Юрий Герт - НА БЕРЕГУ

• Название: НА БЕРЕГУ
• Автор: Юрий Герт
• Жанр: Современная проза

---

Гнев и возбуждение молодили Марию Евгеньевну, лицо ее горело, голос вздрагивал, звенел от напряжения.

- Добавлю: того ли хотели наши диссиденты?.. Буковский, Гинзбург?.. А Солженицын, Александр Исаевич?.. Ради этого сидели они в тюрьмах, издавали «Хроники», боролись за права человека?.. - Александр Наумович рывком отодвинул стул, встал и в волнении прошелся по балкону, задевая спинки стульев и чуть не опрокинув

стоящую на краю стола бутылку с водкой. - Только подумать. Только подумать, чего они хотели и что получилось!.. - В глазах его были боль и отчаянье.

- Ну что все напали на бедного Марка!... - сделала лукаво-ребячливую гримаску Инесса и вытянула губы трубочкой. - Почему он один обязан за все отвечать?.. - Она привстала, рука ее плавным движением легла на голову Марка, пригладила волосы.

Должно быть, жалость, хотя бы и шутливая, прозвучавшая в ее словах, зацепила Марка.

- А как вы думаете, Александр Наумович, почему так случилось?..

-Что именно?.. - сверкнул стеклами очков Александр Наумович.

- Ну, как же - что. Вот вы говорите - диссиденты, Буковский. Да и не только они - вы, кстати, тоже. Ведь это у вас в доме я и «ГУЛАГ» прочитал, и Жореса Медведева, и мало ли кого еще. Кем бы я стал, вернее, каким бы я стал без вас - не знаю.

- Я всегда верил в вас! - вскинул голову Александр Наумович и горделиво огляделся.

- Верю и сейчас!..

- Спасибо. Так вот, почему так случилось, Александр Наумович, вы никогда не задумывались?.. - Александр Наумович собирался что-то сказать, Марк предупреждающе вскинул руку: - Ведь как хорошо было все придумано: свобода слова - люди читают умные книги, Джойса, к примеру, или Оруэлла, или тот же «ГУЛАГ». Свобода слова - говорят, что хотят, где хотят: критикуют правительство, пишут обличительные статьи, которые тут же публикуют в газетах. Всюду митинги, демонстрации. Словом, народ ликует. Почему же случилось. Не так случилось, как рисовалось, мечталось, а так, как случилось на самом деле?.. И те, кто, как Мария Евгеньевна справедливо заметила, были раньше у власти, сейчас процветают по-прежнему, и много лучше, возглавляя компании, акционерные общества, банки, а вы, бескорыстные идеалисты, которые с ними всю жизнь боролись, или прозябаете там, потому что иначе это и не назовешь, именно - прозябание, тот образ жизни, который они ведут в нынешних условиях. Или - как Буковский, к примеру, или тот же, скажем, Жорес Медведев - живут-поживают себе в Англии. Наум Коржавин - в Штатах. Теперь вот и вы тоже. И если уж на то пошло, так те, кто вам верил, восхищался, теперь говорят: где же то, что было вами обещано?.. И где вы сами?.. Выходит, вы или не знали, куда зовете, и значит, не за свое дело брались, или знали. Но тогда. Тогда, извините, кто вы?..

Все это Марк проговорил с веселой, мстительной усмешкой, развалясь, упершись голыми коленями в стол и покачиваясь взад-вперед на стуле. Александр Наумович слушал его растерянно. То, о чем говорил Марк, ему и самому приходило в голову, но слишком больно вонзались эти мысли в сердце, он старался заглушить их, пеняя на свою чрезмерную интеллигентскую совестливость, традиционное российское самоедство. Но Марк высказал все с безжалостной прямотой. Александр Наумович ощущал себя так, словно с него прилюдно содрали одежду. Мария Евгеньевна слушала Марка с непроницаемым лицом, по нему трудно было решить, соглашается она с ним или нет.

- Может быть, выпьем?.. - несмело предложил Илья, потрогав ладонью затылок. Он приподнял над столом бутылку и поболтал ею в воздухе.

- Илья, ты русский человек!... - всплеснула руками Инесса. - И зачем ты приехал в Америку?..

- Вот именно. - негромко бормотнул Илья, бросив на жену взгляд, понятный только им двоим. Никто никак не отозвался на их слова, все были поглощены разговором. Илья болтанул бутылкой еще раз и нацедил тоненькой струйкой водку себе в стопку.

Марк смягчился, почувствовав, что не рассчитал силу удара:

- Что до меня лично, то я никого ни в чем не виню. Напротив, идет нормальный процесс, болезненный, да, но другого и не могло быть, я говорил это и буду говорить.

С его стороны это было благородно: он не обвинял, он протягивал руку. Но над столом повисло плотное, давящее молчание. Океан по-прежнему серебрился в лучах чуть сдвинувшейся в сторону луны, его масса сделалась как бы темней, громадней и выпуклей. Но никто не смотрел, не любовался мерцающей серебристой дорожкой.

- Скажите, Марк, - проговорила Мария Евгеньевна, пристально взглянув Марку в лицо, - вы, судя по вашим письмам, занимаетесь бизнесом.

- Отчасти, - поправил ее Марк.

- Отчасти. - повторила она. - И живете неплохо, объездили весь мир, теперь в Америке. Купили новую квартиру, машину.

- Да, лично я не жалуюсь.

