Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2011)

• Название: Новый Мир ( № 8 2011)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Ядне нагнулась к самому уху сына — тихим шелестом теплого летнего дня выходил из ее уст шепот. Хадко уснул, так и не поняв, о чем она шептала.

Мать говорила заклинание, единственное, оставшееся в ее памяти от тех времен, когда она еще не стала женой божьего любимца и жила в своей семье.

Такие слова она говорила:

 

Я куропатка белая, я куропатка белая,

Я лечу на восход, где солнце живет,

Я лечу на восход, где солнце встает,

Я лечу на восход, откуда реки текут,

Я лечу на восход, где боги живут,

Я лечу на восход, чтобы свить гнездо,

Я лечу на восход, чтоб родить птенца,

Одного птенца — как и я, белого.

Спрячь меня, снег, от клыков врага,

Укрой меня, снег, от белоперой стрелы,

Укрой от стрелы с орлиным пером,

С пером филина, с пером ястреба.

Ветви дерев, сохраните меня,

Ветви дерев, сохраните меня

От ходящего по земле недруга.

Небо синее, сбереги меня,

Небо синее, сбереги меня

От ходящей по ветвям погибели.

Дух реки, защити меня,

Дух реки, защити меня,

Дай не сбиться с пути на светлый восход.

Ветра дух, подхвати меня,

Ветра дух, подхвати меня,

Дай опору крылу, коль не хватит сил,

Не гони меня в сторону тьмы,

Не гони меня в сторону льда,

Не гони туда, где железный наст….

Я совью гнездо из пахучих трав,

Я совью гнездо из мягкой хвои,

Положу в гнездо белым-белый пух,

Чтоб хранил тепло моему птенцу.

Будет мой птенец глядеть на восход,

Будет видеть он, где солнце живет,

Будет знать птенец, куда реки текут.

Станет мой птенец выше, чем гора.

Станут крылья его шире, чем река.

Не страшна ему будет птица Карс,

Птица черная, матерь Ужаса.

Но до той поры сберегите меня,

Но до той поры защитите меня —

Духи снега,

ветров,

Духи, те, что живут на ветвях дерев…

Я куропатка белая,

Я куропатка белая,

Я лечу на восход вывести птенца

Белого, единственного…

 

Прошла ночь, и уже утро собиралось уходить в день, когда залаял Войпель, — показались нарты Мэбэта. Все, кто был в чумах, — Хадко, Ядне и гость Махако — вышли на середину становища встречать хозяина. Упряжка из пары оленей приближалась. Было видно, что Мэбэт сидит низко, значит — пусто в нартах, нет в них большой добычи. Вот уже любимец божий в своем становище и видно, что он весел и, как всегда, собой доволен. Домочадцы и гость учтиво поклонились хозяину.

Но ответил Мэбэт лишь на приветствие Заики и сразу же обратился к нему:

— Я рад, что ты уважил меня, добрый друг Махако, и дождался моего возвращения. Прости, что задержался, много трудных дел пришлось сделать. Хорошо ли кормили тебя, пока меня не было?

— Нигде я не ел так вкусно и не спал так сладко, — отвечал Махако.

— Я привез тебе подарок, как и обещал. — Мэбэт достал из нарт ровдужий мешок, в котором было что-то тяжелое и круглое, но не отдал его Заике — положил на снег рядом с собой.

— Возьми его, посмотри, что там. Ну же, не стесняйся.

В полупоклоне довольный гость подбежал, наклонился к ногам хозяина, взял мешок и, обведя всех ошалевшим от счастья взглядом, сунул руку внутрь — и застыл. Улыбка промелькнула на лице Мэбэта. Заика вынул из мешка руку — его пальцы были в крови.

— Покажи всем мой подарок, — сказал Мэбэт с тем же добродушием.

Ничего не понимающий Заика перевернул мешок и, вскрикнув, отскочил. Гулко ударившись о притоптанный снег, упала голова Одноглазой Ведьмы. Заика явственно видел кривую линию черных волосков на том месте, где срослись веки, и волосы Ведьмы — они были цвета ее крови.

— Знаешь, что сказала мне Одноглазая перед смертью? — спросил любимец божий. — Она сказала, что никогда не давала тебе чудесных грибов, но не потому, что тебе нечем было за них заплатить, а потому что дураки и так счастливы. Вот потому ты и приехал трезвый и привез мне живого сына. Спасибо тебе, друг Махако. Подарок можешь забрать с собой.

Последних слов Заика не слышал: он удирал в тайгу — без лыж, которые остались в нартах Хадко, — и бегство свое сопровождал долгим тоскливым воплем.

