Мэри Маргарет Кей - Дворец ветров

• Название: Дворец ветров
• Автор: Мэри Маргарет Кей
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37670-4

Впервые на русском языке! Одна из величайших литературных саг нашего времени, стоящая в одном ряду с такими шедеврами, как «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл и «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу.

Эта история началась на горном перевале в Гималаях, где у известного ученого Хилари Пелам-Мартина и его жены Изабеллы родился сын Аштон. Мальчика ждала совершенно необыкновенная судьба. Рано потеряв родителей, он остался на руках у своей кормилицы, простой индийской женщины, которая сумела уберечь его во время кровавого восстания сипаев. В своих странствиях они прошли через всю Индию и нашли приют в северном княжестве Гулкоте. Там, среди богатства и роскоши, Аш столкнулся с коварством и вероломством, но также обрел дружбу и любовь на всю свою жизнь. Английский аристократ по рождению, индийский мальчишка по воспитанию, он всегда верил, что счастье ждет его в зеленой долине за заснеженными вершинами гор под названием Дур-Хайма, что означает Далекие Шатры.

«Далекие Шатры» – одна из тех книг, которые читаются на одном дыхании, и хочется, чтобы она никогда не кончалась. Расставание с ее героями подобно расставанию с любимым другом.

---

Еще полмили предстояло пройти по городу до лавки родственника, а сумерки быстро сгущались, обращаясь в непроглядную тьму. Но у них было достаточно еды и питья для ужина, и, поскольку малыш очень устал и клевал носом на ходу, Сита свернула с дороги к дереву пипал, раскинувшему ветви над полуразрушенной каменной оградой. Там она накормила Аша, уложила на расстеленное меж древесных корней одеяло и убаюкала старинной пенджабской детской песенкой «Арре ко-ко, Джарре ко-ко» и самой любимой колыбельной:

Нини баба, нини,
Мукан, роти, чини,
Роти мукан хогья,
Хамара баба согья.

Спи, малыш, спи,
Масло, хлеб, сахар,
Хлеб и масло доедены,
Мой малыш спит.

Ночь была теплой, безветренной и звездной, и Сита, которая лежала на земле, обняв одной рукой детское тельце, видела за равниной мерцающие огни Дели – золотые блестки на черном бархате тьмы. Среди руин другого, более древнего Дели выли шакалы; в ветвях над головой носились летучие мыши и кричали пронзительными голосами ночные птицы; один раз гиена зловеще расхохоталась в зарослях красного пеннисетума в нескольких ярдах от них, и мангуст сердито засвиристел в густой тени. Но это все были знакомые звуки – такие же знакомые, как далекий барабанный бой в городе и резкий стрекот цикад, – и вскоре Сита накрыла лицо краем своего чуддаха и погрузилась в сон.

Она проснулась перед самым рассветом, внезапно разбуженная не столь привычными звуками: дробным топотом копыт, треском ружейных выстрелов и громкими мужскими криками. По дороге скакали всадники, приближаясь со стороны Мирута. Они неслись во весь опор, точно одержимые или преследуемые погоней, и шлейф пыли, похожий на струю белого дыма, стелился за ними по окрашенной в цвета зари равнине. С оглушительным топотом они промчались мимо на расстоянии броска камня от дерева пипал, бешено паля в воздух из ружей и крича во всю глотку, как обычно кричат мужчины на полном скаку. Сита увидела широко раскрытые глаза и исступленные лица всадников, белые хлопья пены, срывающиеся с боков и напряженно вытянутых шей взмыленных лошадей. Это были совары, одетые в форму одного из кавалерийских полков бенгальской армии. Совары из Мирута. Но форменная одежда на них была изорвана, запылена и покрыта темными пятнами крови.

Шальная пуля просвистела в ветвях пипала, и Сита испуганно пригнулась и обхватила обеими руками Аша, проснувшегося от шума. В следующий миг всадники пронеслись мимо и скрылись за вихрящимся облаком взметенной белой пыли, глотнув которую Сита задохнулась, закашлялась и прикрыла лицо свободным концом сари. К тому времени когда пыль у нее перед глазами рассеялась, всадники уже достигли реки, и она услышала приглушенный расстоянием, но звучащий отчетливо в предрассветной тишине гулкий стук копыт по понтонному мосту.

Вид охваченных отчаянием мужчин, в страхе бегущих от преследователей, произвел на Ситу столь сильное впечатление, что она схватила на руки ребенка, бросилась в заросли пеннисетума и спряталась там, с минуты на минуту ожидая услышать шум приближающейся погони.

Она оставалась в зарослях почти целый час, успокаивая ничего не понимающего мальчика и шепотом уговаривая его сидеть тихо и не шуметь. Конские копыта по Мирутской дороге так больше и не простучали, но в утренней тишине ясно слышались отдаленные крики мужчин и треск выстрелов под стенами Дели. Вскоре и они прекратились или растворились в будничном шуме пробуждающегося города и обычных звуках индийского утра: скрипе колодезного ворота, криках куропаток на равнине и журавлей у реки, пронзительном кличе павлина среди хлебов, писке большеухих хомяков, щебете сахт-бай и птиц-ткачей. Стая мартышек устроилась на ветвях пипала; легкий ветер с реки шевелил высокие стебли пеннисетума, и монотонный сухой шорох заглушал все прочие звуки.

