Всеволод Радченко - Главная профессия — разведка

• Название: Главная профессия — разведка
• Автор: Всеволод Радченко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5802-6

Это рассказ кадрового разведчика о своей увлекательной и опасной профессии. Автор Всеволод Радченко прошел в разведке большой жизненный путь от лейтенанта до генерал-майора, от оперуполномоченного до заместителя начальника Управления внешней контрразведки. Он работал в резидентурах разведки в Париже, Женеве, на крупнейших международных конференциях. Захватывающе интересно описание работы Комитета государственной безопасности в Монголии в 1983–1987 годах в период важнейших изменений в политической жизни этой страны, где автор был руководителем представительства КГБ. В заключительной части книги есть эссе об охоте на волков. Этот рассказ заядлого охотника не связан с профессиональной деятельностью разведчика. Однако по прочтении закрадывается мысль о малоизвестных реалиях работы разведки. Волки, волки, серые волки…

---

Но этим дело не закончилось, поэтому мне и запомнилась вся эта история. В 7 часов утра на моей квартире прозвучал условный звонок. По разработанной схеме я отправился к нашему заместителю резидента, который и должен был меня вывозить на эту контрольную встречу. Мы жили в городе близко друг от друга. Проверившись по ещё пустынным улицам, мой старший товарищ сказал мне: «Давай проедем мимо самого места встречи, чтобы я лучше представлял, о каком месте идёт речь». Встреча была намечена в небольшом скверике, в стороне от мест, посещаемых туристами. Мы проезжали мимо намеченного места встречи где-то в половине девятого. Встреча же была назначена на 10 часов утра. Я сразу издали увидел, что Майкл сидит на скамеечке, и сказал об этом своему старшему партнёру. Тот переспросил, уверен ли я, что контрольная встреча намечена на 10 часов, и хотя я предлагал прямо выходить на контакт с Майклом, мой шеф сказал, что будем в этом случае точно действовать по намеченному плану. Мы уехали в другой район и ещё раз проверились.

И ровно в десять я вышел на встречу. Первые слова, которые сказал Майкл, со мной ли его настоящий паспорт. Как и было условлено, я принёс его паспорт и, видя его возбуждённое состояние, тут же, по его требованию, вручил паспорт ему. Он же возвратил мне свои временные документы и сообщил, что в поезде встретил своего знакомого, который знает его настоящую фамилию. Испугавшись, что на одной из границ может вскрыться, что он «не тот человек», Майкл якобы с помощью инъекции, инсценировал сердечный приступ и сошёл с поезда на первой же станции километрах в 150 от Парижа. Объяснение звучало не очень убедительно. Вспомнили, как на первой встрече агент нервно расспрашивал меня о том, что происходит в Москве. В частности, проводятся ли аресты лиц, связанных с группой Молотова — Маленкова и «примкнувшего к ним» Шепилова…

Напомню, что Молотов, Маленков и Шепилов в 1957 году выступили с критикой некоторых действий Хрущёва. Молотов и Маленков были ведущими членами Политбюро при Сталине. Шепилов, поддерживающий критические замечания Молотова и Маленкова, был ранее редактором газеты «Правда», а в 1956–1957 годах стал министром иностранных дел и кандидатом в члены Президиума ЦК. «Оппозиция» была, как писали тогда, «разгромлена» на пленуме ЦК партии, а Шепилов получил кличку «примкнувшего к ним». Все фигуранты «оппозиции» были уволены со своих постов: Молотов направлен послом в Монголию, Маленков послан в Среднюю Азию на небольшую хозяйственную работу, а Шепилов исчез без «назначения».

И хотя я правдиво объяснял ему, что всё абсолютно спокойно, было ясно, что этот вопрос его очень волнует, так как он покинул Родину ещё в послевоенные годы, когда сталинские репрессии вновь набирали силу. Он жил в Америке, пользуясь лишь американской информацией, видимо, его нервное состояние в связи с вызовом в центр можно было понять. Тем более, как я узнал уже позднее, он капитально обосновался в Штатах, был женат и даже имел детей. Обусловили новую встречу. Он просил уточнить у центра, следует ли ему обязательно ехать в Союз и нельзя ли ограничиться его отчётом в Париже. Молния, которая пришла из Москвы, звучала примерно так: «Сообщите Майклу дословно: я, Коротков Александр, приказываю ему получить, как условлено, новые документы и, как условлено, тем же маршрутом прибыть в Прагу. Никаких обсуждений по этому вопросу больше не требуется, выехать в Прагу сегодня же». Я встретился с Майклом и с небольшим металлом в голосе попросил его выслушать дословные указания центра. Я так и говорил: «Я, Коротков Александр…». Майкл молча взял у меня паспорт, вернул мне свои документы, попрощался и без всякого обсуждения ушёл. В этот же вечер я вновь видел, уже во второй раз, как он уехал с Восточного вокзала в направлении Праги. Через несколько дней центр сообщил, что Майкл благополучно прибыл в Москву.

