Вероника Руа - Знак убийцы

• Название: Знак убийцы
• Автор: Вероника Руа
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-049176-6, 978-5-9713-7797-9

В Парижском Национальном музее обнаружен чудовищно изуродованный труп одной из сотрудниц. К телу приколота записка со странной надписью: «Человек вырождающийся».

И это — лишь одно из звеньев в цепи чудовищных преступлений, происходящих в музее.

Убийца ведет изощренную игру, всякий раз оставляя следователям подсказки — листья растений и отрывки из научных трудов, минералы и раскрытые книги…

Полиция никак не найти связь между этими символическими знаками.

И тогда собственное расследование начинают детективы-любители: известный антрополог Питер Осмонд, его коллега — священник и ученый отец Маньяни и сотрудница архива Леопольдина Девэр…

---

Одна из дверей была приоткрыта. Она толкнула ее и увидела какого-то молодого бородача. С наушниками в ушах он склонился над чем-то, стоящим на столе.

— Простите, я ищу зал Теодора Мо…

— Это не здесь, — пробурчал молодой человек и хлопнул перед ее носом дверью.

Еще один! В ярости она прошла дальше, клянясь, что если еще кто-нибудь отнесется к ней так же по-хамски, она пошлет все это к черту.

Наконец на массивной дубовой двери она увидела табличку с надписью «Зал Теодора Моно», выгравированную золотыми буквами. Леопольдина в ярости стукнула кулаком. Они сейчас увидят то, что собирались увидеть, эта парочка!

Дверь открылась так внезапно, что Леопольдина вздрогнула. В проеме стоял высокий тип в белом халате, небрежно одетый и лохматый. Утренний турист! Застыв, он рассматривал ее, словно завороженный таким явлением. Смотрел словно на какое-то упавшее с неба создание. Леопольдина обернулась: в коридоре никого, кроме нее, не было. Она мельком оглядела себя: вид вполне приличный, джинсы и просторный пуловер, скрывающий слишком пышные для ее долговязой фигуры формы. «Сексуально привлекательна, как мешок», — заявил ей как-то Алекс со своей обычной деликатностью…

Все более и более чувствуя неловкость, она решилась нарушить молчание:

— Здравствуйте, я Леопольдина Де…

— Yes! Вы документалистка, не так ли?

— Не совсем так, я…

Он горячо пожал ей руку и пригласил войти, крича во весь голос:

— Нам так вас не хватает! Меня зовут Питер Осмонд!

Придя в себя, Леопольдина обнаружила в другом конце комнаты священника, который рассматривал сделанную с воздуха фотосъемку места падения метеорита. Он поднялся и галантно пожал ей руку:

— Здравствуйте, мадемуазель. Я отец Марчелло Маньяни.

Она уже видывала подобных странных типов в лабораториях «Мюзеума», но здесь она просто рот раскрыла. Переросший хиппи и священник, каждый в своем углу… Когда она расскажет это Алексу…

Американец остановился перед ней и, улыбаясь во весь рот, уставился на нее.

— Леопольдина… Как дочь Виктора Гюго? Это просто замечательно.

Сконфуженная тем, что он разглядывает ее с таким вниманием, молодая женщина опустила голову. Она не могла отделаться от него, потому что он принялся объяснять ей (кричать, если сказать точно), почему он нуждается в библиографических материалах, и потащил ее к экрану компьютера.

— Нам необходимы все последние публикации, касающиеся органических материй, обнаруженных в небесных телах. Необходимо также найти статьи, появившиеся за последние двадцать лет, о взрывах сверхновых звезд. И наконец, мне, по-видимому, потребуются последние изыскания обсерватории в Сан-Фернандо за последние полгода относительно метеоритной активности в Кольцах Сатурна.

Как истинный джентльмен, он придвинул к ней стул, а потом вернулся к своей работе, напевая арию Бизе: «Любовь — дитя боге-е-емы…»

В этом доме есть еще здравомыслящие люди?

Леопольдина выполнила свою миссию со свойственной ей профессиональной добросовестностью. В 19 часов 45 минут она положила перед Осмондом стопку листков:

— Вот ваши статьи. Они подобраны по годам публикации.

— Спасибо, Леопольдина! Вы просто беспардонны… Нет, простите, просто бесподобны! Да, really performing! А теперь мне, пожалуй, потребуются статьи из «Журнала космической геодезии» об измерении радиоактивности небесных тел. За десять последних лет, этого будет достаточно.

Профессор Осмонд с широкой улыбкой разглядывал ее. Нет, явно он не шутил. Она только что пять часов подбирала для него двадцать статей и ссылок, а он не видит никакой помехи в том, чтобы заставить ее работать до рассвета.

Она без колебания посмотрела ему в глаза:

— Профессор Осмонд, если это вам очень нужно, я приду завтра утром. Уже без пятнадцати семь, у меня есть дела на сегодняшний вечер.

— Все так, но это…

Отец Маньяни пришел ей на помощь.

— Я думаю, что мадемуазель вполне заслужила немного отдыха, вы так не считаете?

— Отдыха? — переспросил Осмонд, словно осмысливая это новое для него слово. — О да, конечно. Вы правы… I'm sorry,[12] Леопольдина. Мы продолжим завтра! — Он вдруг почувствовал, что бессонная ночь сказывается, потер глаза и посмотрел на метеорит: — Я думаю, на сегодня уже всё, honey![13]

Он осторожно взял его, положил в пакет и спрятал в сейф. Поколебавшись немного, он взглянул на священника, потом набрал код доступа из четырех цифр и закрыл дверцу. Магнитное устройство сработало автоматически. Метеорит неприкосновенен, поздравил себя Питер, шифр его он не передаст отцу Маньяни. Впрочем, святой отец явно и не желал его знать… Нимало не задетый этим, священник, оторвавшись от работы, пожелал им приятного вечера.

— До свидания, профессор Осмонд, — сказала Леопольдина. — Извините, я не буду вас ждать, я тороплюсь. У меня репетиция хора, я и так уже опоздала.

— Хор! — воскликнул американец, снимая свой белый халат. — Обожаю хоровое пение! Я могу пойти с вами? Вы знаете, что я совсем неплохо пою?

И он счел необходимым напеть арию из «Свадьбы Фигаро» — с ужасным англосаксонским акцентом. Леопольдина уже начала всерьез выходить из себя от этого ребяческого энтузиазма и чрезмерного оптимизма. Американцы ни за что не могут взяться, чтобы не вопить от радости… День был утомительный, и она хотела немного покоя. Она призвала тем не менее всю свою волю, чтобы не послать его к черту. К тому же на карту была поставлена традиционная французская гостеприимность!

— Если вы хотите присутствовать там, — сказала она, хватая свою сумку, — то это в галерее палеонтологии, вы сумеете, наверное, найти?

— Да, это в конце…

— В конце сада. Поднимитесь по наружной лестнице, а там — в глубине коридора. Вы не заплутаете.

Она скатилась по лестницам с чувством глубокого облегчения.

Трудно даже сказать, сколько времени потребовалось профессору Осмонду, чтобы собрать свои бумаги, закрыть дверь зала Теодора Моно, найти выход из галереи минералогии, сориентироваться в темноте в Ботаническом саду, совершенно пустынном в это время, и добраться до галереи палеонтологии, что была всего в двухстах метрах. Зато можно предположить, что его тревожил шелест листьев, обдуваемых ветром, что он прислушивался к уханью сов и вздрагивал при малейшем шорохе крыльев в листве. Пожалуй, можно не сомневаться, что он ускорил шаг, когда на него упали первые капли дождя и тишину разорвали раскаты грома. Обратил ли он внимание на крики испуганных животных в зверинце? Услышал ли он другой крик, вполне человеческий? Трудно сказать. Но как бы там ни было, достоверно одно: Питер Осмонд добрался до галереи палеонтологии.

А Леопольдина между тем проскользнула в маленький амфитеатр, где проходили репетиции, — старую аудиторию с лакированными стенными панелями, украшенными репродукциями, напоминающими наскальную живопись: мамонты, лоси и охотники, вооруженные копьями, были тщательно изображены в живой веренице. Она приблизилась к поющим на цыпочках: полы здесь имели отвратительную привычку скрипеть. Потом она достала из сумки партитуру и присоединилась к небольшой группке певцов, служащих «Мюзеума». Один из поющих кивком пригласил ее встать рядом с ним. Леопольдина в ответ улыбнулась ему. Поистине Иоганн Кирхер — галантный мужчина. Пальцем он указал ей нужное место в партитуре, и она выждала колу, чтобы тоже вступить в пение «Магнификата» Иоганна Себастьяна Баха. Постепенно напряжение, скопившееся за день, улетучилось, и, устремив глаза на руки профессора Ларше, которые отбивали такт, Леопольдина вся предалась изяществу и богатству музыки. Она чувствовала себя унесенной почти божественной волной нежности и красоты. Мелодичные партии басов, сопрано и теноров переплетались друг с другом, перекликались в каком-то чудесном построении, образце спокойствия и простоты. «Et exsulaviv spiritus meus in Deo Salutari meo…».[14] Рядом с ней чистый уверенный голос Иоганна Кирхера буквально околдовывал ее. В душе она поздравила себя со своей неожиданной страстью к хоровому пению. Наконец-то сегодня вечером она заговорит с Иоганном Кирхером.

Если не существует никакого математического определения творческой гениальности, то резонно можно подумать, что музыка Иоганна Себастьяна Баха представляет собою наибольшее приближение к этому, хотя никакие категоричные доказательства до сих пор не были высказаны. Рассуждая так же, нам совершенно невозможно с точностью описать проход Питера Осмонда через галерею палеонтологии. Мы можем только предположить, что поблуждал он основательно.

Простое посещение этого места днем достаточно, чтобы сориентироваться в его лабиринтах и тогда, когда оно погружается в полумрак. Как он сам рассказал, Питер Осмонд вошел через оставленную открытой дверь. Он вышел непосредственно на первый этаж музея и оказался нос к носу с чудовищем: череп кита, заключил он, немного освоившись в темноте. Пустые глазницы и широко раскрытая пасть кита на конце колоссального скелета с изогнутыми ребрами и позвоночником, казалось, пялились на него с иронией.