– Мы стережем тигра? – шепотом спросил Аш, не раз сидевший в засаде с дядей Акбаром и сведущий в охоте на тигров.

– Нет… Но нам нельзя разговаривать. Надо сидеть тихо, – настойчиво прошептала Сита.

Она сама не понимала, почему впала в такую панику при виде вопящих всадников и чего именно боится. Но сердце у нее по-прежнему выпрыгивало из груди, и она знала, что даже холера или ужасная последняя ночь в лагере не вызывали у нее такого страха, как проскакавшие по дороге мужчины. Холера, в конце концов, не представляла для нее никакой загадки, равно как болезни, смерть и повадки диких зверей. Но это было что-то другое. Что-то необъяснимое и наводящее ужас…

По дороге медленно протряслась телега, влекомая парой сонных быков, и знакомое погромыхивание колес по ухабам подействовало на Ситу умиротворяюще. Солнце поцеловало краешек небес над далеким горизонтом, и внезапно наступил день – и Сита задышала ровнее и спокойнее. Осторожно поднявшись на ноги, она всмотрелась между сухих стеблей травы и увидела, что залитая солнечным светом дорога пустынна. На ней не наблюдалось никакого движения – и это само по себе казалось странным для обычно оживленной Мирутской дороги, по которой текли основные транспортные и людские потоки из Рохилкханда и Ауда в Дели. Но Сита этого не знала, а тишина придала ей смелости, хотя она не горела желанием слишком скоро последовать за всадниками с безумными глазами и сочла разумным малость подождать. У них еще оставалось немного еды, но молоко они допили накануне вечером, и оба начинали томиться жаждой.

– Жди меня здесь, – сказала она мальчику. – Я схожу к реке за водой и скоро вернусь. Шагу не ступай отсюда, золотко мое. Сиди тихо, и с тобой ничего не случится.

Аш послушался. Паника Ситы частично передалась ему, и он впервые в жизни испытывал страх, хотя тоже не сумел бы объяснить, чего именно боится.

Ждать пришлось долго, потому что Сита пошла не кратчайшим путем, по дороге, а окольным и достигла берега реки несколько выше по течению от понтонного моста. Отсюда она видела песчаные отмели и извилистые протоки Джамны, текущей к Калькуттским воротам, и длинную крепостную стену, тянущуюся мимо Арсенала к Водному бастиону, а также слышала, теперь более отчетливо, шум города, напоминающий жужжание рассерженных пчел в перевернутом улье, только тысячекратно усиленное.

К этому ровному мощному гулу примешивались резкие звуки выстрелов, то одиночных, то рассыпающихся частым стаккато; в небе над крышами носилась тьма-тьмущая птиц – ястребы, каркающие вороны, испуганные голуби кружили в высоте, временами устремляясь вниз и вновь взмывая вверх, словно встревоженные чем-то происходящим на городских улицах. Да, нынче утром в Дели явно творится что-то неладное, и соваться туда с ребенком не стоит, пока не выяснится, в чем там дело. Жаль, съестное у них на исходе, но Ашу хватит. И по крайней мере, у них будет вода.

Сита наполнила медный лота на отмели и крадучись двинулась обратно к безопасному убежищу в зарослях пеннисетума, стараясь держаться подальше от дороги и по возможности укрываясь за редкими деревьями кикар, валунами и кустами пампасной травы. Они останутся здесь до вечера, решила Сита, а после наступления темноты перейдут мост и направятся прямиком к военному городку. Для Аш-бабы путь долгий, но поскольку он отдыхал весь день… Она вытоптала для него местечко поудобнее в глубине зарослей, и, хотя было невыносимо жарко, душно и пыльно, а Аш, уже забывший о своих страхах и изнывавший от скуки, беспокоился и капризничал, в конце концов палящий зной и вынужденное бездействие нагнали на малыша сон, и вскоре после полудня он заснул.

Сита тоже погрузилась в чуткую, прерывистую дрему, убаюканная мерным скрипом влекомых волами телег, ползущих по пыльной дороге, и редким тарахтением проезжающих мимо икк. Эти звуки означали, что движение по Мирутской дороге возобновилось, а следовательно, опасность (коли таковая была) миновала и всадники, которых она видела, были просто-напросто гонцами, спешившими к Великому Моголу бахадур-шаху с известием о неком важном событии, что привело город в возбуждение и ликование. Возможно, это было известие о победе, одержанной Бенгальской армией Компании на каком-нибудь далеком поле брани, или о рождении наследника у какого-нибудь монарха – например, у падишахини Виктории в Билайте (Англии).

Такого рода успокоительные мысли притупили остроту страха, и городской шум больше не доносился до Ситы: хотя слабый ветерок, тянувший от влажных песчаных берегов и извилистых протоков Джамны, даже не взметал пыль, толстым слоем устилавшую дорогу, у него все же хватало силы шевелить верхушки пеннисотовых стеблей, и тихий сухой шелест заглушал все прочие звуки. «Мы уйдем отсюда, когда малыш проснется», – подумала Сита. Но едва она успела это подумать, как иллюзия покоя разом разрушилась. Мощная дрожь прокатилась по равнине незримой волной, сотрясши высокую траву и поколебав самую землю под женщиной, а в следующий миг оглушительный грохот расколол шуршащую тишину знойного дня, как молния расщепляет сосну.