Журнал «Если» - «Если», 2012 № 02

• Название: «Если», 2012 № 02
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Раджнар ВАДЖРА. ПЯТЬ КОРОБОК ДЛЯ ДОКТОРА

Уже знакомый нашим читателям доктор для чужаков должен решить, казалось бы. неразрешимую задачу.

Адам-Трой КАСТРО. УБЕЖИЩЕ

А вот не менее запутанная проблема. И хотя на этот раз юридическая, но столь же драматичная для всех героев.

Леонид КУДРЯВЦЕВ, Дмитрий ФЕДОТОВ. МУСОРЩИКИ ВРЕМЕНИ

А может быть, дворники? Все зависит от точки зрения.

Павел АМНУЭЛЬ. ЧАЙКА

Этих мужчину и женщину не связывает более ничего. Электрон с Земли и атом железа из звезды Барнарда и те ближе.

Пол КОРНЕЛЛ. АРГУМЕНТ ПО-ДАТСКИ

Существование подобного альтернативного мира вызывает вопросы. Но детектив развивается в полном соответствии с его законами.

Джо ХОЛДЕМАН. НЕ БУДИ ЛИХО…

Бывший солдат прибывает на планету, где тридцать лет назад участвовал в боевых действиях.

Крейг ДЕЛЭНСИ. ТРИ ДЖУЛИИ

Так сколько же их, в конце концов?!

Александр ТИМОФЕЕНКО. КУДА УЖ РЕАЛЬНЕЕ…

«Лукоморья больше нет, все, о чем писал поэт, — это бред».

Аркадий ШУШПАНОВ. ЛЮДИ ТЕЛА

…Или актеры без лиц.

Сергей КУДРЯВЦЕВ. ЛИДЕРЫ-2011

Неожиданностей мало: кто больше всех хотел прорваться в лидеры, тот и стал им.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

А ведь кому-то такой юмор нравится…

Глеб ЕЛИСЕЕВ. «Я — СЕМЬЯ…»

«…во мне как в спектре живут семь „я“ — этот отрывок из поэтической миниатюры Андрея Вознесенского отлично описывает тему статьи.

Мария ГАЛИНА. КАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ В АНК-МОРПОРКЕ

В Одессе это делалось по-другому, но все революции в чем-то похожи.

РЕЦЕНЗИИ

И фэнтези, и НФ, и альтернативная история, и фантастиковедение, и новеллизация, и даже феминистская НФ.

КУРСОР

Как Байконур вдруг очутился в Астане…

Валерий ОКУЛОВ. ЗНАМЕНИТЫЙ НЕУДАЧНИК

Бывают такие странные книги, которые наперебой ругают и одновременно взахлеб читают.

Вл. ГАКОВ. ЗАПОВЕДНИК ПРИМАТОВ

Этот писатель серьезно пошатнул авторитет Дарвина, доказав возможность обратной эволюции.

Сергей СЛЮСАЙЕНКО. ТЕОРИЯ УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Настоящий научный вопрос задал читателям журнала самый настоящий ученый.

ПЕРСОНАЛИИ

Многие критики полагают, что житейская биография писателя неизбежно отражается в его творчестве. В таком случае авторы нашего журнала, как минимум, гости из будущего, а возможно, и вовсе маскирующиеся под людей пришельцы.

---

Этот мятеж, закончившийся если не поражением, то ничем, мог завершиться гораздо хуже, если бы не чужак из Псевдополиса — сержант Киль. Он сумел сделать так, чтобы законы соблюдались хотя бы на одной-единственной улице Паточной Шахты. И чтобы полицейские не числили восставших горожан врагами, а видели граждан, которых они поклялись защищать. Именно сержант Киль своим примером и сделал когда-то из юного Сэма настоящего полицейского.

