Наиль Измайлов - Убыр

• Название: Убыр
• Автор: Наиль Измайлов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03151-7

«Убыр» – мистический триллер, завораживающе увлекательный и по-настоящему страшный.

Ты был счастлив и думал, что так будет всегда… Но все изменилось. Тебя ждет бегство и ночь. Странные встречи. Лес и туман. И страшные дикие твари…

Но если ты хочешь всех спасти… Хотя бы попробовать всех спасти… Перестань бояться! Поверь в свои силы! И помни… Убыр не уйдет по своей воле…

«Без шуток, эта книга достойна попасть в мировой топ-лист сочинений про упырей и прочую злобную нежить» (Михаил Бутов, «Новый мир»).

---

Я хотел резко спросить: «А что?» – но сообразил, что, раз уж дядька нас выручил, спрашивать право имеет. Ну а мы имеем право отвечать так, как хотим.

– Да нет, почему, – сказал я и не соврал. Мы ведь с Дилькой не одни путешествовали, а вдвоем.

– А где же ваша мама? – спросил дядька.

Я ткнул пальцем за спину. Уклончивые ответы лучше лживых, доказано и проверено. Постараюсь все-таки не врать, сколько получится.

– Ага, – сказал дядька. – Что ж она вас так надолго оставила?

Я пожал плечами.

Дядька засмеялся:

– Да, вас можно оставлять, вы ребята бдительные. Родители учили с незнакомыми не разговаривать, да?

Он посмотрел на Дильку. Дилька посмотрела на него зверем. Чего-то не понравился он ей – а Дилька свое отношение к собеседнику печатает по всему лицу вот такенными буквами, разноцветными и объемными.

Дядька захохотал еще радостнее и предложил:

– Давайте знакомиться, чтобы я таким незнакомым не был. Меня зовут дядя Валя – вы почти угадали.

Он протянул руку. Я, подумав, пожал ее – ладонь была толстая, но вялая и холодная, в такой-то жаре, – и сказал:

– Ну, нас вы угадали. Я Сережа, это Нина.

Дилька засопела и отвернулась к окну. Я мельком увидел, что она борется со своим отражением, которое хочет смеяться больше, чем корчить гневные рожи. Дядька это тоже увидел и сказал, почему-то картаво:

– Конспиация, конспиация и еще аз конспиация.

– Да не, я поэтому и удивился даже, – не очень убедительно возразил я.

– Ну да, ну да, – согласился дядя Валя. – Вас встречать-то будут?

Я задумался, а дядя Валя опять засмеялся и неторопливо объяснил:

– Не напрягайся так, мне просто любопытно. Разговор с местными вы уже поимели, а таких по всей железке немало, ты поверь, уж больше двух.

Я откинулся на спинку сиденья и приготовился слушать дальше. Тем более что Дилька вроде увлеченно корчила рожи то ли своему, то ли дядькиному изображению. Дядька заливался:

– Я про другое еще беспокоюсь. Ты знаешь, который час? Ну, догадываешься, да? А ты знаешь, до которого часа несовершеннолетним по улицам ходить можно? В ментовку заберут – и в камеру до утра. Ночью, думаешь, с вами кто-нибудь возиться будет?

– А зачем это с нами возиться? – спросил я.

Дядя Валя – нет, не хотел я его так называть, пусть будет просто мужик, – значит, мужик ухмыльнулся, но сказал явно не то, что хотел:

– Н-ну, найдется зачем. Ментов не знаешь еще, молодой. Им попади в руки – и все найдется: и зачем, и почему, и на сколько.

– А, – сказал я, прикрывая глаза. Сделаю вид, что задремал, может, отстанет.

Щас.

– Смотри, тебе решать. Я же чисто помочь. Вижу, ребята симпатичные, а к ним вот какие огольцы привязались. Помог, так? Так, Ниночка? Ты конфеты любишь? Вот, смотри… Ну и дальше помогать могу, мне не трудно.

– Да встретят нас, встретят, спасибо, – сказал я, с досадой открывая глаза.

И увидел, что Дилька решительно встает, пинком отодвигает мои колени – я убрал машинально, – обходит дядьку и шагает к тамбуру.

– Диль! – сказал я.

Она дернула плечом, подошла к двери, дернула дверью, дверь сыграла туда-сюда, но поддалась – и Дилька вышла в тамбур. А поезд начал торможение.

Я вскочил, рванулся к проходу, спохватился, подцепил с пола пакет с продуктами и перешагнул через дядьку, который зашевелился и, улыбаясь, сказал:

– Диля, значит. Ну и ты, получается, не Сережа.

Я, не обращая внимания, бежал к дверям, за которыми совсем ничего не было видно. Если Дилька пошла в другой вагон, ее же сдуть может под колеса на мостике этом скользком, вот дернется электричка…

Электричка дернулась и со стоном затормозила. Я с трудом удержался на ногах, схватившись за алюминиевую ручку, она потащила меня в тамбур, я влетел в сырой холод и увидел Дильку. Она рисовала пальчиком на запотевшем стекле входной двери. А если откроется, дура? Понятно, что не должна, что машинист сам двери раздвигает, – но всякое же бывает.

– Ты чего упорола? – спросил я, сдерживаясь.

Дилька дернула плечом не оборачиваясь.

На стекле была нарисована лошадка. Голова и передние ноги красиво – Дилька здорово наблатыкалась их царапать, – а задние ноги криво. Я понял, что она опять ревет и ничего не видит из-за слез.

Подошел поближе, вздохнул и сказал:

– Диль. Что случилось?

– Ничего, – сказала она и заскулила, уткнувшись лбом в стекло. По нему потекло – то ли слезы брызнули, то ли конденсат перешел в новое агрегатное состояние.

