Игорь Дьяконов - Люди города Ура

• Название: Люди города Ура
• Автор: Игорь Дьяконов
• Издательство: Наука. Главная редакция восточной литературы
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-02-016568-9

Книга рассказывает об одном из древнейших городов мира — Уре — в период 1932–1739 гг. до н. э. Написанная на уникальном документальном материале, книга, однако, живо воссоздает повседневную жизнь горожан Ура — от высокопоставленных жрецов до бедноты.

---

До нас дошло письмо работорговца АвильАдада к Белессуну, т. е., возможно, к той же Бити; в этом письме он жалуется на свою «сестру» (едва ли не на Инибшину?), которая в прошлом году задержала у себя одну из присланных АвильАдадом рабынь, а взамен давала ему чужестранку-хурритку, которую он признал негодной; тогда «сестра» задержала обеих рабынь, и АвильАдад просит Белессуну похлопотать перед «сестрой», с тем чтобы та спорную рабыню ему отдала (хурритка, видимо, по его мнению, «не в зачет»). Но за «сестрой» есть и еще долг: оказывается, она уже 7 лет назад взяла у АвильАдада еще третью рабыню внаем и не уплатила ему наемной платы! Зачем этим жрицам все эти рабыни, которых они стараются отбить друг у друга (видимо, это ценный для них товар)? Предположительно жрицы содержат домашние ткацкие мастерские и рабыни эти — искусные ткачихи.

Тут появляется упомянутый выше молодой человек Белшуну, как видно тоже родич. Ему была предназначена рабыня по имени Сиппириту, как кажется, по разделу наследства (а может быть, и за деньги), между тем как АвильАдад тоже по разделу наследства от покойной матери (того же самого наследства? Тогда Белшуну и АвильАдад — братья) получил рабыню Шалаумми. Однако АвильАдад задержал и Сиппириту (возможно, вплоть до выяснения отношений между родственниками) и намеревался отдать ее своей сестре (Инибшине? Может быть, в результате каких-то дальнейших расчетов с нею?). Обо всем этом Белшуну был извещен Бити и ее сестрой.

Здесь в качестве активно действующего лица и предстает рабыня Шалаумми. Она заявила, что не желает принадлежать работорговцу АвильАдаду, а желает принадлежать Белшуну, Которому, по ее словам, ее обещала еще покойная хозяйка. Вероятно, у нее с Белшуну был роман. По крайней мере Шалаумми, запершись в верхнем жилом покое дома, кричала не переставая, а когда АвильАдад зачем-то вышел из дома, спустилась, заперла накрепко наружную дверь и пять дней никого не пускала в дом. Наконец, АвильАдад вломился в него силой, связал Шалаумми и избил ее; однако у нее нашлись защитники: они попытались подкараулить АвильАдада на улице, но были оттеснены им и его сторонниками.

Тогда АвильАдад отправил Шалаумми к Бити, наказав наложить на нее кандалы в 2,5 кг весом и медную цепь, а затем запереть, так как она будет рваться домой. Однако Шалаумми удалось бежать и укрыться — все у той же Инибшины, видимо задержавшей ее взамен той второй рабыни, которую не отдавала было Бити тогда же, когда не вернула ей и хурритку. АвильАдад в своем письме просит обеих дам выяснить свои отношения, но конец истории Шалаумми и ее любовника остался нам неизвестен.

Еще в одном письме Белессуну (Бити?) жалуется Авиль-Ададу на то, что он оставил у нее рабыню на три недели (видимо, на время путешествия), а сам не является за ней уже три года. Между тем рабыня оказалась воровкой; приближается праздник (как видно, праздник очищения), и если воровку обнаружат у нее, Бити, то та будет удавлена ее, Бити, тюрбаном и ей, Бити, будет позор; и если ее АвильАдад до тех пор не заберет, то Белессуну придется, переодев рабыню и закрыв ей лицо, чтобы не узнали, кому-нибудь ее продать.

Глава VIII ХРАМОВЫЕ СЛУЖИТЕЛИ И ЕЩЕ ОДНА ШКОЛА

Мы покидаем участок АН и переходим на «Тихую улицу», что в квартале ЕМ над обрывом между гаванью и той священной площадью, где находились храм Нанны с зиккуратом, хозяйственные конторы храмового хозяйства, храм Нингали и резиденция царевны— жрицы-энтум бога Луны.

От гавани по обрыву до крайнего дома 7 на «Тихой улице» было всего метров сорок; далее, за три дома отсюда, эта улица (шириной метра полтора) поворачивала под прямым углом один раз, затем делала еще одно или два колена — и через 20–40 метров выходила к священной площади, — может быть, к ее воротам; хотя нет доказательств, что вся священная площадь была в то время обнесена стеной (ею огражден был только зиккурат), но божественная территория, вероятно, была зримо отделена от городской застройки — по крайней мере дувалом.

