Барбара Гордон - Польский детектив

• Название: Польский детектив
• Автор: Барбара Гордон
• Издательство: СП «КВАДРАТ»
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-8498-0005-0

Книга содержит детективные повести: «Ночные мотыльки» Б.Гордон, «Смерть под псевдонимом» К. Козьневского, «Дело чести» М. Рымушко, «Случай в тихом поселке» и роман «История одного пистолета» Е. Эдигея.

---

Милиция в Подлешной пока могла похвастаться лишь успехами в кафе «Марысенька», поскольку сержант Михаляк стал заглядывать туда все чаще. Хорошенькая официантка смотрела на него благосклонно и частенько подсаживалась к его столику. Как-то майор видел их обоих, они, держась за руки, шли в сторону станции. Зато инженер Януш Белковский довольно редко показывался у пани Ковальской, и было заметно, что настроение у него неважное. Местные дамы, забегавшие в кафе съесть порцию сырника со взбитыми сливками, получили новую пищу для сплетен.

Заведующая «суперсамом» Ханна Нелисецкая частенько заглядывала в «Марысеньку». Увидев Неваровного, она неизменно замечала: «Пан майор как всегда на посту», — и уверяла нового коменданта, что, несмотря на временные неудачи, он непременно поймает преступника. Подпускала она и другие шпильки. Майор также не скупился на колкости и мечтал отыграться не только в словесном поединке. Но пока для этого не было оснований: Нелисецкая образцово заведовала магазином, выполняя все предписания вышестоящих органов и милиции. Ее просто не на чем было подловить. Как назло, даже дорожки регулярно подметались, а во дворе царил идеальный порядок.

Однажды майор застал в отделении молодого человека. При виде офицера тот встал.

— Гражданин майор, — доложил капрал Неробис, — явился гражданин Роман Вятковский.

— Хорошо, пусть подождет. — Неваровный вошел в свой кабинет.

Через минуту там появился капрал.

— Пан майор, это тот бандит, которого воеводское управление ищет со дня убийства Квасковяка.

— Да, я сразу это понял, как только вы назвали его фамилию.

— Будьте с ним поосторожнее. Оружие лучше держать наготове.

— Зачем?

— Капитан Левандовский уверен, что этот Вятковский убил коменданта, и велел остерегаться его.

— Если даже это сделал он, — усмехнулся Неваровный, — трудно предположить, что теперь он явился, чтобы прикончить меня. Сам пришел?

— Сам. Мы сидели с Михаляком, открывается дверь, и он входит: «Хочу говорить с самим майором».

— Ну хорошо, позовите его.

— Позвонить в Рушков, чтобы за ним прислали машину?

— Успеется. Сначала послушаю, что он хочет сказать.

— Хорошо, пан майор. А я на всякий случай буду стоять за дверью. Если что, крикните.

Роман Вятковский вошел в кабинет и уселся на указанный ему стул. Он молчал, майор тоже. Наконец Черный Ромек не выдержал:

— Пан комендант ни о чем не хочет спросить?

— Это у вас ко мне какое-то дело, а не у меня к вам. Говорите, если хотите, а нет — дверь открыта, я вас не держу.

— Кому вы это говорите! Я-то понимаю что к чему. Не зря фараоны гоняют по Подлешной, Рушкову и Варшаве, чтобы сцапать меня.

— Я за вами не гоняюсь.

— Вы-то нет, а другие. Понимаю, что если я отсюда выйду, то только в браслетах.

— Тогда зачем вы сюда явились? — майора начинала развлекать беседа с хулиганом.

— Зачем? Я знаю, зачем. Рано или поздно вы бы меня все равно накрыли. Слишком много денег надо иметь, чтобы долго отсиживаться. Бедному всегда ветер в глаза.

— Не рассказывайте сказки, Вятковский. Вы же автослесарь. Профессия отличная, да работа вам не по вкусу. Предпочитаете околачиваться у пивных ларьков и скандалить на станции. Было бы у вас все в порядке, никто бы вас не искал.

— К чему эти разговоры, пан комендант. Это все равно, что дрессировать кота молотком. Я же знаю, что вы шьете мне убийство Квасковяка.

— А не вы его убили?

— Чтобы я так жил! Пальцем не тронул! Как бог свят!..

— Тогда зачем же вы прятались, если не виноваты?

— А получилось так, пан комендант. Вы ведь знаете, что Квасковяк взял меня тогда у пивного ларька, когда кто-то немного помял этого типа Малиновского из Западной Подлешной. Вроде бы очки ему разбили.

— Ничего себе, очки! Разбили голову, сломали два ребра. Малиновский две недели лежал в больнице.

— Я-то тут причем. Я его не бил. А Квасковяк прискакал и взял именно меня. Дали мне четыре месяца и вдобавок пять тысяч штрафа влепили. А я не был виноват. Но раз уже вот так, ни за что, пришлось отсидеть, то и дали мне на всю катушку. Когда выпустили — дружки ждут у ворот. Надо же было обмыть это дело, разве нет?

