Ксения Медведевич - Мне отмщение

• Название: Мне отмщение
• Автор: Ксения Медведевич
• Жанр: Фэнтези

Вторая часть романа "Золотая богиня аль-Лат".

Умный и образованный халиф аль-Мамун полагает, что может справиться с терзающими страну налетчиками - нужно лишь перебросить армию на карматское побережье. Страж Престола полагает, что халиф ошибается. Тарик знает: карматов не одолеть - ибо им покровительствует могущественный злой дух. Богиню аль-Лат невозможно победить.

Никому. Ни человеку, ни сумеречнику. Однако халиф отдал приказ избавить страну от карматской угрозы, и Тарик не может ослушаться. Ему приказали сделать невозможное, и он повинуется. Нерегиль отправляется в пустыню - туда, где родилась вера аш-Шарийа. Прежде в стойбищах бедуинов и оазисах властвовали Сестры разъяренной богини - Манат, владычица воздаяния, и Узза, госпожа женщин и их луны. Теперь Сестры отступили в сумерки, но сила их по-прежнему огромна.

Тарик решается попросить богинь о помощи - за плату, естественно, боги ничего не делают бескорыстно. Ему удается заключить сделку, которая поначалу кажется совсем необременительной. Однако со временем Страж понимает, что, скорее всего, не выберется из бедуинской пустыни живым. Ибо боги ничего не забывают. И никогда не отказываются от мести.

---

   Она засмеялась - тихим, нерадостным колокольчиком.

   И в уши, негромко, со вздохом, вошло:

   Ну где же он, мой муж?.. Ты не видел моего мужа, Муса?..

   И тут же, со всех сторон, оглушающее:

   Ауауаууууууу!..

   Псы Манат завыли во всю глотку, разом, невыносимо пронзительно и злобно.

   Истошно заорав, айяры подскочили и с воплями, путаясь в шароварах и полах бурок, припустили вниз по тропе.

   Аааааа! Прочь, прочь из проклятого места!

   Вслед им послышалось тихое, укоризненное:

   Где же мой муж?.. Джундуба, я знаю, ты придешь за мной...

   Айяры, вопя на пределе легких, неслись вниз по склону.

   С грохотом протопав по деревянному настилу над водостоком, задыхаясь, побежали мимо глухих заборов.

   Уже не орали во всю глотку, только в груди надсадно свистело. А может, ветер зудел.

   Влетев на - слава предвечному огню! - ярко освещенную базарную площадь, ушрусанцы врезались в толпу и только тогда перевели дух.

   На них оборачивались. И поджимались, уступая дорогу - хотя, куда бежать теперь, Муса с Ибрахимом и сами сказать не могли. Главное, огни кругом! Люди! Дышат, ходят, видно их! Факелы трещат, овцы блеют! Хорошо! Жизнь!..

   - Эй, брат! Муса, брат! Ибрахим, брат! Эй!

   Совсем хорошо! От навеса чайханы к ним спешили товарищи!

   Муса едва не упал в объятия Ваки:

   - Ф-фух, огнем клянусь, я такого еще не видел, пусть задерет меня волк в ущелье, в бога же ж в душу, клянусь пометом Варагн и тысячи дивов!..

   - Эй, как кричишь! - фыркнул Ваки и крепко хлопнул товарища по бурке, подняв облачко пыли.

   Повылезавшие из чайханы заржали - во завернул! Побалтывая стаканчиками с чаем - ведь как были сюда побежали, с чем в руках сидели, так с ковриков и вскочили - все пошли обратно под навес.

   - Подожди, не хочу чаю! Ничего не хочу! - отбивался Ибрахим. - Где Алхан? Побратим мой где?

   Обтянутая дорогим сукном спина Ваки напряглась и закостенела.

   А когда Ваки обернулся, стало видно, что и лицо у него такое же - твердое, как из камня. И глаза - холодные. Ваки тихо сказал:

   - Помолчи, брат. Не надо трепать языком на площади.

   Ибрахим открыл и закрыл рот, а у Мусы сердце камнем ухнуло в желудок и принялось бурно толкаться с кишками.

   Все вернулись в чайхану. Последние посетители успели разойтись, хмуро косясь на широко, вразвалку ступающих айяров. Ушрусанцы сели тесным кружком, сдвинув головы.

   - Мы нашли его мертвым в углу двора. Под дровами, - тихо сказал Ваки.

   - К-как?..

   - Лисица учуяла - залезла во двор и тявкать начала, подкапываться... помоечная тварь, думали, за отбросами копает, а она повизгивает, аж заходится...

   - Это что же, кто-то разобрал поленницу, положил Алхана в углу, а потом накидал сверху дров?!..

   - То-то и оно, - сжал челюсти Ваки. - Что во дворе полно народу было...

   - А остальные? - быстро спросил Ибрахим. - Местные? Продавец фиников и...

   - Нашли под крыльцом собственного дома. Запах пошел. Сняли половицы и...

   - А... тот, другой?

   - Куда пошел, там и отыскали. Куфия поверх всего в отхожем месте плавала...

   Все сглотнули и запереглядывались.

   - Это что ж, выходит, их за то, что они финики и девок нам продавали?

   - Нет, - вдруг хрипло выдавил Муса. - Это не местные.

   - А кто? - жестко спросил Ваки. - Мы тут с братьями подумали: надо брать по десять человек, и распинать на столбах - пока не сознаются, кто...

   - Это не местные, - четко повторил айяр. - И вообще не... человек.

   - Чего?

   - Это мертвая баба, про которую по приезде рассказывали.

   - Чего?

   - Которая по айванам шлепает и монистом звенит.

