Ги де Кар - Дерзкая красота

• Название: Дерзкая красота
• Автор: Ги де Кар
• Издательство: Издательский Дом на Страстном
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7847-0004-9

Некрасивая двадцатипятилетняя француженка Сильви Марвель с помощью дорогих и довольно мучительных пластических операций решительно меняет свою внешность и превращается в красавицу. Казалось бы, позади все самое худшее — так долго мучившие ее невыносимое одиночество и неутоленная жажда любви. Но судьба готовит красавице Сильви еще одно испытание. Впрочем, надежда на счастливую развязку сохраняется…

---

— Видишь, я была права, когда так оделась и накрасилась. Нас заметили… А в прошлый раз никто не обратил на нас внимания.

— Не вижу в этом ничего плохого, — ответил Дэдэ, чувствуя все возрастающую неловкость.

— Но почему? Посмотри на человека, сидящего к нам лицом за третьим столиком справа… Так вот, мой дорогой, можешь считать, что он у меня на крючке! Он говорит сейчас о нас с тобой или, быть может, обо мне одной со своей спутницей, которая, кстати, очень недурно выглядит… Да я же ее знаю! Мне сразу бросился в глаза ее костюм! Он из нашего салона. Я сама ей его продала на прошлой неделе. Новая и очень симпатичная покупательница. Она меня тоже узнала. Видишь, она мне улыбается. Правда, у нее несколько удивленный вид.

— Совсем как у меня, когда я тебя сегодня увидел. Тут, знаешь ли, есть чему удивляться! Поверь, каждый, кто знал тебя простой и естественной, не скоро оправится от изумления, узрев тебя в теперешнем виде! — Дэдэ сердито уставился в меню.

— Андре, может быть, хватит на сегодня говорить о неприятном? Иначе я поднимусь и уйду, оставив тебя одного! Что хорошего здесь можно выбрать из еды? Вот, например, свиная корейка с чечевицей. Я обожаю это блюдо. Моя мама его прекрасно готовит!

— Твоя мама еще жива? — спросил он.

— Не только мама, но и отец. Но не стоит об этом. Мои родители безвыездно живут в глухой провинции далеко от Парижа, а я приезжаю их навестить раз в год и всего на одни сутки. Это — мрачное и унылое место, где я чувствовала себя очень несчастной.

— А почему? — Он внимательно смотрел на Сильви.

— Потому что впервые в жизни там, в деревенской школе, я поняла, что очень некрасива. Мне едва исполнилось семь лет. Ни родители, ни соседи никогда не говорили со мной о моей внешности. Но однажды, когда я играла на перемене с другими учениками на школьном дворе, одна веснушчатая и поэтому, на мой взгляд, очень неказистая девочка сказала: «Ты самая безобразная во всем классе и во всей деревне. Об этом все говорят. Ты станешь ведьмой, когда вырастешь, это уж точно!» Я побежала домой и с плачем повторила матери слова рыжей одноклассницы. Ни за что не угадаешь, что ответила мне мать! — В глазах Сильви блеснули слезы. — «Эта рыженькая — очень злая девчонка, — сказала она. — Дорогая, ты ничуть не безобразнее ее самой». Как ты думаешь, могло это меня утешить? Ей бы покривить душой и сказать, что я намного красивее той гадкой девчонки! Но она этого не сделала, и с того дня я стала меньше любить свою мать… В тот вечер, прежде чем подняться на чердак, служивший мне спальней, я долго смотрелась в зеркало, вставленное в дверцу старого платяного шкафа в нашей гостиной. Я поняла тогда, насколько была безобразна. С тех пор я избегаю смотреться в зеркало. Но должна признаться, что сегодня вечером, и даже вчера и позавчера, короче, после нашей первой встречи, я заставила себя попытаться если не сгладить свое безобразие, то по крайней мере хоть что-то с ним сделать… И пусть эта дама, как и ты, не скрывает удивления по поводу моей изменившейся внешности, я все равно счастлива, оттого что ее спутник на меня смотрит. Я убеждена, Андре, что мужской взгляд отражает чувства, в которых ни одна женщина не может ошибиться, особенно если она некрасива. Уверена, я интересую этого человека, и мне это очень приятно! Вот и доказательство того, что моя одежда, парик и макияж отнюдь не бесполезны! Если бы я оставалась, как ты говоришь, естественной, он бы на меня даже не взглянул! С этого дня я всегда буду выглядеть именно так!

— Даже на работе? — осторожно спросил Дэдэ.

— Особенно на работе! Если бы ты знал, сколько клиенток туда приходит в сопровождении мужей или любовников, чтобы те купили им новое платье! Так вот, ни один из них ни разу не обратил на меня внимания. Но теперь все будет по-другому. Они будут вести себя так же, как этот человек за соседним столиком. В конце концов я буду всем нравиться! А я больше всего хочу нравиться!

Растерянный и подавленный, Дэдэ не прерывал ее. Самым поразительным было не то, что она нагородила в состоянии, близком к болезненной экзальтации, а то странное просветление, которым при этом озарилось ее лицо. Сознание того, что ее наконец заметили, неважно в каком, в хорошем или плохом смысле, ее преобразило.

— А теперь, Андре, будь любезен, проводи меня домой.

— А ты не хочешь пойти на дискотеку, здесь поблизости?

— Только не сегодня. На меня обрушилось слишком много впечатлений и чувств. Мне не хочется выставлять себя напоказ еще и на танцплощадке. К тому же завтра с утра идти на работу.

Выходя из бистро, она мельком взглянула на все еще сидящего за столиком спутника клиентки «Мари-Каролин». Он был очень недурен: чуть тронутые сединой виски, правильные черты по-настоящему мужественного лица, импозантный вид. Совсем не то что Дэдэ, который в сравнений с ним выглядел жалким паяцем. Но гораздо важнее для Сильви было то, как этот «господин», как она мысленно его называла, смотрел на нее, провожая взглядом до дверей.

Тем не менее уже у подъезда своего дома Сильви решила, что не стоит быть слишком суровой с беднягой Дэдэ, который, пусть косвенно, но все же причастен к тому, что она считала самой замечательной встречей в своей жизни. Поэтому она предложила:

— Поднимемся ко мне, выпьем по последнему стаканчику виски! Только обещай, что не задержишься надолго…

Войдя в квартиру, она сказала:

— Похоже, тебя злит то, что я сегодня наговорила.

— Злит? У меня нет никакого права на тебя злиться. — Дэдэ пожал плечами. — Наоборот, думаю, ты была сегодня откровенна. А откровенность — фундамент прочной дружбы, не так ли?

— Именно так! Поэтому останемся друзьями. — Сильви кивнула.

Немного поколебавшись, он снова заговорил:

— Сильви, прежде чем мы расстанемся, я хочу тебя кое о чем попросить. Надеюсь, ты мне не откажешь… Я очень хотел бы в один из ближайших дней в этой самой обстановке сделать с тебя несколько снимков. Я заранее принес бы всю необходимую аппаратуру.

Безмерно заинтригованная, она пробормотала, не веря услышанному:

— Снимать меня? Неужели ты действительно этого хочешь? Я не манекенщица и не претендую на то, чтобы украсить своим изображением страницы иллюстрированных журналов. Фотомодель из меня не получится!

— Пойми меня правильно! Речь идет не об этом. Эти снимки не для публикации. Я подарю их тебе и, если позволишь, парочку оставлю себе. — Дэдэ с нетерпением ждал ответа.

— Для пополнения твоей собственной коллекции? — усмехнулась Сильви.

— Поверь, это ее только украсит. Я долго наблюдал за тобой и уверен: «схваченное» в нужном ракурсе, твое лицо может оказаться очень фотогеничным.

— Ты бредишь! — Сильви резко отвернулась.

— Напротив, я рассуждаю абсолютно трезво. Такая внешность, как у тебя, дает фотографу прекрасную возможность броско представить черты своеобразного от природы лица. Лишь лица, отмеченные своеобразием, никогда не стареют. Даже нос, который ты ненавидишь, придает тебе неповторимую индивидуальность. А ведь индивидуальность — это главное в человеке! И вот этого-то как раз и не хватает большинству манекенщиц, которых я целыми днями фотографирую. Сколько бы они ни меняли платья, шляпки или манто, сами они при этом всегда остаются безликими. В этой безликости, кстати, главный залог их профессионального успеха. Они, как хамелеоны, приспосабливаются к любой моде, заявленной модельерами. А вот с тобой такого произойти не может! Ты сама заявишь о себе с фотографий, и тот, кто их увидит, скажет: «Эта женщина по крайней мере не стремится походить на других и умеет оставаться сама собой». В моем искусстве (если позволено называть фотографию искусством) такой отзыв, на мой взгляд, дороже любого комплимента. Итак, ты согласна?

— Еще не знаю… Это так неожиданно! Ты первый, кто сделал мне столь необычное предложение: сфотографироваться. Во всяком случае я приму его, если ты пообещаешь никому, кроме меня, эти снимки не показывать.

— Клянусь! — Дэдэ поднял руку в театральном жесте.

— Забавно, что ты раньше не заговорил со мной об этом, — сказала Сильви, пристально глядя на фотографа.

— Я не мог решиться. — Он опустил глаза.

— Ты в самом деле такой робкий? — Поскольку Дэдэ не отвечал, Сильви продолжала: — Или, может быть, ты тоже не устоял перед моим новым имиджем, хотя поначалу его и не одобрил?

— По правде говоря, я предпочел бы запечатлеть тебя такой, какой всегда знал, то есть без парика и без излишней косметики, которая очень плохо выглядит на фотографии.

— Но ведь фотографируешь же ты манекенщиц, а на них так много косметики! — воскликнула Сильви.

— Далеко не всегда. И потом, ты же сама сказала, что не годишься в манекенщицы. — Дэдэ, помедлив, спросил: — Ты согласна?

— Дай мне еще подумать. А теперь тебе пора уходить. До свидания, Андре, спасибо за все — и за сегодняшний вечер, и за твое предложение. Знаешь, оно может изменить мое мнение о собственной внешности!