Игорь Дьяконов - Люди города Ура

• Название: Люди города Ура
• Автор: Игорь Дьяконов
• Издательство: Наука. Главная редакция восточной литературы
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-02-016568-9

Книга рассказывает об одном из древнейших городов мира — Уре — в период 1932–1739 гг. до н. э. Написанная на уникальном документальном материале, книга, однако, живо воссоздает повседневную жизнь горожан Ура — от высокопоставленных жрецов до бедноты.

---

Мы уже упоминали, что нижнемесопотамский год делился на два полугодия (иногда каждое из них само называлось «годом», может быть, со значением «сезон». Для выравнивания лунного календаря по сельскохозяйственному году время от времени, как мы уже знаем, вставлялись високосные месяцы — но всегда именно в конце полугодий, после месяца elūlu=kin dInana и после месяца addaru = še-gur10-kud. Мы упоминали также, что эти полугодия назывались «жарой» (é-me-eš, umšu[m], ummātu[m]) и «холодом» (en-te-en, kussu[m]). «Лето» и «Зима» были олицетворены в виде божеств; в поэтическом споре Эмеша и Энтена, дошедшем до нас, Эмешу (Лету) ставится в заслугу то, что он приносит урожай, расширяет скотьи загоны, строит дома и храмы — и мы узнаем события месяцев bará[g]-za(g)-gar-a (I), gu(d)-si-sá (II) и sig4-a (III); на это же полугодие падали месяцы поминок, вплоть до izi-izi-gar (V). Энтену же (Зиме) ставится в заслугу то, что он дает овцам, козам и коровам рожать, диким зверям — резвиться в цветущей степи, птицам — вить гнезда, финиковым пальмам и лозам — расти, травам, а затем и посевам — всходить; мы узнаем события месяцев dul-ku[g] (VII), kan-kan-é[d] (IX) и ab-é[d] (X).

V

Перед нами прошел перечень более двух десятков важнейших древних нижнемесопотамских праздников III и начала II тысячелетия до н. э. Мы могли убедиться, что почти все они возникали на основе обрядов, связанных либо с животным или растительным плодородием, либо с оплакиванием убиваемых богов и ликованием по поводу их спасения, либо с поминанием мертвых; все такие обряды можно объединить под общим обозначением хтонических. В этой книге нас нигде не интересовали ни коронации царей, ни торжества по поводу успехов различных кровавых побоищ — она посвящена повседневной мирной жизни людей. А для этих людей, как ясно из приведенного обзора, важнее всего было обеспечение их материального благополучия, и в первую очередь — успех их сельского хозяйства. С этим и были связаны их главнейшие верования, прежде всего этому и были посвящены их обряды. Они являются магическим воздействием на мир в этом именно направлении.

Но при всей мифологичности своего сознания — или, вернее, именно вследствие его — эти древние люди были наивными материалистами. Их мифы и обряды простодушно-натуралистичны, построены на простейших, инстинктивных эмоциях. Такова была и их религия — она вся сводилась к мифу, к обряду, к магии; этического момента она в те времена не содержала.

Изучая древние обряды и верования, надо подходить к ним с простодушием самих древних. Их нравы были грубы, примитивны — но они были естественны, а не распущенны.

Обзор праздников и обрядов древней Месопотамии показал, что, выбрав жрицу-энтум как важнейшее и наиболее почтенное лицо в городе Уре и вместе с энтум введя в наше повествование мотив «священного брака», мы не проявляем «односторонности» в освещении месопотамских верований — наоборот, мы коснулись самого главного, что было в древних культах Месопотамии, хотя, конечно, эта книга — не история месопотамских религий, и общего их всестороннего обзора мы здесь дать не можем.

Миф о священном браке бога Луны и священной коровы известен нам лишь очень приблизительно — лучше всего из сохранившихся от позднейших периодов заклинаний для облегчения родов, где о любви тельца Луны и телицы говорится лишь вскользь.[579] Поэтому, если мы хотим яснее представить себе тип мифа, связывавшегося в Месопотамии с аграрными праздниками, лучше рассказать другую, сходную легенду, сохранившуюся в десятках поэтических текстов, а именно предание об Инане и Думузи.

Повествовать связно о содержании древних мифов очень трудно, так как они не имели строгой постоянной формы изложения и никогда не мыслились даже в виде логически последовательного рассказа. Так пересказывать мифы могли впервые лишь писатели поздней античности, которые, — как, например, Овидий, — в них уже сами не верили. Для древних же миф был истинен, загадочен, противоречив, эмоционален — связно излагать его было трудно, а в прозе даже невозможно.

