Анатолий Афанасьев - Между ночью и днем

• Название: Между ночью и днем
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: Мартин, АСТ
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-88105-096-7

На московского архитектора «наезжает» бандитская группировка, его любимая подвергается жестокому и циничному надругательству…

Исход этой неравной схватки непредсказуем, как непредсказуем весь ход событий в романах Анатолия Афанасьева.

---

Да, Гречанинов был тем человеком, к кому можно обратиться за помощью, и он вряд ли откажет, но… Глупо, смешно, но я все еще надеялся выкарабкаться собственными силами…

Трое суток подряд Зураб, Коля Петров и я не покидали мастерскую. Еду нам готовила Галя, супруга Зураба.

Однажды навестил нас шеф, просидел около часа, изучая предварительные эскизы, и вел себя как ни в чем не бывало. Мне сказал втихаря:

— Не волнуйся, Саша, ситуация под контролем, Гаспарян все уладил.

Увлеченные работой, мы уже не замечали, как уходит день и наступает ночь, и, сломленные усталостью, спали прямо на полу. Зураб и Коля больше не цапались, и все мы трое стали как кровные братья, связанные ужасной мечтой. Замок наших снов постепенно переносился на белые листы ватмана.

Впервые за долгие годы я опять был беспечен, как в молодости, когда будущее кажется бесконечным. Несколько раз на дню звонила Катя, и мы вели такие же разговоры, какие ведут птички на веточке. Зураб с пониманием ухмылялся, Петров морщился, а Галя, когда ей довелось услышать мою птичью белиберду, мудро заметила: «Давно пора!» — точно проводила в гроб.

На четвертый день, когда наступил вечер, она не позвонила. Шесть, семь, восемь — тишина. Я сам начал названивать, но безрезультатно. Беспокоиться пока было не о чем, мало ли какие могли произойти в ее планах изменения, к примеру, поехала домой: я ведь не спрашивал, как она объяснилась с родителями по поводу своего многодневного отсутствия. Честно говоря, оттягивал этот разговор. Вдруг окажется, что для них это очередное обыденное дочернее приключение. Думать так мне не хотелось… Но все же если вернулась к родителям, то, в конце концов, и там есть телефон.

В начале девятого я сказал:

— Хлопцы, сегодня, кажется, пятница? А что, если нам смотаться по домам? Пока грязью не заросли.

Зураб неожиданно обрадовался:

— Ох, надо бы, надо бы! Который день дети непоротые.

Петров, которого никто нигде не ждал, кроме непочатой бутылки, буркнул недовольно:

— Вам бы, я вижу, только предлог найти, чтобы смыться. Работнички хреновы!

Его один голос против двух оказался недействительным, и мы расстались до утра.

Ровно в десять я вошел в свой подъезд, где почему-то ни одна лампочка не горела. Вдобавок и лифт не работал. Бегом я взлетел на пятый этаж, предчувствуя, что ничего хорошего меня там не ждет. В щелку под дверью пробивалась полоска света. Я отпер и вошел. Катя сидела на полу под вешалкой, привалясь к стене, и тихонько, по-щенячьи поскуливала. Рубашка на ней была разорвана до пупка и живописно свисала с одного плеча. Левая сторона лица распухла и отдавала синью, словно ее прогладили утюгом. Широко открытый правый глаз она устремила на меня, но в нем было мало жизни.

— Кто?! — спросил я.

В ответ неясное бормотание из разбитого рта.

Я помог ей подняться и довел, почти донес до ванной. Там у меня была аптечка со всем необходимым. Минут за пятнадцать я привел ее в порядок: умыл, смазал ссадины йодом и сделал холодный компресс на левую щеку, обмотав голову махровым полотенцем. Концы полотенца завязал на макушке, и когда она взглянула на себя в зеркало, то уже попыталась улыбнуться. Лучше бы она этого не делала, потому что от ее улыбки у меня сердце застучало, как от чифиря.

Уложив в постель, я заставил ее выпить рюмку коньяку и напоил горячим чаем с медом и молоком.

История с ней приключилась такая. Возвращалась Катя позже обычного, в восьмом часу, потому что накануне выскребла, выскоблила всю квартиру, а сегодня надумала переклеить обои на кухне: заезжала в «Тысячу мелочей» и еще в два хозяйственных магазина, но так и не подобрала ничего подходящего. На автобусной остановке к ней привязался высокий симпатичный парень и предложил донести до дома сумку с продуктами. Поклялся, что никогда не встречал девушку с такой потрясающей фигурой. У нее не возникло и тени подозрения в его неискренности. Она привыкла к тому, что мужчины день и ночь рыщут по городу и ищут, где им обломится. Но она, Катя, никогда не знакомилась на улице («А я?» — «Ты — особый случай!») и держала себя с парнем хотя и корректно (чтобы не злить), но строго. Заподозрила неладное только тогда, когда к ее провожатому возле самого дома присоединился второй юноша, ухватистый громила с наглыми, «взъерошенными» глазками. Естественно, она не собиралась идти с ними в подъезд, начала упираться, но они ее туда втолкнули. Как на грех, возле дома никого не было и в подъезде было темно. Катя им сказала: «Ребята, вот у меня в сумочке семьдесят тысяч и еще есть золотое колечко. Берите, только не бейте!» Они так загоготали, словно услышали анекдот.

