Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

• Название: Операция выбор Ы!
• Автор: Сергей Юхин
• Издательство: АнтиквА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-2930-22-1

Неожиданно, ярко, смело и в то же время с сильным, порой надрывным, чувством написано о том, о чем историки и политики повествуют скучно и назидательно. По темпераменту, силе эмоций эту прозу можно сравнить с симфонией. Картинки сюжета меняются так быстро, как звуки этого сложного музыкального произведения.

О чем же все-таки книга? — спросите вы. Как всегда, о нашей с вами жизни.

Тем более что Выборы становятся в ней уже обычным явлением.

О политике, но не большой, а так — «на местном уровне» — той, что просто превращается в полит технологии, пиар и прочую мишуру с элементами предательства, лицемерия и лжи.

Но постепенно все это меняет и нас: одни становятся более циничными, другие — равнодушными, третьи понимают «как надо жить», а четвертые стоят на обочине и их используют.

Если в этой книге вы кого-то узнаете — значит, наша жизнь становится все более «типичной».

Это очень грустно.

И герой книги «уходит» от нас, из этого мира.

---

…Я сидел в машине, высунув ноги из двери на бордюр, и курил. В церковь заходили и

выходили женщины в платках, крестясь, кланяясь, при входе и выходе. Пройдя в ворота, они исчезали из поля моего зрения, но внутри они тоже кланялись, крестились, зажигали свечечки, целовали иконы, покупали святую воду в пластиковых бутылках, наливали в принесенные с собой, выбирали в церковной лавке легкие алюминиевые крестики на шнурке, писали бумажки за здравие и упокой. Я не видел этого, но знал, что так и происходит, как и сто лет назад, как вчера, как будет завтра. Внезапно я заплакал. Это произошло так неожиданно, что несколько секунд я не понимал, что плачу, что женщины, выходящие из церкви видят меня, смотрят сочувственно, сигарета в пальцах сломалась, я быстро убрал ноги в машину и захлопнул дверь. Меня бил крупный озноб, горло рвали спазмы, я наклонил голову к коленям, чтобы меня не заметили в лобовое, не затонированное, стекло. Вдруг, захотелось, чтобы люди увидели, как я рыдаю, мне захотелось кричать о своей любви к ним; я не циник, я верю, я несчастен, я с вами, пожалейте меня, я пожалею вас, мы все умрем, я хороший, вы ничего не понимаете, мне стыдно за себя, стыдно за вас, все мишура, Бог есть, жизнь сложна и прекрасна… Я кусал губы и бил кулаком по колену, весь мир уместился у меня в груди и пульсировал там, пытаясь освободиться, голова стала ясная, только одна мысль звенела там на разные голоса… Какая? Если б я знал это сам…

Через пять минут, когда истерика прекратилась, я включил телефон. Первой позвонила Люся.

— Кися, что ты творишь? Зачем ты это сделал? Ты где?

— Через пять минут буду дома, — голос не подвел и звучал уверенно.

— Я жду, любимый. Все нормально? Ты где? Я звоню, звоню…

— Я только телефон включил. Забыл, что выключил перед эфиром… Все хорошо.

— Кися, ты с ума сошел… Зачем ты выступал? Ты такое наговорил…

— Все нормально. Пошли они в жопу… Все, дорогая, буду через пять минут.

— Жду, любимый. Давай скорей… Я волнуюсь.

— Целую. Сейчас буду.

Как только я нажал кнопку «отбой», телефон снова завибрировал. «Андрюха».

— Привет, Серега. Ты чего там? Все нормально?

— Все нормально, Андрюха, все нормально…

— Ты где?

— Возле дома, вы с Люсей одинаковые вопросы задаете, — я улыбнулся.

— Все нормально? Мы тут передачу смотрели… Не, правда, все нормально?

— Да, все замечательно, не переживай…

— Давай я подъеду. Поговорим. Мне кажется, они это так не оставят…

— Да плевать…

— Давай подъеду, — настаивал Андрюха.

У меня внутри разливалось успокоительное тепло, словно я выпил чашку горячего чаю с коньяком и лимоном. Меня окружают люди, надежные как броня. Они меня хранят на этом свете.

— Не переживай. Ничего они не сделают. Машина запущена. Если тронут меня — амбец. Это же не кино. Сейчас они меня охранять будут, как драгоценность. Еще и хвалить будут — вот честный, мол, и принципиальный. Ну, из партии попрут, конечно… Потом… А пока… Еще и рекламу себе сделают. Вырастили такого героя! В жизни не так все плоско. Не возможно после такого эфира взять и завалить человека. Тупо взять и завалить. Это же двадцать первый век…

— Серый, я так не считаю. Тебе, конечно, виднее. Но лучше тебе уехать на время.