Расхождение в порядке и ходе излагаемых событий, в родословных героев и в других частностях никого особенно не смущало. Важна была функция мифа, его существенная эмоциональная истинность, а не частности. Расхождения могли быть локальные (в разных местах миф рассказывали по-разному), временные (рассказ менялся от исторического периода к периоду) и спонтанные (одно и то же событие рассказывалось в одном и том же месте и в одно и то же время по-разному в зависимости от обстоятельств рассказа, характера сопровождавшего рассказ обряда или индивидуальности воображения рассказывающего). Итак, не говоря уже о том, что каждый ном имел собственный пантеон божеств и цикл мифов, даже и в одном каком-либо номе о богах, их действиях и взаимоотношениях передавалось часто по-разному. Так что и нам придется всякий раз рассказывать некоторую «усредненную» версию.

Поэтому, если мы не собираемся писать целую книгу и приводить все расхождения и разночтения, нам остается передать миф об Инане и Думузи (и другие, которых нам придется касаться) приблизительно, создавая произвольно единую цельную версию, как это сделал прославленный французский историк средневековой литературы Ж. Бедье, который из различных, неполных и взаимно противоречащих версий легенды о Тристане и Изольде создал собственное единое повествование-роман. В нем ничего не придумано: все, что там рассказано, действительно содержится в легенде о Тристане и Изольде, но нет такого одного старинного повествования, в котором было бы изложено все, что есть у Ж. Бедье, и все именно так, как оно изложено им.

Напомним, что пантеон и мифология древней Нижней Месопотамии были в основном шумерскими; божества носили также и восточносемитские (аккадские) имена (частью представлявшие собой наследие общесемитского языка, частью же просто те же шумерские имена в аккадском произношении), но в мифах семитский элемент, отличный от шумерского, трудно проследить. В описываемое нами время, когда разговорным языком был уже исключительно аккадский, богослужение и мифологические песнопения и повествования продолжали оставаться чисто шумерскими.

Итак, несколько упрощая дело и ориентируясь в основном на те варианты мифов, которые имели хождение в Уре и соседних городах— Ларсе, Бадтибире и Уруке, — состав действующих лиц мифа об Инане и Думузи можно охарактеризовать следующим образом.

Помимо местного номового божества-покровителя, с его женой, детьми и свитой, все жители Нижней Месопотамии почитали некоторых космических божеств. Это были Ан, бог Неба, Энлиль, бог, управлявший пространством между небом и землей, Энки, управлявший подземными водами (ибо плоская земля представлялась плавающей на поверхности вод подземных, которые поступали в реки, каналы и колодцы, точно так же как дождь был пролившейся наднебесной водой, обычно находящейся за металлическим или полупрозрачным каменным небосводом). Именно эти боги и вместе с ними еще богиня-мать, носившая в разных номах разное имя (Нинхурсанг, Нинмах, Дингирмах), создали вселенную, землю, воду, каналы, растительность, животных и людей — хотя, впрочем, такая же роль творца (демиурга) приписывалась в отдельных номах и своим местным божествам. Но и космические божества были одновременно богами-покровителями совершенно определенных номов или городов: Ан — Урука, Энлиль — Ниппура, Энки — Эреду.

Между землей Энлиля и водами Энки находилась «Чужая страна» (kur) или «Чужая страна без возврата» (kur-nu-gi4-a) — Преисподняя. В ней, по мифу об Инане и Думузи, царствовала злобная богиня Эрешкигаль. (Слово kur обозначало также любые горные местности, потому что у пределов Нижней Месопотамии стояли горы.)

Кроме этих, общешумерских космическими богами были бог Луны Нанна (он же Суэн), божество-покровитель Ура; бог Солнца (и справедливости) Утý, божество-покровитель Ларсы и богиня Инана, покровительница Урука. Как космическое божество, она была богиней утренней звезды (планеты Венеры), но главная ее функция была в том, что она ведала в мире плотской любовью и размножением — людей, животных и растений. Кроме того, она же была и богиней распри.

Генеалогические соотношения между этими божествами довольно неясны. Урукская Инана первоначально была, по-видимому, дочерью или супругой Ана, но, по канонизированной ниппурско-урской версии мифа, она — «посвященная (nu-gig, аккад. qadištu[m]) бога Ана» (или просто «Неба», т. е. «небесная посвященная»). Как мы уже знаем, «посвященными» назывался разряд жриц, приносивших свою плоть в жертву божеству, отдаваясь обычно чужестранцам. Мы знаем также, что nu-gig или qadištu[m] вовсе не мыслилась как проститутка; по-видимому, среди богов Инана имела ту же функцию, что и жрица-кадиштум среди людей, а именно обязанность совершать любовный акт для стимулирования всеобщего плодородия. Но нет никаких оснований полагать, что этот акт был непременно внебрачный (кстати, и «земные» кадиштум могли быть замужем). Другое дело, что в разных номах Инану представляли супругой разных богов плодородия, а это в конце концов создало представление о любовной свободе Инаны; сказывались мифы о ее многочисленных любовных связях — с садовником Ишулланумом, со Львом и с Конем, — но главным ее возлюбленным всегда был Думузи, или, точнее, Думу-зид-абзу — «Истинный сын водной Бездны».[580]