— Саша, я очень испугалась. Знаешь, в животе так все обмякло, и, кажется, я описалась.

Бандиты повалили ее на пол, один уселся на плечи, зажав ее между ног, а второй потребовал, чтобы она сделала ему минет. От страха Катя его укусила, но не поняла за что, за что-то мягкое. После этого они начали пинать ее ногами, приговаривая: «Не кусайся, сучка, не кусайся, зубы вырвем!» Но били не очень сильно, больше для потехи. Только один раз тот мальчик, которого она укусила, увлекся и с криком: «Посылаю под штангу!» врезал ей ботинком в лицо. Катя потеряла сознание, а когда очнулась, то одна лежала в темноте под батареей. Сумочку и продукты они унесли с собой. Кое-как Катя добралась, доползла до пятого этажа, отперла квартиру, и вот… Но еще вот что важно: когда они ее волтузили, один сказал: «Передай своему кобельку, это только аванс!»

— Ты понимаешь что-нибудь? — спросила Катя. — Что значит — аванс? Они еще меня будут бить?

— Не думаю. Скорее, теперь на меня переключатся.

Как бы для того, чтобы подтвердить мои слова, затарахтел телефон и тот же подонок, который звонил на днях, слащавым голосом поинтересовался:

— Ты зачем, гнида, полторы тысячи взял? Чтобы папу за нос водить?

— А кто твой отец? Орангутанг или крокодил?

— До скорой встречи, — пообещал звонивший и повесил трубку.

Посреди ночи мы занялись любовью, и честное слово, такого со мной еще не было. Если мы не развалили кровать, то только потому, что она была куплена еще в те незабвенные времена, когда человек человеку был друг, товарищ и брат.

ГЛАВА 8

— Отвезу тебя домой, — сказал я Кате за завтраком. — Отлежишься денек-другой. Тем временем все уладится.

— Что уладится?

Она уже позвонила на работу и предупредила, что заболела.

— Что уладится, Саша? — повторила она.

Я помешивал сахар в кофе серебряной ложечкой и старался на нее не смотреть, потому что, когда я смотрел на нее, она мгновенно поворачивалась боком.

— Да пропади оно все пропадом. Сегодня же дам отбой. Кстати, ты зря стесняешься. Синяки украшают женщину. Это очень современно. Вроде кожаной тужурки.

— Хочешь отказаться от проекта?

Пора было вспылить, и я вспылил:

— Миленькая, какой, к черту, проект! Они нас пристукнут, как двух кроликов, вместе или по очереди. Как им заблагорассудится.

Теперь она глядела на меня в оба глаза, темный огонь завораживал меня.

— Саша, ты такой трус?

— Думай как хочешь. Я только не понимаю, из-за чего ты-то переживаешь? Тебя каким боком касается проект?

— Тебе дорога эта работа, а ты дорог мне. Я ведь тебя полюбила.

Ничего не скажешь, умела она облекать свои мысли в простые, но исчерпывающие слова.

— Прошу тебя, Катя, оставь. Я все сам улажу. Сегодня же улажу… А мы с тобой давай-ка слетаем на юг. Я знаю одно хорошее местечко. У тебя когда отпуск?

— Ты себе не простишь, если откажешься от этой работы.

У меня была когда-то жена, которую я любил, и были другие женщины, с которыми я спал, но все они были чужие. Это рано или поздно обнаруживалось. С ними было тяжело, потому что приходилось много врать, чтобы наладить хоть какой-то бытовой контакт. Катя была вся моя, как рука или сердце, не прошло двух дней, как я это почувствовал. Ощущение того, что она принадлежит мне целиком, было жутковатым, к нему примешивалась изрядная доза мистики. Словно она знала какую-то про меня сокровенную тайну, которую и сам я когда-то знал, которой упивался, но однажды забыл и не мог больше вспомнить.

— Будешь зудеть, поссоримся, — сказал я. — Тебе это надо?

— Милый, не так просто поссориться со мной, — улыбнулась она.

Через час я высадил ее из машины в Текстильщиках, взяв с нее слово, что она носа не высунет из родительского дома без моего разрешения.

Сам поехал в мастерскую, оторвал ребят от дела и рассказал им все как на духу. Неприятные новости они восприняли довольно хладнокровно.

— Ну сволочи! — сказал Зураб. — Жить не дают и работать. Обложили, как волков.

Коля Петров заметил:

— Совсем будет худо, если отберут аванс.

Из мастерской отправился в министерство к Гаспаряну. Удачно просочился внутрь и молча положил перед ним золотой портсигар.