Грэм Макнилл - Черное солнце

• Название: Черное солнце
• Автор: Грэм Макнилл
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01905-5

Нарушение священного Кодекса Астартес, пусть и совершенное по необходимости и из самых благих побуждений, не может остаться безнаказанным. Искупить вину перед Орденом Уриэль Вентрис, разжалованный капитан Ультрамаринов, сможет, лишь исполнив смертельную клятву. А сделать это ему предстоит там, куда приводят дороги, вымощенные благими намерениями. Там, где в мёртвом небе горит чёрное солнце. Там, где сбываются кошмары и умирают надежды.

Но даже пламень ада не в силах испепелить отвагу и честь истинных сынов Ультрамара.

---

— Мы навсегда останемся Космодесантниками, мой друг, — торжественно заявил Уриэль. — И я не могу назвать ни одной причины, которая может помешать нам выполнять боевые задания нашего Ордена. Где бы мы ни были и чем бы мы ни занимались, мы всегда будем воинами Императора.

Пазаниус кивнул:

— Я знаю, но сомнения грызут меня, и нет никого на борту, кому я мог бы исповедаться. Капеллана Клозеля здесь нет, и я не могу прикоснуться к святости примарха и помолиться.

— Ты можешь поговорить со мной, Пазаниус, всегда, когда тебе только захочется. Разве мы не боевые братья, разве мы не прошли через многие схватки, разве мы не друзья, наконец?

— Да, Уриэль, и мы всегда ими будем, но ты такой же проклятый и осуждённый, как и я. А я страстно желаю духовной поддержки того, кто чист и не запятнан позором. Прости.

Уриэль отвернулся от друга, надеясь найти правильные слова, которые были так нужны сейчас. Но он не был капелланом и не знал, что принесло бы Пазаниусу утешение, которого тот, несомненно, заслуживал.

Он мучительно искал слова, которые могли восстановить доверие между ними, внутренний голос спросил его: «А что если Пазаниус прав?»

Ультрамарины возвращались обратно через полигон, полосу препятствий которого только что преодолели, и кромсали останки тридцати семи «врагов». Их радиоуправляемые тела из пластика и биомассы догорали, распространяя вонь. Выходя из здания, Уриэль и Пазаниус прошли через хорошо укомплектованный гимназиум, направляясь к одной из многих часовен на корабле. Космодесантники завершили боевые обряды и церемонии, которые должны были своей суровой, красотой поддержать их морально и продемонстрировать уважение примарху и Императору.

Свет в тренировочном зале начал мерцать и гаснуть, предупреждая людей, что корабль переходит в ночной режим, хотя само понятие дня и ночи было весьма условным на борту корабля. Несмотря на это, капитан Ласкарис ввёл в практику строгое расписание, по которому выключался свет и звучал сигнал к подъёму. Это делалось для того, чтобы пассажиры «Гордости Калта» могли быстрее приспособиться к жизни на корабле. Такая маскировка под нормальную жизнь позволяла сводить к минимуму нежелательные проявления человеческой натуры. Усиливавшаяся клаустрофобия вкупе с ещё дюжиной лишений, которые неизбежны на борту, нередко приводили к крайне неприятным последствиям, таким как жестокость, насилие и неподчинение.

Конечно, Ультрамарины привыкли к гораздо более жёсткой дисциплине и лишениям, чем те, что приходилось терпеть на корабле.

Гимназиум был обширным помещением в тысячу стадий длиной, потолок подпирали колонны, а пол был посыпан песком. Целый полк или даже больше воинов могли проводить тренировки по стрельбе, кулачному бою, бою в джунглях или опасной драке на тёмных городских улицах. На полигоне было несколько площадок, имитирующих различные условия, настолько близкие к реальным, что тысячи воинов могли пройти здесь необходимое обучение, перед тем как добраться до театра настоящих боевых действий. С балок потолка свисали боевые знамёна подразделении, а вдоль стен стояли огромные антраценовые статуи великих героев Ультрамара. Подсвеченные витражи рассказывали о жизни Робаута Жиллимана. Молебны на высоком готике неслись из труб гипсовых ангелов, водружённых на каждую колонну.

— Это лучшие люди своих миров, — кивнул Уриэль на группу воинов, отрабатывающих штыковые удары на манекенах.

От него не ускользнуло несколько смущённых взглядов, брошенных на разжалованных Ультрамаринов. Уриэль прекрасно знал, что их присутствие на корабле послужит причиной разных домыслов и сплетен.

— Да, — согласился Пазаниус, — Макрэйдж восемьсот восьмой. Большинство из них из Аджизелуса.

— Ну, тогда они будут хорошо сражаться, — сказал Уриэль. — Какой позор, что мы не можем тренироваться с ними. Они бы очень многому могли у нас научиться, а для нас было бы честью передать им свой опыт.

— Может быть, — сказал Пазаниус, — хотя не думаю, что их офицеры согласились бы с тобой. Мне кажется, что мы для них — одно большое разочарование. Разжалованный Космодесантник не герой, он ничего не стоит, пустое место.

Уриэль повернулся к Пазаниусу, удивлённый злобой и горечью в его голосе.

