Дженет Таннер - Обман и желание

• Название: Обман и желание
• Автор: Дженет Таннер
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-859-0

Фирма «Вандина», прославившаяся своими изысканными изделиями из кожи, переживает тревожные времена. Трагически погибает глава фирмы Ван Кендрик. Убитую горем Дину Маршалл, его жену и главного дизайнера «Вандины», продолжают преследовать напасти и лишения. Но словно за все отнятое судьба бесценно одаривает Дину — она вновь обретает сына, с которым была разлучена почти тридцать лет назад…

---

Если кому-то очень надо поговорить, то перезвонят. А может быть, просто ошиблись номером? Или кто-нибудь из друзей хотел пригласить ее на вечеринку?

А возможно, это Ари звонит из своего офиса в Керкире, чтобы предупредить, что задержится вечером снова…

Она сжала губы. Нет сомнения, это был он. В последнее время Ари частенько сообщал, что вернется поздно. Мэгги подозревала, что кроется за потоком извинений. В течение долгого времени она пыталась отогнать растущие подозрения. Ари очень занятой человек, ведь он работает архитектором на быстро развивающемся производстве, и у него, должно быть, всегда полным-полно дел. К тому же его ужасная черта — хвататься за любое дело, имеющее отношение к его профессии. Более того — он типичный грек. Привязанность к домашнему очагу в нем очень сильно развита. Отношение к женщинам у него своеобразное и пренебрежительное. Уже на первых порах супружеской жизни Мэгги осознала, что муж не намерен быть преданным лишь ей одной. После трудного рабочего дня он имел обыкновение выпивать «с ребятами» — старыми друзьями детства и новыми знакомыми по работе.

Мэгги пыталась не принимать близко к сердцу то, что теперь он уже не спешит домой, как в первые месяцы после женитьбы; она пыталась убедить себя: чем меньше она будет докучать ему и чем большую свободу ему предоставит, тем быстрее он устанет от компании друзей и станет относиться к ней по-прежнему. Однако это было слабое утешение. Ей, видимо, следовало завести побольше друзей в английской общине, да поближе сойтись с родителями Ари, с его семьей. Его семья была не чем иным, как царством матриархата, сплоченным союзом во главе с матерью, женщиной с железной волей. Но Мэгги хотела быть только с Ари. Ведь ради него она переехала в другую страну с иной культурой. Она любила только его и хотела быть только с ним.

И вот однажды она узнала, что он задержался не только с «ребятами». Там была и женщина. Ее звали Мелина. И Мэгги не знала, как ей следует к этому относиться. Мысль о том, что у Ари есть любовница, не давала ей покоя. И даже когда она старалась гнать от себя тяжелые думы, пронизывающая сердце боль не исчезала.

Порой ей казалось, что следует бороться и сказать ему в лицо все. Если бы это была Англия, если бы Ари был англичанином, пожалуй, она бы так и сделала. Но здесь была не Англия, а Корфу, и Ари был не англичанин. Несмотря на полученное в Англии образование, он остался греком. Ровно четыре года прошло с тех пор, как они впервые встретились, три года — как поженились и переехали на Корфу, но по сей день его принадлежность к другой нации, другой культуре заставляла думать, как плохо она его знает.

В комнате еще ощущалась дневная жара, но Мэгги вздрогнула, словно холод пробежал по телу. Конечно, она слышала о трудностях смешанного брака. Ее предупреждали о различии культур, о большом числе разводов. Убеждали, что она будет ужасно скучать по родине и возненавидит огромную семью, частью которой станет, где все живут если и не в одном доме, но непременно рядом, дверь в дверь — братья, сестры, кузины, дяди, тети — и все подчиняются законам матриархата, где последнее слово по всем вопросам семейной жизни — от воспитания детей до составления меню для традиционных воскресных семейных обедов — остается за матерью. Отметая все это в сторону, Мэгги видела только возлюбленного, не похожего на всех остальных мужчин, которых она когда-либо знала. То, о чем он думал, как говорил и действовал — все было обусловлено традициями и культурой, абсолютно незнакомыми ей. О да, все эти предсказатели печальной судьбы приложили максимум усилий, чтобы переубедить ее. Самой яростной из них была ее мать.

— Конечно же, это кажется очень романтичным, дорогая. Ари невероятно красивый мужчина, а Корфу — прелестный остров, если держаться подальше от скопищ туристов. Но что будет, когда позолота сойдет с пряника? А это произойдет… вот увидишь!

Все это она произносила надменно и поучающе, мягким и мелодичным голосом, скрывающим желание доминировать. Она была настолько уверена в себе, в правоте своих слов, в том, что никто, ни одна из ее дочерей не посмеет противиться ее желаниям! Иногда Мэгги думала: если бы мать не заняла такую суровую позицию, она бы, возможно, и не поторопилась с замужеством.