— Да все будет окей. Тронуть меня — это подписаться под своей виновностью. Говорю же — беречь будут. Я никогда бы не пошел на такой риск. Я их слишком хорошо изучил — поэтому спокоен. Андрюха, послушай… То, что случилось с Саней — не повторится. Слишком громкое дело получилось. Все что они могут сделать — это повернуться ко мне жопой. Ну, я их опередил в этом. Их поворот я уже не увижу…

— Серый, ты где находишься? Я сейчас подъеду… Все ты хорошо говоришь, но не убедительно. Мне кажется, это не игрушки…

— Андрюха, я когда-то ошибался? Ну скажи. Ошибался? Вот так, по крупному? У меня же нюх на опасность… Я не рискую, ты же знаешь… Я слишком себя люблю. И работу, и жену, и родителей, и тебя, и Саню любил… Я хочу жить. Но сукой быть не хочу. В конце концов, ну что они сделают? Позвонят по телефону и вызовут киллеров? Это дикость. Абсурд… Я слишком незначительная фигура, чтобы пачкаться. Обидно про себя такое говорить — но, это правда. Слишком много хлопот, чтобы меня убрать. Легче пакостей наделать мелких, жизнь испортить, чтобы я от своих слов отказался. Или подкупить. Но убирать… Бред… Ниндзя ждут звонка, чтобы ликвидировать какого там Сережу, это все не за пять минут делается… Не Япония с якудзами у нас, и не Сицилия… Не смеши, Андрюха..

— Заметь, слово «убрать» ты первый произнес… Значит, думал об этом… Ты где сейчас? Я, все же, подъеду…

— Вот заладил: «где, да где»! В машине сижу, курю… И с тобой разговариваю… Завтра обедать пойдем — подробности расскажу. Все это херня, брат. Правда, я не совсем представляю, что потом будет… Как все развернется, и всё такое… Но сейчас бояться нечего. Я же ничего конкретного не сказал… Ну, «подозреваю», ну, «так не оставлю»… Ну, «факты имеются»…

Я затянулся сигаретой, наполняя легкие сладким дымом. На улице быстро серело, лобовое стекло машины заискрилось мелкими дождевыми каплями. Вселенная свернулась калачиком в теплом салоне «десятки», как и несколько дней назад, когда мы с Андрюхой возвращались из Севастополя в такой же серый и плакучий вечер. Сознание сделало огромную петлю вокруг земного шара, похорон, партосбрания, Свято-Успенского монастыря и, вернулось в место старта.

— А то, что в прокуратуру ходил, правда?

Дождь, начинавший моросить, прекратился. Я не стал даже включать «дворники» и мелкие капли на лобовом стекле искрились, попадая в свет встречных машин, фонарей и светофоров.

Кто-то умер, родился или женился. Произошла масса трагических и радостных событий, так и не потрясших основ мира.

— Серега, ты меня слышишь?

«…Это ничего, зум-зум-зум-зум-зум-зум-зум…» — неслось из динамиков.

— Да, да… Что ты спросил? Я музыку включил… Не все услышал… Повтори.

— Ты в прокуратуру ходил?

«…Боже мой, в какой дыре живет мое племя. Глубоко под водой, где лицом к лицу не видно в упор…»

— Хммм. Завтра расскажу. Андрюха, давай доберусь домой и перезвоню… Люся ждет там, волнуется… Подожди секунду, какой-то придурок в окно стучится… Не отключайся… Что? Нет сигарет… Вали отсюда! Я сказал — НЕТ! Вот уёбок… Отойди от машины!

«…Извиняйте дядьку, если что-то случилось, о чем уже давно было спето… это потому, что — зум-зум-зум-зум-зум-зум-зум…»

— Это я не тебе, Андрюха! Придурок какой-то в машину лезет… Пьянь… Я сказал — отойди от машины! Блин, достал… Сейчас я тебе дам сигарету, сука…

10 Из Средств Массовой Информации

Наверно, только птице в небе и рыбы в море знают, кто прав.

Но, мы знаем, что о главном не пишут в газетах и о главном молчит телеграф.

И, может быть, город назывался Эль-Пасо, а, может быть — Матренин Посад…

Но из тех, кто приезжал туда, еще ни кто не возвращался назад…

Борис Гребенщиков

Из интервью С. Лужина газете «Крымский Дао»:

«КД»: Сергей, как вы относитесь к революционным процессам, едва не разорвавшим наших страну два года назад?

С. Л.: «Я думаю, революции были бы невозможны как явление, в одном случае — если каждый, кто берет в руки винтовку, пришивает на грудь бант (любого цвета) и выходит на площадь, поймет — сразу после победы ему придется возвращаться на свое рабочее место и вкалывать. На стройку, в цех, в больницу, в автопарк, туда, где он работает много лет, в рутину, к прежним мелким бытовым и производственным проблемам, в скуку. Первый рабочий день после революции будет еще труднее, скучнее и серее, чем последний перед революцией. Как с похмелья. Вчера было весело, много надежд, флаги реяли. Строились великие планы, раздавались священные клятвы. Все были друзьями до гроба. Пришло утро, и оказалось, что ты один, что надо кормить семью, вести детей в садик и школу, жена спрашивает, где зарплата. Они не могут жить мечтами, наши дети и жены. Им нужен хлеб, нужны учебники, нужен отец-кормилец, а не борец за свержение одних продажных политиков ради установления власти других, не менее продажных политиков. Счастливое Будущее делается ежедневным трудом каждого человека, упорным, потным, сквозь стиснутые зубы… А люди нетерпеливы, хотят всего и сразу, им нужны мгновенная лотерея, спринт. Опасная иллюзия. Во время революции наступает эйфория, опьянение, сродни азарту игрока в казино. Вот сейчас, сейчас я выиграю! Чтобы потом всю жизнь наслаждаться баснословной суммой денег, роскошью, полученной в один момент и навсегда, как по мановению волшебной палочки… Страшные болезни — пьянство и игральные автоматы не дают нашему народу понять, что эволюция, труд и постоянство делают страну и народ, в ней живущий, сытыми и богатыми, а вовсе не митинги и катаклизмы…