   - Чего-ооо?.. Баба мертвая? Из ихних страшилок?! - рявкнул Ваки.

   Муса рыкнул и ахнул, все вздрогнули, подняли головы - и увидели, что Ваки крикнул слишком громко. Слонявшиеся вдоль навеса местные, как один, развернули головы и уставились на айяров с перекошенными от ужаса лицами.

   - Ты, брат, лучше не кричи так сильно, - тихо сказал Ибрахим. - Потому как эту бабу мы только что у старой каабы встретили.

   Разинув рты, все обернулись к нему.

   - Всё как они рассказывают. Про мертвую бабу, которую от мужа в пустыне похитили, наигрались, а потом убили и прикопали неведомо где. Браслеты звенят, и следы остаются. Женские, босой ножки. И только мертвые вдоль дороги стоят, и кругом - тишина...

   Все согласно ахнули и зачесали в затылках.

   - В-вот ведь как знатно мы за сладким в Таиф съездили... - пробормотал Ваки и тоже поскреб в голове, сдвигая набок папаху.

   Крики айяров затихали далеко внизу - ушрусанцы наверняка уже перебежали мостки над вади и влетели на улицы городка.

   Звяк. Легкая ножка шагнула вперед.

   Тарег медленно повернул голову.

   И негромко сказал:

   - Приветствую вас, почтеннейшая. Чем могу быть полезен?..

   Призрачная женщина в разорванном на груди платье не ответила. Только пошатнулась, устало прикрывая ладонью лицо. Спутанные, незаплетенные волосы мотались густыми прядями.

   Вдруг перед камнем захрустело - причем не щебенкой. А так, словно под тяжелой поступью крошились кости.

   Ударил колючий, мощный порыв ветра. Пламя факелов легло набок, зачадило длинными темными языками - и с хлопками погасло.

   Темноту входа в пещеру разрезал высокий, непроницаемо черный силуэт. Высокие длинные уши стояли торчком, длинные когтистые руки богиня расслабленно опустила к бедрам. И прищурила большие красные глаза:

   - Как ты смел явиться без подарков и жертвы, сумеречный наглец?..

   Нерегиль поднялся на ноги и чуть склонил голову:

   - Приветствую, госпожа.

   Манат оскалила острые, блестящие от слюны клыки:

   - Я обглодаю твои кости, маленький сумеречник!..

   В ответ Тарег молча поднял руки и раскрыл на шее ворот кафтана:

   - Люди сделали со мной вот это, госпожа.

   Манат прищурила сочащиеся алым светом глазищи, увидела удавку Клятвы и зарычала.

   По хребту продрало таким обжигающим, склеивающим губы холодом, что Тарег пошатнулся. А за спиной прошелестело:

   - Ну надо же... Нас почтил своим присутствием Страж Престола...

   Нерегиль прикрыл глаза и сглотнул.

   Он знал, кто сейчас стоит за спиной. Этот голос принадлежал не призрачной женщине.

   Этот голос принадлежал Второй Сестре. Ее называли Уззайян. Всемогущая. И не зря.

   Холод запустил пальцы во внутренности и попытался остановить дыхание. Холод был страхом. Бояться нельзя, Тарег. Нельзя, нельзя.

   Нерегиль сглотнул еще раз.

   И, с усилием разомкнув челюсти, проговорил:

   - Так меня назвали люди, госпожа.

   Узза, против ожиданий, лишь вздохнула. И обошла его, справа.

   Сейчас богиня выглядела, как неестественно высокая женщина с темно-бронзовой кожей. Как и Манат, Сестра не снизошла до иллюзии одежды. В высокой прическе тускло светился огромный полумесяц - его концы высовывались из-за затылка, подобно длинным рогам. Ну да, конечно. Рогатая Узза, госпожа женщин и их луны.

   Развернувшись, бронзовая богиня встала рядом с сестрой.

   - Зачем ты пришел, маленький сумеречник?

   На прямой вопрос отвечать легко и приятно. Тарег, несмотря на тошнотный страх, сумел улыбнуться - кривовато, зато не через силу:

   - Госпожа, в твоем вопросе содержится ответ. Я - маленький сумеречник. Господин приказал мне избавить аш-Шарийа от карматов. А я не могу ослушаться приказа.

   Узза недоверчиво прищурила смоляные, без белков, капли глаз:

   - Разве тебе не известно, что карматы - всего лишь орудие? Они служат нашей Сестре! Как ты собираешься одолеть карматов?

   Что ж, надо решаться.

   Тарег быстро проговорил:

   - Если за карматами стоит аль-Лат, значит, я должен одолеть аль-Лат.

   И закрыл глаза.

   Ответом ему стал громовой, издевательский хохот. Богини смеялись - от души, закидывая рогатую и ушастую головы. В общей какофонии мешались свист ветра и заливистый вой псов, бродивших поблизости. Гончие Манат, наверное, тоже смеялись над наглостью маленького сумеречника.

   Тарег сжал кулаки, стиснул зубы и разлепил ресницы. И выдавил из себя - главное:

   - Я... нуждаюсь... в вашей... помощи.

   Хохот стих, словно его срезало.

   Манат сухо тявкнула:

   - С чего бы нам помогать тебе, маленький дурачок? Она - наша сестра! А ты - глупое, слабосильное существо на поводке у еще более глупого и слабосильного существа!

   Нерегиль процедил:

   - Она больше не ваша сестра. Теперь имя ей - легион. Такие, как я, от века убивали таких, как она.

   - Не по зубам пасть разеваешь, Тарег.

   Это спокойно сказала Узза.

   Нерегиль кивнул. И, кашлянув и тронув петлю на горле, проговорил: