Джоэл Роуз - Самая черная птица

• Название: Самая черная птица
• Автор: Джоэл Роуз
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-052934-6, 978-5-403-00280-6

Нью-Йорк. 1841 год.

Город опасных трущоб и уличных банд, город, где работает оружейная мастерская знаменитого Сэмюэла Кольта и выпускает книги издательство прославленного Джеймса Харпера.

Город, в котором «безумный поэт» Эдгар Аллан По помогает констеблю Джейкобу Хейсу раскрыть дело о загадочном убийстве молоденькой продавщицы Мэри Роджерс.

Когда-нибудь эта история ляжет в основу известного детективного рассказа «Тайна Мари Роже».

Но пока Эдгар По снова и снова удивляет Хейса своими поразительно точными догадками о том, что случилось с Мэри.

Возможно, правы те, кто считает «неистового Эдгара» ясновидящим?

Но возможно, он просто знает об убийстве мисс Роджерс больше, чем кажется…

---

Кольт кивнул в знак понимания. В знак благодарности. Истинное значение произнесенных начальником слов не ускользает от него. Джон был почти готов с облегчением рассмеяться; впрочем, ему удалось подавить улыбку в уголках рта.

Юноша выпрямился.

— Надень на него наручники, — велел один надзиратель другому. — У нас тут определенный порядок, парень, — добавил он специально для Старины Хейса, который в тот момент вышел в коридор. — Нам не нужны неожиданности.

— А что неожиданного может тут случиться? — улыбнулся Томми Коулман.

На мгновение все замерло. Главаря банды не слишком интересовал ответ, но почему-то его подмывало задать этот вопрос. Начальник тюрьмы со злостью обернулся.

— Берегись, маленький негодяй, — ядовито фыркнул он, глядя на злодейскую рожу ирландца. — Я скоро приду. Подожди, вот увидим, насколько ты тогда будешь остроумен.

— Уже дрожу от страха, начальник.

Харт бросил на него убийственный взгляд.

— Я с радостью обработаю двоих за вечер, мистер Коулман. Не искушайте меня!

— Мне искушать вас? Вот так смех! — Томми пристально взглянул прямо в глаза собеседнику.

— Ты действительно считаешь себя остряком, парень? — спросил начальник тюрьмы, на мгновение оглянувшись на Джона Кольта. — Но никакой ты не остряк, уверяю тебя. Я могу уничтожить вас, молодой человек, и я вас уничтожу.

Звучный тенор Харта привлек к себе всеобщее внимание.

Старина Хейс схватил полицейскую дубинку и вышел в центральный коридор. Джон Кольт ногой отодвинул свои кандалы в сторону, давая дорогу констеблю.

Лицо начальника тюрьмы раскраснелось от ярости.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Полицейский звонко стукнул палкой по каменной стене, провоцируя Томми на продолжение перепалки.

Главарь банды посмотрел на сыщика. Он никогда не забудет, как его заставили взглянуть в мертвые, закатившиеся глаза жены и дочери в морге.

— Можете распоряжаться мною.

— Спасибо, главный констебль, все в порядке.

Лицо Харта было сильно напряжено, вены на виске и в середине лба вздулись, пульсируя.

— Пойдемте, мистер Кольт! — рыкнул он, отталкивая в сторону одного из надзирателей и хватая приговоренного столь грубо, что тот вздрогнул. — Спасибо за поддержку, главный констебль. Я держу ситуацию под контролем. Можете заниматься своими делами.

В последний раз взглянув на Томми Коулмана, детектив вернулся в свой кабинет, снова сел за стол и начал готовиться к предстоящей задаче.

Хейс должен был забрать в полицейском комиссариате Бруклина заключенного Джеймса Холдгейта. Он слишком хорошо знал того парня.

Многие годы этот преступник, большой мастер по подделке документов, был абсолютно неуловимым малым, и сыщик жаждал его поймать. Сговорившись с бандой подельников, мошенник участвовал в знаменитом деле Тимоти Редмонда — в том числе в подделке бумаг компании «Хоуланд и Эспинуолл» и «Юнион Банка». Действовал он в компании Боба Саттона по прозвищу Шустряк, который когда-то был известным бойцом, и специалиста по подделке бумаг Джона Рида. «Полис газетт» много писала об этом деле и охоте за его участниками. В отчетах содержался очень точный словесный портрет Старины Хейса и неплохое стихотворение — Джон Кольт недавно заявил, что оно принадлежит ему.

Джеймс Холдгейт, Джеймс Холдгейт, храбрый вор, выходи.
И узнай: неизбежно тебя впереди
Ждет суровый закон, что не знает прощенья:
Казнь злодею несет он, конец преступленьям.
Сколько бы ты ни скитался, взывают к отмщенью,
Проклиная тебя, черных дел твоих тени.
Так что скройся в берлогу свою, старый вор,
И молись: ожидает тебя приговор.

