

— Маккартни! МАШИНА ВРЕМЕНИ! Макаревич! Поль Мориа! Махавишну! — бодро отвечали танцующие.

— Спасибо! Я удовлетворен! — сказал ведущий и отплыл.

Он-то был удовлетворен, а я нет. Во-первых, почему именно на «м»? Есть и другие буквы. Во-вторых, зачем они ему? В-третьих, кто эти Макаревич и Махавишну?

Потом я узнал, что это такая викторина. Предыдущие буквы я пропустил.

Далее они еще потанцевали. Затем ведущий пустился в непонятные мне рассуждения относительно рок-музыки. Танцующие поддакивали, иногда несмело возражали. Вдруг, как гром среди ясного неба, раздался женский голос:

— А вам не кажется, что вы не совсем точно определяете границу между «ритм-энд-блюзом» и «тяжелым роком»?

Женщину показали. Она сидела у телевизионного пульта и была, вероятно, режиссером передачи. Удивило меня то, что женщина примерно моего возраста. Откуда ей знать разницу между «ритм-энд-блюзом» и, как она выразилась, «тяжелым роком»? Значит, есть еще и «легкий»?..

Я ничего не понимал, но мне стало жаль эту женщину, потому что интонация выдавала ее. В интонации присутствовал испуг. Женщина явно не понимала, о чем она говорит.

В ее голосе я ощутил ужас моего поколения, еще недавно бывшего молодым, перед нынешней молодостью и ее безумными увлечениями.

А там, на экране, разобрались с «тяжелым роком» и поехали дальше. Пустили пленку с изображением целой группы девушек в костюмах, напоминавших космонавтов. Девушки что-то делали руками и ногами, при этом пели. Кто они были — танцовщицы или певицы, — я тоже не понял.

Я выключил телевизор и глубоко задумался.

«Крепкий орешек», — подумал я…

Вскоре представился случай глубже познакомиться с дискотеками. В Ленинграде проводился смотр-конкурс, победители которого показывали свои программы в заключительном туре. Я узнал, что в Ленинграде зарегистрировано около семидесяти дискотек, но точного их числа не знает никто. Дискотеки вспыхивают и угасают, как лампочки цветомузыки. Лишь немногие из них являются постоянно действующими.