Андрей Кураев - Почему православные такие упертые?

• Название: Почему православные такие упертые?
• Автор: Андрей Кураев
• Жанр: Религиоведение

---

Нового Папу называют консерватором и ортодоксом. Но ведь и Православная Церковь на иностранных языках именуется ортодоксальной. Вот если бы Папой оказался, например, парижский кардинал Люстиже или кто-то из более модернистски настроенных кардиналов, в этом случае Католическая Церковь начала бы искать общий язык с миром светских современных идеологий, с миром реформированного христианства. И тогда это был бы дрейф в сторону от православных традиций.

- Какие его отличия от Иоанна-Павла 2?

- Выбрав папой Иоанна Павла II, католики поставили эксперимент с папой неитальянцем, а славянином, не человека из "большой Европы". Отношение к предыдущему папе было разное. Среди немцев он был непопулярен, итальянцы тоже хотели бы видеть папой итальянца. Если бы второй раз подряд был избран не человек из "старой Европы", то это стало бы знаком капитуляции: это означало бы, что римско-католическая церковь готовит себе запасной вариант где-нибудь в третьем мире и то, что Европа для Ватикана окончательно потеряна.

Политика папы Иоанна Павла II была не лишена личных, иррациональных факторов. Да, национальный фактор важен. Для Польши Россия – многовековая угроза. В сознании современных немцев (особенно переживших войну) скорее жертва, перед которой они искренне сознают свою вину.

Кароль Войтыла - поляк и молодость его прошла в Польше в те времена, когда там происходили погромы и разорения православных церквей и храмов - великолепнейших по своей красоте. Ведь они строились в конце прошлого века, когда Польша была самым западным рубежом Российской Империи и своеобразным форпостом православного мира. Туда специально приглашали самых лучших мастеров, художников и архитекторов, которые когда-то были в те времена.

И современная Польша гордится той, предвоенной страницей свойе истории.

Ратцингер родом из Германии тоже еще предвоенной и тоже антирусской. Но с той поры и поныне те нацистские предрассудки осуждаются высокой германской политикой и массовым сознанием. у У германских католиков и лютеран после второй мировой войны появилось очень трепетное отношение к России, и они хотят загладить те трагедии, которые были принесены немецкими танками, увы, с крестами на башнях. Немецкие католики и лютеране действительно помогают конкретным церковным православным проектам в России.

Кроме того, папа Бенедикт как бывший солдат вермахта, всегда будет озабочен тем, чтобы не дать повода считать, будто его поступки являются эхом той жизни. Я не собираюсь корить Ратцингера его призывом в вермахт. Этим с удовольствием занимается западная (и российская прозападная) пресса. Просто для самого папы это тыкание в его прошлое не является новостью. Потому я и предполагаю, что он сам будет более чем осторожен в своей российской политике, чтобы не давать повода ищущим повода для легковесных параллелей.

Кем бы ни был новый понтифик – немцем, итальянцем или афро-ватиканцем, то,что но не поляк – уже важно. Для не-поляка Россия - это просто одним из многих регионов мира – без каких-либо симпатий или антипатий. Ведь для Ватикана Россия по сути – глубокая провинция. У них и без нас забот хватает. Есть огромные проблемные католические регионы – западная Европа, юго-восточная Азия, вечно революционная Латинская Америка, и совсем уж свои проблемы у растущих африканских церквей. Есть проблемы католической диаспоры в США. В этих условиях Папа-прагматик просто не будет создавать себе дополнительные и необязательные проблемы и раздражать далекую и непредсказуемую Русскую Церковь.

- Что изменилось во взаимоотношениях России с Папами за последнюю тысячу лет?

- Мне кажется, изменилась всего лишь тактика. Цель прежняя – подчинить Россию папскому престолу. Стала использоваться более деликатная тактика – тактика объятий, по сути, затыкающая мягкими подушками рот и мысль, запрещающая сравнивать и подмечать различия. Новыми средствами католическая церковь стремится все к той же исконной цели – чтобы мы в конце концов вошли в сферу влияния Рима.