Однажды я, как мне показалось, очень удачно познакомился с известным журналистом из газеты «Монд». Контакт развивался вполне успешно: приглашение на ланч со стороны журналиста, ответное приглашение с моей стороны. Мой новый знакомый охотно делился политической информацией. Учитывая то, что тогда я работал в резидентуре на политической линии, моя информация, очевидно, не носившая слишком секретного характера, но получаемая мною от очень квалифицированного человека, положительно оценивалась резидентом. Развитие моих отношений с журналистом получило одобрение. Была поставлена задача постепенно придать контакту с журналистом конфиденциальный характер, «просить его» готовить для меня информацию по определенным интересующим нас вопросам, и прежде всего о проблемах внутриполитической жизни Франции в письменном виде и т. п.

Отмечу, что политическая обстановка во Франции действительно в этот период была очень сложной. Одно правительство сменяло другое с интервалом в 3–4 месяца. И вопросы, связанные с закулисной борьбой различных партий и политических лидеров, были нам действительно интересны. Развитие контакта с журналистом шло успешно и не внушало никаких опасений. Журналист начал готовить информацию по моим просьбам, можно сказать, «заданиям». Наступил момент, когда было решено, что я ему должен предложить более сложную работу с возможной выплатой за её выполнение определенного гонорара — так сказать, вознаграждения, но здесь произошёл небольшой инцидент, который нарушил наши планы.

Во время моего отсутствия в кабинете офиса мой телефон автоматически переключался на комнату, где работали секретари. Адет, французская канадка, была замужем за крупным журналистом левого толка и была хорошо знакома с широким кругом журналистов в Париже. И однажды, в моё отсутствие, журналист из «Монд», которого я уже зачислил в число «моих разработок», как выражаются в таких случаях в разведке, позвонил мне. Звонок приняла Адет. Вечером Адет заносила какие-то бумаги ко мне в кабинет и «между прочим» заметила, что мне звонили, и назвала имя моего журналиста из «Монд», а уже выходя, добавила: «Имейте в виду, это — un pedaie». Я сделал вид, что не придал её информации никакого значения, но, обеспокоенный, вскоре отправился в библиотеку, чтобы посмотреть в специальном словаре «Арго» (словарь жаргонных слов), что означает это выражение. Я не знал других значений, кроме прямого значения — педаль. Выяснилось, что это сочетание обозначает ещё и — пассивный гомосексуалист. Видимо, отсутствие серьезного опыта не позволило мне самому заподозрить неладное, а разработка шла так успешно, что это заслонило мне глаза.

При обсуждении с резидентом было решено, что мы не будем предпринимать поспешных шагов, а проверим информацию. Как говорится: шила в мешке не утаишь. И информация вскоре получила подтверждение из других источников резидентуры. Было решено, что поскольку этот контакт может меня как-то компрометировать в кругу моих коллег в ЮНЕСКО, я должен постепенно, но в то же время твёрдо отойти, а затем и порвать отношения с журналистом. «А жаль!» — помню, что именно такое ощущение было у меня в тот момент. Он был действительно очень осведомленным и недюжинного ума человеком, но уж очень охотно шёл на развитие отношений.

Вопросы французской внутренней политики особенно занимали нас в тот период. Положение в Алжире продолжало осложняться, военных успехов французы так по-настоящему и не смогли добиться в этой партизанской войне. Нарастал протест левых сил, набирала очки французская компартия, а правительство, правые силы и так называемые центристы демонстрировали полный разброд.

15 апреля 1958 года получило недоверие очередное правительство Франции во главе с кабинетом Гайяра. И уже в мае в Алжире был создан «Комитет общественного спасения», который состоял из группы военных, представителей крайне правых и проявлявших особую активность сторонников де Голля.

При поддержке армии комитет отказался подчиняться Парижу и потребовал призвать к власти генерала де Голля. Политический кризис нарастал с каждым днём. 1 июня 1959 года национальное собрание уполномочило де Голля формировать новое правительство и поручило разработать новую конституцию. Это был крах Четвёртой республики. Важное место в ряду причин этого краха занимала и внешняя политика Франции. Поражение в Индокитае и тупиковая ситуация в Алжире обострили националистические настроения во Франции — всё это привело к прямому разгулу шовинизма и открытым антипарламентским настроениям. Широкое недовольство вызывало и подчинённое положение Франции в НАТО, усиление зависимости от США. Приход де Голля фактически продемонстрировал установление режима личной власти и имел самые глубокие внутриполитические и внешнеполитические последствия.

Я говорю об этом, чтобы подчеркнуть, что наш интерес к проблемам внутренней политики Франции и такой проблеме, как позиция Франции в НАТО, был исключительно высок. Я упорно работал над тем, чтобы быть специалистом достаточно высокой квалификации в этих вопросах, так как только в этом случае моя работа в разведке могла давать положительные результаты. Мне очень помогала работа с нашими агентурными источниками, которые находились у меня на связи, а также контакты с французами из различных политических кругов Парижа.