Она не прислушивалась ни к чьим советам, и это было одной из причин ее теперешнего нежелания признать свое поражение и как-то разрешить ситуацию. Она вышла замуж за Ари и переехала на Корфу, полная решимости доказать всем, что ее брак будет счастливым исключением. Чувство собственного достоинства не позволяло ей думать, сколь правы были те, кто пророчил ей печальную судьбу, и как ошибалась она.

И вновь дрожь пробежала по ее телу. Она вошла в спальню, где царила кровать. Изящная спинка из темного дерева. Расшитое узорами хлопковое покрывало. Мэгги взяла легкий шелковый пеньюар и набросила его поверх купального костюма — единственной ее одежды в это жаркое время года. Из зеркала на стене старого гардероба темного дерева на нее смотрела высокая хрупкая девушка, с кожей, отливавшей коричневым золотом. Она приобрела этот необычный цвет под постоянными лучами солнца. Волосы спадали мягкими волнами на переливающийся всеми оттенками синевы шелковый пеньюар. Это был подарок Ари к ее прошлому дню рождения. Она увидела пеньюар в Керкире, в одном из самых фешенебельных магазинов, которые были рассчитаны в основном на туристов, и не могла отвести от него глаз.

— Ну пойди и купи его, — ответил Ари, когда она рассказала ему о пеньюаре.

— Но, милый, он ужасно дорого стоит…

— Не волнуйся, это не проблема. На днях я получу приличную сумму денег. Да к тому же в этом году оливки дали хороший урожай.

Семья Ари владела обширными оливковыми плантациями, а урожай в этом году был исключительный. Благоприятствовала великолепная погода, да и год был урожайным. Дело в том, что оливковые деревья плодоносят с соблюдением определенного ритма. Они дают урожай ежегодно, но чередуя сезоны обильного плодоношения и скудного. И так через год. В этом году урожай обещал быть очень хорошим.

В дни сбора оливок практически все землевладельцы испытывали серьезные трудности с рабочей силой. Приходилось раскладывать между деревьями на земле нейлоновые сети, чтобы падающие оливки не гнили. В хозяйстве Ари этой проблемы никогда не возникало. Старые женщины по-прежнему приходили в оливковые рощи семьи Веритос, привязывали своих осликов и оставляли их щипать траву, а сами, напевая национальные песни, собирали оливки. Им очень мало платили, хотя они работали, не разгибая спины, с утра до вечера, а семья Веритос получала благодаря им большие доходы. Мэгги испытывала чувство вины перед этими женщинами и считала несправедливым тратить деньги, ими заработанные.

— Я думаю, мне не стоит тратить такую большую сумму на маленькую вещицу, — засомневалась она.

Ари нахмурил брови:

— Да что с тобой такое? Я же сказал — купи. В любом случае, скоро твой день рождения, и мне надо будет что-то тебе подарить. — Он достал из бумажника пачку банкнот и положил их на стол. — Этого должно хватить. А на сдачу купи себе духи или еще что-нибудь.

— Ах, Ари, — печально вздохнула Мэгги, перебирая нежными пальчиками тонкий шелк. Каким бы он ни был, а в щедрости ему не откажешь. Но ей больше хотелось, чтобы он сам сделал ей подарок, а не просто дал денег. К тому же закрадывалось подозрение, что такая щедрость могла быть результатом осознания вины…

Мэгги достала сигарету из пачки, лежащей на трюмо, закурила и вышла в сад. Начинался ветер, мягкий и теплый. Она допила кофе со льдом, дошла до конца сада и присела на низкую стену, которая окружала сад. Темная, загадочно-фиолетовая вода тихо плескалась о берег. На горизонте, там, где небо сливалось с морем, виднелась блекнущая голубовато-ореховая полоса. Это был берег Албании. Тишину и умиротворение нарушали лишь лай собаки, бегающей где-то у кромки воды, да первые крики полуночной совы, спрятавшейся в оливковой листве.

«Это, — подумала она, больше всего и нравится мне на Корфу — когда забываешь о времени, а тишина навевает ощущение, что цивилизация надолго покинула этот милый уголок — совершенное равновесие между устаревшим порядком и современным хаосом». Здесь вековые ценности все еще много значили; преступления, по крайней мере в сельской местности, были редкостью, и дети могли спокойно бродить по улицам и играть в абсолютной безопасности.

Дети…

Когда она подумала о них, внезапная боль пронзила ее сердце — первобытный инстинкт, живущий в самой сути женского существа. Иногда желание иметь ребенка было похоже на лихорадку; иногда, как, к примеру, сейчас, на сладкую грусть. Грусть окрашивала ее мечту о детях, которая, как ей казалось, становилась неосуществимой. Возможно, если бы у них был ребенок, то все обстояло бы иначе. Будь у Ари сын, была бы и веская причина вовремя возвращаться домой. Мэгги затянулась сигаретой. Признать, что лишь ребенок мог удержать Ари, означало для нее поражение, хотя нельзя было не учитывать, как любили на Корфу детей и гордились ими и как сильно Ари хотел иметь сына.