— Пазаниус? — окликнул он его.

Пазаниус помотал головой, как будто отбрасывая прочь тяжёлые мысли, и улыбнулся, но Уриэля невозможно было обмануть этим.

— Извини, Уриэль, меня просто замучили сны. Я не привык к этому. Я всё ещё жду, когда же капеллан Клозель гаркнет мне на ухо: «Подъем!»

— Да, — согласился Уриэль, заставляя себя улыбнуться. — Чуть больше трёх часов сна — и ночь казалась роскошной. Будь осторожен и не привыкни к этому, мой друг.

— Это вряд ли, — сказал Пазаниус хмуро.

Уриэль встал на колени перед статуей Императора, высеченной из тёмного мрамора. Мерцающий свет сотен свечей заполнял часовню, отражаясь тысячекратно на отполированных поверхностях. Воздух был тяжёлым и маслянистым от благовоний. Священники молились нараспев, перебирая чётки, они бродили по часовне. Херувимы с белоснежной кожей, голубыми как небо волосами и сияющими золотыми крыльями парили под сводами. С поясов священников свисали свитки со священными текстами.

Уриэль ни на кого не обращал ни малейшего внимания. Он крепко сжимал обеими руками золотой эфес меча, остриём упёртого в пол. Уриэль устало прижался лбом к головке эфеса и начал молиться.

Этот меч был последним даром капитана Айдэуса, его бывшего наставника, и хотя оружие было повреждено на Павонисе (казалось, что уже целая вечность прошла с тех пор), Уриэль отладил клинок перед отъездом на Тарсис Ультра. Ему хотелось знать, как поступил бы Айдэус в той ситуации, и благодарил богов, что его наставника здесь нет, и он не видит, что стало с его учеником.

Пазаниус преклонил колени рядом, закрыл глаза, и его губы зашевелились в беззвучной молитве.

Уриэлю было сложно проявлять сочувствие к насупленному, полному тяжких раздумий Пазаниусу. Тот стал таким с тех пор, как они оставили позади водопады Геры. Да, это правда, что их изгнали из Ордена, с родной планеты и разлучили с боевыми братьями, но у них всё ещё был долг, который нужно выполнить, и клятва, которой надо следовать. А настоящий Космодесантник никогда не откажется от таких серьёзных обязательств, особенно если он Ультрамарин.

Уриэль знал, что Пазаниус был смелым и благородным воином, и надеялся, что у него хватит внутренней силы, чтобы самостоятельно выйти из этого болезненного состояния. Вспомнилось, как он сам терзал себя сомнениями в одном из госпиталей на Тарсис Ультра. Уриэль также вспомнил прекрасное лицо сестры Ордена Госпитальеров и её слова, простые и мудрые, усмирившие его душевную боль.

Уриэль хотел ещё раз увидеть эту женщину, но оказалось — не судьба. После битвы с тиранидами, в которой он был тяжело ранен, он долгое время видел только апотекария Селенуса, занятого изгнанием тиранидского яда из организма Ультрамарина.

Когда Уриэлю стало лучше, подошло время отправляться на Макрэйдж, и он так и не смог поблагодарить сестру Джониэль за простодушную доброту. Он хотел знать, что с ней стало. Уриэль от всей души желал ей только хорошего.

Он завершил молитву, встал и поцеловал лезвие меча перед тем, как убрать его в ножны одним резким движением, поклонился статуе Императора и осенил себя знаком орла на груди. Мельком взглянув на Пазаниуса, он понял, что тот все ещё погружён в молитвенный транс.

Уриэль неодобрительно нахмурил брови, когда увидел несколько странных отметин, видных из-под латного воротника силового доспеха. Уриэль стоял прямо над бывшим сержантом и смотрел на ссадины, начинавшиеся на шее и исчезающие под броней.

Корочка на этих ранах была ещё свежей.

Где же он получил эти шрамы?

Уриэль собрался прямо спросить Пазаниуса, но почувствовал чьё-то присутствие за спиной. Он обернулся и увидел жреца, мужчину с цепкими глазами, который пристально уставился на него.

— Проповедник, — уважительно кивнул Уриэль.

— Нет, пока нет! — взвизгнул священник, нервно теребя свитки с молитвами. — Нет, я не проповедник. Я всего лишь бедный кенобит, мой ангел смерти.

Уриэль остановил взгляд на его ладонях, перемазанных кровью, и спросил себя, к какому культу принадлежит жрец. В Империуме были известны тысячи сект, и этот неуравновешенный тип мог принадлежать к любой из них. Ультрамарин пристально осмотрел его одежду, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку, но тёмно-голубая тога, закреплённая на плече пряжкой, не имела никаких опознавательных знаков.

— Могу я вам помочь чем-нибудь? — спросил Уриэль.

Пазаниус поднялся с колен и встал рядом.

Жрец покачал головой и нервно хихикнул:

— Нет, я уже мёртв. Омфал Демониум грядёт. Я чувствую, как он ворочается и растёт в моей голове, а скоро вырвется наружу. И увезёт меня, да и всех остальных на своей адской машине.