Селились ли здесь, недалеко от гавани, рыбаки, мореходы и купцы? Мы точно знаем только, что здесь селились храмовые служители. Документы найдены лишь в двух крайних домах по «Тихой улице» — 7 и 5 (см. рис. 60, с. 212).

План дома 7, крайнего из сохранившихся, оказалось трудно восстановить: с двух сторон его территория примыкает к участкам эрозии, к тому же дом неоднократно перестраивался. В конце концов он, по-видимому, был снесен почти до фундамента, и поверх его руин была возведена тонкостенная (значит, одноэтажная) постройка с иной ориентацией (старый дом смотрел на юго-восток, а новый был повернут одним из фасадов на восток); при этом бывший «культовый двор» был перестроен в кухню и, может быть, в другие службы, а бывшие сени были залиты битумом и превращены в зернохранилище (вряд ли в «бассейн», как думал Вулли). Ход в дом теперь был, по-видимому, через помещения 9 и 8, ранее содержавшие, вероятно, лестницу и уборную. Перестройка относилась, видимо, уже ко времени после Самсуилуны, может быть к касситскому периоду.

Первоначально дверь в дом 7 вела с «Тихой улицы» в маленькие (2,5 кв. м) сени (1), а оттуда другая дверь — возможно, с каким-либо оберегом вверху[465] — открывалась в небольшой дворик (2), около 12 кв. м. По обыкновению в сенях (для омовения ног, вероятно) стоял кувшин (или, вернее, ситула без ручки) и находились другие хозяйственные принадлежности. Двор дома обычно был центром его жизни, но здесь он для этого был поразительно мал, если учесть, что — как мы увидим — в этом доме последовательно жили не маленькие и не бедные семьи. Обычной «гостевой» горницы на первом этаже как будто не было; только проходная комната (4) вела в сравнительно большой (около 27 кв. м) «культовый двор» (5). Под полом «культового двора» (5) было найдено 32 детских погребения. Из первого двора (2), по-видимому, был выход также и налево, вероятно в служебные помещения или на лестницу и в уборную, а в углу «культового двора» (5) один ход был в комнатушку (6) площадью всего 5 кв. м (такие каморки нередко встречаются при «культовых дворах»); другой же ход вел в плохо сохранившееся помещение (7), — может быть, оно и было «гостевой», хотя и располагалось по другую сторону «культового двора», а не впереди его. Позади же и каморки (6) и помещения (7) была еще одна или несколько комнат, выходивших на нынешний участок эрозии. Они не получили номеров и, возможно, принадлежали к соседнему дому (либо только первоначально, либо и всегда).

Дом 7 был построен на месте прежней улицы или пустыря— позже, чем соседний дом № 5.

Маленькая одностворчатая дверь дома № 5, открывавшаяся внутрь, вращалась на краевой оси в каменном подпятнике, вела с улицы в сени сквозь обычную глухую, обожженного кирпича стену (иметь большую распахивающуюся дверь считалось дурным предзнаменованием для хозяев). Сени (1) площадью около 5 кв. м были сначала отделены от улицы глиняным порогом, но, как и всюду в городе, уровень пыльной улицы постепенно повышался, и в сени пришлось устроить ступеньки вниз. Внутренняя дверь из сеней вела в мощенный обожженным кирпичом открытый, почти квадратный дворик площадью метров пятнадцать. Кроме той, в которую мы вошли, из двора открывались другие двери: налево в «помещение (5–4)», вероятно на лестницу и в уборную (?), вперед — в «культовый дворик» (6; «гостевой горницы» и в этом доме не было, по крайней мере на первом этаже); и еще дверь, по-видимому, в кухню или помещение для рабов (3). Отсюда раньше был выход на улицу (первоначальный или второй, наряду с описанным выше?). Вулли думает, что здесь была лавка. Позже этот второй выход был заделан, а из центрального дворика была проложена еще одна дверь — направо, в проулок между домом 5 и домом 3, площадью около 15 кв. м. Из него проход на улицу был частично заложен, и образовалось как бы окно — Вулли опять предполагает лавку; но, может быть, у этого окна, скажем, принимали просителей?

Перейдем к вопросу о том, где в домах 7 и 5 были найдены клинописные таблички. Наиболее интересна в этом отношении каморка (6) в доме 7: Вулли полагал, что здесь в древности на деревянных полках хранились документы; эти полки, как он считал, сгорели во время пожара, который оставил здесь сильные следы, обжегши стены и таблички, обнаруженные здесь в слое пепла и древесного угля. Однако его указания на то, которые именно это были документы, ненадежны, и вопрос о местонахождении всех табличек требует уточнения.

Митчелл в примечании на с. 109 и 113 UE VII на основании тщательного исследования полевых карточек и другого архивного материала приходит к определенным выводам относительно места находок табличек в этих домах; мы позволим себе предложить лишь некоторые поправки. Митчелл перечисляет находки по археологическим слоям снизу вверх; целесообразнее рассматривать их в обратном порядке, т. е. так, как слои вскрывались археологами, что позволит лучше разобраться в нумерации находок.