Но сейчас Киль убит провалившимся вместе с Ваймсом в прошлое Карцером, и будущему начальнику стражи приходится занять место сержанта: история сама себя пытается направить в одно и то же русло. Нужно учить самого себя «новому анк-морпоркскому стилю» — подчиняться закону, а не властям. Наставляет старый Ваймс молодого Ваймса, но заодно и весь полицейский участок на улице Паточной Шахты, и так удачно, что в конце концов (как и в первом варианте истории Анк-Морпорка) Ночная Стража становится оплотом народного возмущения против параноика и труса лорда Вертуна и его банды «особистов».

В изначальном варианте истории Республика Паточной Шахты просуществовала совсем недолго. Однако сейчас все происходит немножко по-другому — как знать, вдруг на этот раз удастся переломить ситуацию? Сержант Киль погиб, защищая «сиреневую революцию», а Ваймсу очень надо выжить и вернуться обратно. Но граждане города за его спиной возводят баррикаду — а он поклялся защищать их!

«Свободу, равенство, братство и любовь по разумным ценам!» Анк-Морпорк все-таки получил, но не сразу после революции. Ведь тогда пришел популист, тиран и опять же псих. И только потом появился Витинари.

Молодой Витинари сыграет, кстати, не последнюю роль в этой истории. Равно как и некий подметальщик, знакомый читателям по «Вору времени». Авторское объяснение странных исторических совпадений и многократных повторений ключевых событий ничем не хуже теории Фоменко.

Пратчетт, похоже, опять написал очень своевременную и прозорливую книгу (оригинал вышел в 2002 году). О том, что на самом деле революции делаются респектабельными людьми в вечерних смокингах за бокалом-другим хорошего шампанского. О том, что иногда и марионетки обретают свободную волю, а от воли одного человека зависит, как и куда повернется скрипучее колесо истории. О том, как легко одурачить народные массы, соблазнив их иллюзиями, и эти иллюзии, случается, воплощаются в жизнь.

И еще о том, что противостоять манипуляциям можно, а злу — нужно, как бы тебе ни хотелось домой, к жене и сыну: просто потому, что иначе ты перестанешь себя уважать.

Ну, еще о том, что делать полицейскому в смутное время. Если он, конечно, анк-морпоркский полицейский нового толка.

Мария ГАЛИНА

Рецензии

Дмитрий Володихин, Геннадий Прашкевич Братья Стругацкие

Москва: Молодая гвардия, 2012. — 352 с.

(Серия «Жизнь замечательных людей»).

5000 экз.

Новое исследование творчества АБС непременно начнут сравнивать с недавней работой Анта Скаландиса. И напрасно. Авторы биографии, выпущенной в серии ЖЗЛ, решали иную задачу. Если Ант Скаландис описывал главным образом житейскую судьбу писателей, то внимание Д.Володихина и Г.Прашкевича сконцентрировано на текстах. Соавторы выдвигают собственные (иногда точные, иногда откровенно спорные) интерпретации произведений.

Наверное, героев монографии этот подход вполне бы устроил. Во всяком случае, взгляды Б.Н.Стругацкого на писательские жизнеописания хорошо известны: «Я всегда полагал (и полагаю сейчас), что жизнь писателя — это его книги, его статьи, в крайнем случае — его публичные выступления; все же прочее: семейные дела, приключения-путешествия, лирические эскапады — все это от лукавого и никого не должно касаться…». И хотя соавторы еще в первой главе шутливо отстраняются от этих «директивных указаний», создали они именно творческую биографию, а не сплетение фактов обыденной жизни.

Книга Скаландиса обращена преимущественно к знатокам или компетентным читателям, хорошо знакомым с содержанием, например, «Попытки к бегству» или «Пикника на обочине». Однако Д.Володихин и Г.Прашкевич учитывают уровень гуманитарного одичания современного общества. В ходе своего скрупулезного анализа они подробно излагают содержание повестей и рассказов АБС. И делают это так, что даже человек, лишь поверхностно знакомый с творчеством братьев Стругацких, сумеет понять, о чем говорят критики.

В последние два десятка лет литературоведческие работы — большая редкость в нашем любимом жанре. И появление подобной монографии — реальный вклад в отечественное фантастиковедение.