Я испугался, присел, взял ее за локти и повторил:

– Что случилось, а? У тебя болит что-то? Или соску…

Я осекся, не надо было дом вспоминать, раз уж она не вспоминала. Дилька не заметила. Она повернулась ко мне, за очками по Байкалу, и сказала на всхлипах:

– Он воняет. И щипется. А ты глаза закрыл.

– Кто щипется? – спросил я ошалело. Сообразил и вскочил, чтобы бить козлу морду, пусть он и тяжелее меня в два раза.

И тут электричка как-то совсем неловко, зарываясь носом, остановилась. Я чуть не сшиб Дильку наземь, а двери с шипением раздвинулись, ввалив в тамбур фургон стылого ветра. За дверьми были ночь, деревянная платформа и угол невысокого здания, подсвеченный фонарем так сильно, будто заштукатуренная стенка прорезала толстый черный пластик. Фонарь тихо звенел, еле слышно лаяла собака. Я отжался от стенки, испуганно спросил Дильку: «Цела?» А сзади сказали:

– Молодые люди, далеко собрались?

Я похолодел, поняв, что вот гопы нас и подкараулили, и быстро обернулся.

Вплотную к нам стояли не гопы, к счастью, но ведь копы. Немногим легче. Оба сержанты. Один, низенький и молодой, смотрел через стекло в брошенный нами салон, другой, повыше и тоже молодой, даже прыщавый, разглядывал нас, поигрывая дубинкой.

– Ну, собрались вот, – сказал я, сообразил, что этим лучше говорить все сразу, и торопливо добавил: – До Арска.

– Билеты, – сказал прыщавый.

Я полез в карман, протянул ему билеты и слегка поежился. В спину сильно дуло.

Сержант опустил наконец дубинку и уткнулся в билеты. Я порадовался, что не стал жадничать и купил Дильке билет, все равно детский, недорогой. Иначе влетели бы вообще.

Рано радовался.

– Кто из взрослых сопровождает? – спросил милиционер, не отрываясь от билетов.

Я хотел что-нибудь соврать, но что тут соврешь.

– Нас встречают, дед уже на платформе стоит.

– Несовершеннолетним без сопровождения взрослых нельзя, не в курсе, что ли? – спросил прыщавый.

– Да мы уже сто раз так ездили, и в кассе никто не предупредил… – сказал я, лихорадочно соображая.

Они, поди, деньги вымогают – насколько я помнил, все рассказы о полицейских проверках к этому сводились. Но я ж не знаю, сколько давать, как давать и надо ли давать. А вдруг хуже будет. И вообще, чего они меня проверяют, если у них там в вагоне настоящий маньяк-козлина едет.

– Товарищ сержант, – начал я горячо, – там в вагоне, между прочим…

– Документы… – перебил меня сержант, наконец поднимая глаза.

Не понравились мне его глаза. Не то что утомленные – я бы тоже утомился всю жизнь по вагону туда-сюда болтаться, – а тусклые и недобрые. Но я все равно продолжил:

– Там в вагоне извращенец какой-то едет, он к сестре полез, мы чего выскочили-то, в сером плаще…

– Документы, я сказал, – повторил с той же интонацией сержант.

Я хотел возмутиться и даже заорать, но в это время низенький что-то высмотрел за дверью, рывком отодвинул ее и ушел в салон. Ну, логично – каждый занимается своим делом: прыщавый меня шмонать будет, мелкий маньяка ловить. Ладно.

Я расстегнул молнию и полез в карман за паспортом.

Мент сказал:

– Ты куда?

Я испугался, что он, как в фильмах, решит, что я за пистолетом полез, и сам мне в лоб шмальнет, застыл и быстро начал:

– Я документы только…

– Малая, ты куда дернула? – сказал сержант, надвигаясь на меня.

Я рывком обернулся и обнаружил, что Дилька спустилась на платформу и нестерпимо блестит очками от засвеченной стены. Прямо вжалась в нее спиной, словно перед расстрелом.

– Диль, ты куда? – сказал и я, шагнул на ступеньку и обнаружил, что меня не пускают.

Сержант, оказывается, схватил за рукав. И повторил:

– Документы.

– Сейчас, сестру приведу, – объяснил я и попытался выскочить.

Прыщавый не отпустил. Я поскользнулся, больно приложился икрами о кромку ступени, но не упал – сержант оказался крепким, удержал.

– Стоять, красавец, – сказал он и, кажется, ткнул меня дубинкой.

Двери зашипели.

Я отчаянно посмотрел на Дильку. Она застыла у стены.

Сейчас поезд уедет, и она останется ночью на пустой платформе посреди полей, лесов и собак, одна, в почти что зимний холод и голод.

– Ты чего делаешь, мы же уедем сейчас! – заорал я, с усилием повернув лицо к сержанту, кажется, даже слюной его обрызгал.

Он наконец улыбнулся и поднял дубинку.

Двери зашипели и начали закрываться.

Я поспешно уперся ногами в стенки, готовясь к легкому развороту и удару в солнечное – не апперкот, апперкот не получится, из такой позиции вообще ничего не получится, может, лучше в колено бить. За спиной сержанта с шелестом вывалился из салона другой сержант. Прыщавый отвлекся, я кинулся вперед и вниз, сильно дернув плечами, чтобы попасть в щель, – и вырвался. Ладонями-коленями, как жук, язык прикусил, хребет бленькнул, как музыкальный инструмент варган, – хорошо хоть, доски внизу, а не камень. Упал на бок в скользкую грязь, увидел, что Дилька стоит, где стояла, а электричка уже уплывает, унося обоих сержантов, различимых даже сквозь залитое белым отражением стекло, и маньяка в плаще за их спинами, и гопов, и запах, и жар, и däw äti, который ждет нас через полчаса на арском перроне – но, по всему, не дождется.