- Ну, а как живут другие?.. Те, что за порогом бедности, таких больше сорока процентов?.. И что это значит практически - быть за порогом бедности?.. Что эти люди едят, что носят?..

- М-м-м. Не знаю, - запнулся Марк. - Меня это как-то не интересует.

Он кашлянул, позвякав ложечкой о краешек блюдца.

- А хорошо бы сейчас чайку, - проговорил он с деланной беспечностью. - Как вы на это смотрите?..

- Да, да, конечно. - Инесса торопливо поднялась и стала собирать тарелки. - Что же ты, Илюша.

Но Илья будто ее не слышал.

- А скажите, - повернулся он лицом к Марку, налегая локтями на стол, - для меня там сейчас нашлась бы работа?

- М-м-м. А кто вы по профессии?

- Инженер, конструктор горнодобывающей техники. Проще, моя специальность - угольные комбайны.

Марк помолчал, хмурясь, повел бровями:

- Не думаю. Скорее всего - нет. Даже наверняка - нет. Сейчас не до угольных комбайнов. Заводы стоят, шахтеры бастуют, им не то что новую технику покупать - за шесть-восемь месяцев зарплаты не платят. А что вы здесь делаете, чем занимаетесь?..

- Да вот. - Илья помедлил. - Карпет кладу. Развожу пиццу. - Он улыбнулся - стеснительной, беспомощной улыбкой, не вязавшейся с его крупным, прочно, по-мужски скроенным телом.

- Видишь, я же говорю: и там бы сейчас пиццу развозил, - гремя посудой, проговорила Инесса. - Только получал бы уж вовсе гроши. Пицца-то в России есть?.. - стараясь повернуть разговор, спросила она у Марка.

- Кажется, входит в моду, - сказал Марк. - Хоть я лично до пиццы не охотник.

- Я тоже, - усмехнулся Илья. - Поверите ли, меня от одного ее вида воротит.

- Как же вы. - Марк зевнул и, смутившись, прикрыл рот рукой. - Извините, перемена времени, все никак не привыкну. Так как же вы, - обратился он к Илье, - имеете с ней дело, если, говорите, от одного ее вида.

- Приходится. - вздохнул Илья. - Мало ли от чего здесь воротит.

- Илюша, разве тебе не хочется мне помочь?.. - оборвала его Инесса, должно быть, боясь и не желая, чтобы он продолжал. - Ты же видишь.

Она держала в руках поднос, уставленный грязными тарелками, высящимися горкой, которая, казалось, вот-вот развалится, обрушится на пол. Марк опередил Илью, пружинисто вскочил и перехватил поднос у хозяйки.

- Вот видишь!.. - упрекнула мужа Инесса, с притворным отчаяньем сцепив руки на груди и высоко вскинув округлые локти. В тот момент она была похожа на бабочку, которая раскинула крылышки, тщетно пытаясь взлететь.

- Куда прикажете?.. - спросил Марк, окинув ее быстрым, скользящим взглядом с ног до головы. Не меняя позы, привстав на носки, Инесса, словно на сцене, пританцовывая, прошла по балкону к распахнутой в комнаты двери. Марк, выставив перед собой перегруженный поднос, последовал за ней. Илья было поднялся, чтобы собрать со стола остатки посуды, но как-то безнадежно махнул рукой, сел и налил доверху свою стопку.

- За вас! - сказал он, подняв стопку и попеременно посмотрев на Марию Евгеньевну и Александра Наумовича. - От души!.. Вы не поверите. - Он хотел что-то сказать, но передумал, сделал рукой тот же самый жест, выпил и принялся расчищать стол. Но спустя минуту, остановился, наклонил к плечу голову и выставил вверх указательный палец:

- Вот. Слышите?..

Со стороны океана доносилась неясная, размытая расстоянием мелодия. Тем не менее, прислушавшись, можно было в ней ощутить какую-то странную, щемящую сердце смесь веселья и грусти, светлой, мечтательной меланхолии и затаенного страдания.

- Фрэнк Синатра...

Тихонько, себе под нос напевая и бормоча слова, которые ни Александр Наумович, ни его жена не могли разобрать, Илья отправился на кухню со стопкой посуды в руках.

Та же мелодия, но уже в полную силу звучала на берегу, когда после чая вся компания по предложению Инессы отправилась подышать и полюбоваться океаном вблизи. Как всегда, когда человек оказывается наедине с природой и все, что занимало до того его мысли, тревожило и грызло, кажется мелким, пустым, как бы вообще не существующим - в сравнении с тем, что существовало всегда и будет существовать вечно: морем, звездами, горными кряжами, так и теперь, на берегу, перед безмерным простором, в котором нет ничего, кроме воды и неба, куда-то прочь отлетело все - конвергенция, диссидентство, партократия, реформы, от которых зависит будущее России. Все, все это ушло, растворилось, рассеялось в теплом, пахнущем солью и водорослями воздухе, померкло в ярком, густом, трепещущем на водной глади свете луны, исчезло, поглощенное громадностью мира. В этой громадности ощущалась и громадность смысла или замысла, ради которого этот мир когда-то возник или был создан, однако замысел этот был смутен, загадочен, хотя, вероятно, включал в себя и те маленькие, ничтожные помыслы, которыми жили люди, каждый из них. Но связи между тем и другим было не постигнуть. И потому на какой-то миг все пятеро почувствовали себя размером и значением подобными песчинкам, которыми был усыпан пляж, а если точнее - щепками, принесенными океаном и выброшенными волной на берег Америки.