Игорь Гонтов

Антитеррор-2020. Сборник

Москва: Эксмо, 2011. — 448 с.

(Серия «Русская фантастика»)

5000 экз.

Хорошее дело — сборник, в котором правда всегда на стороне тех, кто корчует террор, и никогда на стороне тех, кто его разжигает. Даже ради самых благих идей, даже во имя очередного «правильного» будущего… Очень верно выразился один из авторов: «Нельзя во имя будущего лишать будущего других людей».

В литературном смысле выделяются три текста, авторы которых сумели преодолеть обычную для подобного рода сборников хворь — выложиться в упражнении на заданную тему и… больше ничего. Куда интереснее использовать эту самую «заданную тему» как предлог поговорить о вечных проблемах. Работа спецов по антитеррору служит в этих случаях всего лишь предлогом для разговора о причудах человеческой сущности, испытываемой на разрыв. Кирилл Бенедиктов в повести «Зайиб» продолжает историю Ардиана Хачкая, центрального персонажа его же романа «Путь шута». Текст хорош тем, что представляет собой, помимо картинок борьбы с террористами, еще и «кадр» из жизни маленького человека, перерастающего в грозную величину — своего рода эзотерическое путешествие по картам Таро.

Леониду Каганову впору давать за рассказ «Магия» Булычевскую премию. Он предложил парадоксальную идею: стать убийцей ближнего, т. е. террористом, в его мире может каждый. Без особых затруднений! Но право на убийство, дарованное людям, как водится, из самых благих намерений, превращает планету в ад. Каганов вежливо напоминает читателю: к лучшему убийством никогда и ничего исправить нельзя.

Составитель Сергей Чекмаев в рассказе «Четыре страницы из черной тетради» предлагает выбор: пусть террористы прикончат одного, если его жизнь стоит многих сотен других жизней… Пусть? А если это твой ребенок?

Тексты неравноценны: есть сильные, есть, мягко говоря, средненькие. Но общий уровень сборника заставляет говорить о нем, скорее, как об удаче.

Дмитрий Михайлович

Ник Перумов, Вера Камша Млава красная

Москва: Эксмо, 2012. — 480 с.

60 000 экз.

Роман в жанре альтернативной истории. Авторы явились к старту во всеоружии: у Перумова — богатейший опыт в конструировании вселенных, у Камши — мощная историческая база и талант к закручиванию сюжета. «Маховиком» здесь являются пограничный конфликт на реке Красная Млава и демонстрация силы в качестве увещевания притеснителей православной веры.

Что имеем? Серьезная геополитическая перестройка матушки-России. Перенос столицы с берегов Невы на берег Ладоги, василевсы вместо царей. Заслуживает уважения внимание авторов к деталям: оружию и одежде, именам и топонимам. Очевидна серьезная работа над проектом. Но главным критериев оценки жанрового текста является его увлекательность. А вот с этим, увы, есть проблемы. У Ника Перумова, как и во многих прежних текстах, чересчур пылкая любовь к затяжным описаниям сражений и бесконечным диалогам; у Веры Камши — некоторая тяжеловесность слова и обилие «литературных излишеств», свойственное авторам с историческим образованием. Серьезные различия в стилистике текста нарушают плавность повествования. Большое количество персонажей также не идет на пользу роману. Гусары и солдаты, генералы и светские львы получились живыми, но все же типовыми, словно срисованными с хорошей, но уж слишком популярной кальки. Кроме того, длинная чреда второстепенных фигур не дает возможности как следует сосредоточиться на характерах главных героев. В итоге центральным образам недостает выразительности.

Еще одна гиря на чашу «contra» — нарушение баланса между большим и малым. Доминирование описаний событий великих и грозных над бытописанием обычной жизни с ее радостями и горестями неизбежно создает эффект отстраненности. Все это, думается, вызвано тем, что двум ярким, талантливым авторам тесновато в одной упряжке.

Николай Калиниченко