Казнь должна была состояться через два часа, но констеблю не хотелось присутствовать на повешении. За долгое время пребывания на своем посту он слишком много раз видел, как преступникам из высших слоев общества надевали на шею петлю. И подобные казни давно уже утратили для сыщика свою актуальность и интерес. Если таковой вообще когда-либо сопутствовал этому трагическому действу…

Старина Хейс мог пожелать бедняге лишь покоя и освобождения от горестей.

Глава 33 Кинжал в сердце

После пяти часов наступили сумерки. Зарешеченное окно хорошо пропускало осенний холод. Томми Коулман, завернувшись в тонкое шерстяное одеяло и прижав колени к груди, ежился и ждал.

Наблюдая за событиями прошедшего дня, главарь банды представлял себе, как они с женой, словно на картине, радостно кружились в танце под веселую музыку и пыль поднималась от их башмаков.

Потом Томми внезапно представил свою жену, хорошенькую сестру Королевы Кукурузы, будто она снова жива и безмолвно стоит под виселицей рядом со священником, глядя, как его ведут на эшафот.

Через маленькое зарешеченное окно был хорошо виден весь тюремный двор: там волновалась толпа, ждали своих хозяев экипажи. Непроницаемые стены равнодушно взирали на возвышающуюся над собравшимися виселицу.

Спустя час, а может быть, и два, Томми Коулман по-прежнему смотрел на двор через зарешеченное окно. Теперь он слышал, как в темноте бормочут какие-то повелительные голоса. Под виселицей собрались надзиратели, готовые к исполнению вечернего ритуала. Палач, Джек Кетч, был уже на месте. Он одет в черное, но без капюшона.

Томми знал, что наверху, на башне величественного здания с куполом, часы били каждые четверть часа.

На тюремном дворе собралась толпа. Вернулись многие из тех, кто в тот день отмечал свадебное торжество.

Некоторые вообще не уходили.

Тяжелые ворота из дерева и железа открылись, и надзиратель обратился к толпе за стенами тюрьмы: люди замерзли и с нетерпением ждали новостей о казни Кольта.

Обитель привилегированного узника, расположенная напротив камеры Коулмана, была пуста. Дверь оставили открытой. Сиротливо висела на решетке занавеска, оставшаяся после «медового месяца».

Томми не мог оторвать глаз от опустевшей камеры, созерцая все атрибуты жизни франта: черное кожаное кресло с наклонной спинкой, мерцающую хрустальную вазу, перевернутую бутылку из-под шампанского, два хрустальных бокала, букет розовых цветов на полу, перо, оставшееся в чернильнице, плоскую зеленую флягу арманьяка на книжной полке и аккуратно сложенный черный платок, забытый на краешке стола.

Ирландец невидящим взглядом смотрел в одну точку. Мимо прошел мрачный священник.

Спустя минут пять Томми пришел в себя. Он сел на своей койке.

Пахло дымом.

Угольная печка возле кабинета Старины Хейса иногда выплевывала угольки в центральный коридор. В такие моменты горькая вонь креозота наполняла ноздри и разъедала глаза заключенным. Томми знал: этот запах — совсем другой.

Сначала он видел отдельные клоки черного дыма, потом длинные полосы и целые клубы ворвались в коридор, проникая через слуховые окна. В ту же секунду снаружи раздались взволнованные голоса:

— Пожар!

И где-то глубоко внутри тюремных катакомб подхватили этот крик.

Почти сразу началась паника.

— Спасайся кто может!

— Я не могу! Не могу выбраться!

Сквозь всеобщее смятение отдельный голос где-то внятно произнес:

— Пускай горит.

Заключенные орали и хватались за решетки, пытаясь спастись.

Отовсюду раздавался кашель и истошные крики ужаса:

— Не дайте нам сгореть!

— Пожалуйста! О Боже! Пожалуйста!

— Заткнитесь, нытики, сгореть заживо — ничуть не хуже, чем быть повешенным, — отрезал тот же голос, что прежде сказал: «Пускай горит!» Голос Томми Коулмана.

Главарь банды подобрался к окну, пытаясь глотнуть воздуха. Он знал, что теперь-то началось настоящее вечернее веселье. Была видна только узкая Леонард-стрит, находящаяся напротив тюрьмы, и языки пламени, отраженные в окнах здания муниципалитета, беснующиеся над куполом часовой башни и облизывающие похожее на гробницу здание Дворца правосудия.

Вокруг него были запертые в своих камерах словно мыши в мышеловке заключенные. Они кашляли и хрипели, а дым клубится и полз дальше, проникая внутрь через открытые окна и решетки.

Яркие, оранжевые языки пламени вздымались в темное ночное небо, и дым продолжал струиться по коридорам едкими черными облаками, не оставляя надежды на избавление.

— Кто-нибудь! Кто-нибудь, выпустите меня отсюда! Я не хочу умирать.

Начальник тюрьмы Харт ворвался в тюремный блок, его небесно-голубые глаза слезились от дыма и возбуждения, белки покраснели.

Дым стал еще более густым и едким. Все камеры смертников утонули в ядовитом тумане. Послышались ужасные хрипы и кашель приговоренных.

Томми почти весело наблюдал за всеобщим смятением.

— Скоро мы встретимся с дьяволом, уже поверьте мне! — вопил он.