Но, кроме этого, есть и серьезные и добрые перемены в наших отношениях. Из лексикона официальных папских газет и богословов исчезло слово «раскольники» по отношению к нам. Еще в 30-е годы XX века слово «православные» в официозе Ватикана могло появиться только в кавычках. Сегодня этого уже нет. В двадцатом веке мы были свидетелями того, как впервые за многие столетия православная мысль оказала влияние на католиков (по признанию самих католиков). Речь идет о великом русском богословии эмиграции – отец Сергий Булгаков, Николай Афанасьев, Владимир Лосский…

И все же я не вполне понимаю, что такое католическая церковь сегодня. Еще сто или даже пятьдесят лет назад это было понятно. Католичество – это жесткая иерархия и строгое подчинение голосу Папы. А сегодня реформированная католическая церковь очень разнолика и разнообразна. Однажды я слушал выступление католического архиепископа, который в Москве говорил о том, как он надеется, что скоро «вместе с нашими православными братьями мы соединимся в общей молитве, общем причастии». Сначала я порадовался его словам… Но вдруг подумал, что наверняка в ту же самую минуту его коллега где-нибудь во Вьетнаме произносит проповедь, обращаясь к местной пастве, и говорит то же самое о местных буддистах. А его коллега в Германии говорит точно такие же замечательные и добрые слова, относя их к протестантам.

Да, действительно, в католичестве есть очень интересная группа людей, которые искренне тянутся к православию, желая понять, восстановить многие древние церковные традиции, общие для нас в первом тысячелетии. Но мне кажется, гораздо более влиятельна та группа, которая стремится адаптировать церковь к современным стандартам масс-медиа, к духу современности, к духу века сего. Это, наверное, больше всего отпугивает сейчас православных от католичества. Не те или иные догматические разногласия и тонкости, а то, что мы видим у католиков ту же болезнь, что и у нас…

Осуждать можно только то, что хотя бы отчасти, но все же знаешь по себе… Если трехлетний малыш случайно найдет эротический журнал, то он ничего дурного в нем не увидит. У него возникнет единственный вопрос: «Мама, а почему эта тетя голенькая? У нее отняли платье? Ей так не холодно?» – спросит малыш. Для того, чтобы увидеть грех в другом человеке, надо самому быть причастным к нему. Так вот, то, что нас пугает в католиках, есть и в нас. Это дух обмирщения – когда мы руководствуемся в своих поступках не только духом Евангелия, сколько тем, что «принято» в этом сообществе, в этой стране и в эту эпоху. Но мы видим, что у католиков эта болезнь обмирщения и политизации гораздо более запущена. Поэтому я опасаюсь, что в случае сближения мы скорее заразимся от них, нежели позаимствуем что-то доброе и хорошее.

Вообще, меня поражает миф о том, что в случае слияния двух разных традиций они друг друга обогатят. А может, произойдет взаимное заражение? Вы знаете, например, что для среднего русского обывателя более всего симпатично в католичестве? То, что на службе можно сидеть. А что симпатично в православии для среднего европейского обывателя? То, что православные разрешают разводиться и вступать во второй брак. Это сегодня самая массовая причина обращения в православие на Западе. Так что в случае нашего соединения, боюсь, мы позаимствовали бы друг у друга наши слабости, а не нашу силу.

- Помогала ли католическая церковь изгнанным после революции священникам или отнеслась к ним холодно?

- По-разному бывало. Были кардиналы и епископы, произносившие проповеди, смысл которых сводился к тому, что это, мол, Божий Промысл выметает поганой метлой православную Россию за то, что она не слушается Папу… Но были и те, которые отнеслись по-человечески, помогали обустраиваться русским беженцам, предоставляли им помещения для служб, для жилья. Была и третья линия – иезуитов, которые приглашали и обеспечивали бесплатное обучение русским детям в иезуитских учебных заведениях. И там потихоньку этих детей перевоспитывали в католическом духе… То есть по сути крали их у России и у родителей. Официальный же Ватикан, несомненно, хотел воспользоваться нашей бедой. Так, в 1927 году была создана специальная коллегия для подготовки католических священников для России. Расчет был на то, что большевистский режим скоро падет, православных священников не останется, и тогда на эту очищенную территорию они высадят свой десант – католических священников, знающих русский язык, русскую культуру, которые будут служить, как униаты, по русским книгам, но присягать Папе.

- Это все уже в прошлом?

- Нет. Самый проблемный регион для Ватикана – Западная Европа. Она проблемна для Ватикана потому, что почти потеряна им. Нотки европессимизма не раз звучали из уст самого Иоанна Павла II... У Папы есть замечательная традиция. Куда бы он ни приезжал, он целует землю страны, пригласившей его. И произносит фразу на языке той страны, в которую прилетел. Причем эта фраза становится девизом всего визита. Так вот, где-то в 92-м году свой визит во Францию Папа начал с пронзительной и честной фразы: «Франция! Что ты сделала со своим крещением!». Представляете: Францию, которая в Средние Века именовалась «старшей дочерью Церкви», Папа признал нехристианским, языческим регионом, а, значит зоной открытого миссионерства.