— Вас выпустили за три недели до убийства старшего сержанта.

— Верно, — спокойно согласился Черный Ромек. — Вот я и говорю, что надо было обмыть выход на волю.

— Не слишком ли долго обмывали?

— Ребята порядок знают. Сначала я им поставил, потом все они по очереди мне. Потом я опять не хотел оставаться в долгу. Так и пролетели те деньки.

— А во время выпивки вы угрожали: «Я-то сяду, зато Квасковяк ляжет». Было так? Вы говорили это в Подлешной и накануне убийства в ресторане в Рушкове. Припоминаете?

— Может, и говорил. Если пан майор говорит, что было, значит, было. Я, пан комендант, как приму немного, очень нервным делаюсь. Может, что и болтал по пьянке. Но чтобы башку… извиняюсь, голову Квасковяку развалить, мне такое и не снилось. Что я, глупый? Прикончить легавого — верная вышка! Тут и сам господь бог не поможет!

— Тогда почему вы скрывались?

— Когда я на другой день узнал, что случилось с Квасковяком, то сразу подумал: молол языком, теперь не отвертишься. Ждать было нечего. Я смотался в полдень, а в два за мной уже пришли. Теперь что ни день, кто-нибудь обязательно и дома, и на работе спрашивает, не появился ли я. Сперва посадят, а потом станут давить, чтобы признался. А мне это ни к чему, я не новичок.

— Скажите, Вятковский, — майор не на шутку рассердился, — вас хоть раз ударили на допросе?

— Я не сказал, что будут бить, просто станут часами допрашивать и требовать, чтобы признался.

— Если вы, как утверждаете, невиновны, то в чем же вам признаваться?

— Все равно посадят, — упрямо повторил Вятковский.

— Может, посадят, а может, и нет. И то только до выяснения дела — невиновных в тюрьме не держат.

— Но я действительно говорил, что Квасковяк «ляжет».

— Это я уже знаю. А что было потом?

— Мы крепко выпили. Вышли из ресторана в двенадцатом часу. Еще буфетчица грозилась вызвать милицию, если мы не уйдем. Взяли мы еще литр на дорожку и потопали к Седому Эдзе, в Подлейшую было не на чем возвращаться. Даже если и ходили электрички, кондуктор все равно бы меня не впустил в вагон, и снова была бы заваруха.

— А кто это — Седой Эдзя?

— Эдвард Джевик. Живет в Рушкове, Смольная, пятнадцать.

Офицер милиции записал адрес в лежавший на столе блокнот.

— Дальше.

— У Эдзи снова выпили, немного пошумели. Какая-то баба вызвала милицию. Приехали они, хотели нас забрать, но потом передумали, только записали фамилии. Водка кончилась, деньги тоже — ну, мы и завалились спать. А утром — сами понимаете — болела голова, ну, я и пошел к пивному ларьку на Костельной.

— Который был час?

— А я знаю? Но вроде рано, продавец только открывал.

— Вы что-то говорили о работе. Где работаете?

— У одного частника, в автомобильной мастерской на Вольской. Зовут его Адам Годлевский, работают у него трое. И я, когда прижмет, всегда могу у него подработать. Хорошая мастерская. В Подлешной все владельцы машин там ремонтируются.

— Вот вы говорите, что не убивали Квасковяка. Ладно, поверим. А все же кто его убил?

— Только не мои ребята. Правда, комендант Квасковяк был человек твердый. Если на чем накроет — не спустит. И ведь на коллегию не посылал. Хуже делал. Велел улицу подметать, а потом вся Подлешная издевалась. И ни к одной бабе не подступишься, сразу тебе: «Не подметете ли мне пол, пан Ромек? У вас так здорово получается!» У многих на него зуб был. Но это все чепуха. Даже если он кого из пивной вытаскивал — и то руку на него не поднимали. Нет, клянусь чем хотите, никто из наших на него руку не поднимал.

— Тогда зачем же вы так долго скрывались? Сами себе навредили. Ведь у вас есть свидетель, Седой Эдзя, он подтвердит, что ту ночь вы провели у него.

— Пан майор, Седой Эдзя — старый урка. Кто ему поверит? И жена его не лучше. Тоже не раз сидела. Посадили бы меня как бог свят. И сейчас бы я не пришел, да два дня ничего не жрал. Никто из дружков не хочет помочь: сами от страху…

— Подождите, Вятковский. — Майор вышел из комнаты и вскоре вернулся с тарелкой, на которой лежало несколько ломтей хлеба, густо намазанных маслом. — Ешьте. А я запишу ваши показания.

Вятковский не стал себя уговаривать. Через пять минут полкило хлеба с маслом исчезли без следа. Между тем офицер милиции детально, страница за страницей, записывал пространные показания Черного Ромека. Кончив, прочитал вслух и спросил:

— Все верно? Вы так говорили?

— Так.

— Тогда подпишите.

Вятковский без дополнительных пояснений подписал каждую страницу отдельно и поставил в конце протокола свой несколько корявый автограф.