Больше ни Мэбэт, ни Ядне, ни Хадко не видели пустого, не своим очагом живущего человека Махако, который приходился им дальним родственником.

 

Женщина Пурги

 

Мэбэт подтолкнул ногой лежавшую перед ним голову Одноглазой. Голова покатилась, уткнулась в мягкий сугроб и стала почти незаметной. Мать и сын молчали в оцепенении. Говорить был способен только любимец божий — он и обратился к Хадко:

— Когда ты привязывал к нартам свои ленточки, я вспомнил одну историю, которая очень пригодилась бы тебе, но не рассказал. Теперь расскажу. Со старым Пяком мы почти ровесники. Когда-то, очень давно, мы боролись с ним на медвежьем празднике, и в шутку я схватил его за волосы, слегка дернул и оголил ему половину головы. С тех пор волосы на нее так и не вернулись. Старый Пяк страшно зол на меня и эту злобу несет с собой в иной мир.

Мэбэт рассмеялся:

— И через много лет ты, мой сын, приехал свататься к его дочке. Вряд ли можно придумать большую наглость. Но я рад за старого Пяка. Он обругал тебя и хотя бы этим доставил себе удовольствие.

Хадко стоял, не двигаясь. Он не издал ни звука. В тот момент Человек Пурги ненавидел отца.

Мэбэт продолжал:

— Тебя тоже ждет подарок. Он лучше того, который я приготовил для Заики.

Только сейчас и Хадко и Ядне увидели, что не на пустых нартах приехал Мэбэт: под шкурами было спрятано что-то. Любимец божий, откинув краешек покрывала, промолвил с притворной лаской:

— Выходи, милая, ты уже дома.

Под шкурами он прятал девушку из рода Вайнота.

Мэбет привез ее в жены своему непутевому, бессмысленному сыну. Он добыл ее легко, как добывал все, чего просила душа.

Девушка была красива, наверное, красивее дочери Пяка. Мэбэт выбрал ее по своему вкусу. По совпадению ее звали так же, как и его сына, — Хадне, Женщина Пурги.

Невесту поместили в малый чум. Несколько дней она пребывала в оцепенении, не притрагиваясь к пище и не сказав ни слова. В чуме неотлучно пребывала Ядне, страдая за нее так же, как недавно страдала за сына.

Что касалось Мэбэта, то он не выказывал никаких чувств — ни гордости, ни радости, ни тем более беспокойства: он просто сделал дело, которое считал необходимым и достойным себя. Сожалел божий любимец лишь о том, что этого не сделал его сын — и вряд ли когда он решится на такой поступок. Мэбэт окончательно забыл то недавнее, радостное сомнение, заставившее его ненадолго поверить, что Хадко будет таким же, как он, пусть и с другим обликом. Его сын все человеческое воспринимает всерьез и поэтому никогда не сможет стать любимцем божьим. Пусть он хороший охотник и сила есть в его руках, но таких же мастеровитых охотников и сильных людей в тайге много.

Ядне хлопотала возле невестки, забота поглотила ее, она не замечала мужа, и Мэбэт думал, что жена затаила на него обиду или зло. Но все оказалось не так. Забота жены была смешана со страхом. Однажды несла Ядне охапку хвороста и, встретившись с Мэбэтом, взглянула мужу в глаза и сказала с тихой, но явной укоризной:

— Что ты наделал, Мэбэт, что ты наделал… Вайноты придут мстить за свою девушку. Они придут все. Их будет не трое и не пятеро: они явятся большим войском. Ты ведь знаешь, как обидчивы мужчины Вайнота.

— Пусть приходят, — равнодушно ответил муж.

Ядне покачала головой и повторила обреченно:

— Что ты наделал, Мэбэт, что ты наделал…

Она ушла в чум и там, ломая сухие веточки в пищу огню, погрузилась в тревожные мысли, которые начали приходить к ней задолго до того, как была похищена Хадне.

Можно бесконечно повторять, что любимец божий — исключительный человек или не человек вовсе, но простое повторение рождает неверие. Мэбэт уже сед, и потому все чаще Ядне думала — сколько отмерено ему? Ведь и летнее солнце идет на долгий закат, и так же должна пойти на закат эта странная щедрость богов к одному-единственному человеку. А может быть, он бессмертен? Но тогда почему старость, безжалостная к прочим людям, пусть и несмело, показывает в нем себя? И насколько хватит сил у людей тайги бороться со своей завистью и униженностью от вида человека, вознесенного столь высоко? Когда они положат предел его свободе? Он все еще может поймать летящую стрелу — но две стрелы? Пять? Десять? Сто? Сотню стрел, пущенных в него, сможет он поймать?