Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2008)

• Название: Новый Мир ( № 6 2008)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

“Список всего самонужнейшего и самоважнейшего для любого человека, чему еще ты научил меня, — почти бесконечен; поэтому совершенно все равно, дамы и господа, продолжать ли его до утра или закончить немедленно, на последнем полуслове; выберу последнее: закон…

И все-таки скажу напоследок еще одно: ни Джойс, ни Фолкнер не научили меня почти ничему — разве что самовыражению, т. е. выражению некоторых глубин своей-чужой души. А кому нужно твое-свое самовыражение, когда всем нужно только их-свое самовыражение? Хемингуэй же и вообще научил только той глупости, что при охоте на льва нельзя трусить. Во-первых, научившись кое-чему у Учителя, скажу как взрослый ребенку: и можно и должно трусить, чтобы стать храбрым. Нельзя не не трусить, а нельзя охотиться на львов: это бесчеловечно — охотиться на царей

зверей, занесенных из-за отважных людей в Красную Бархатную Книгу столбового зверинства.

Да, ни вышеназванные, ни другие не названные не научили меня почти ничему толковому. Всему остальному бестолковому научил меня ты”.

Анатолий Медников. Без ретуши. Публикация Марины Сорокиной. — “Кольцо „А”” (Союз писателей Москвы), 2007, № 43 <http://soyuzpisateley.ru>.

Дневники-воспоминания литератора, бывшего в 1970-х секретарем Московского отделения Союза писателей РСФСР. Тексту, кстати, предпосланы два, очевидно подготовленных редакцией, эпиграфа из Трифонова и Нагибина, дающие понять и подтвердить (сказано же в аннотации о нескольких десятках книг!), что А. М. был не только исполнительным чиновником, но и трудолюбивым писателем. Впрочем, текст не о литературе, но — о литературных нравах тех лет, с другого, так сказать, берега.

“…Испытываю ли я сейчас муки совести, вспоминая о своем участии в исключении из Союза писателей-диссидентов (Галича, Чуковской, Войновича и других. — П. К.)? Да, конечно. Мне неприятно вспоминать об этом, как, наверное, и тем, кто остался в живых из членов тогдашнего секретариата”. И вот, опираясь на дневник, вспоминает и вспоминает — в красках, с репликами персонажей, уверенными штрихами рисуя тех или иных “фигурантов”. Периодически сожалея и недоумевая. И более того: с “теперешним чувством раскаяния”.

Однако подготовлена рукопись к печати, по-моему, не вполне тщательно. Скажем, Медников пишет о Лидии Чуковской: “Несколько дней Би-би-си передавало ее письмо — „Обращение к народу””. Впоследствии, правда, в тексте мемуаров фигурирует лишь действительный “Гнев народа”, а никакое не мифическое “Обращение”, — но публикаторы и редакторы, видимо, не затруднили себя проверкой и вычиткой. Бог с ними. Только саму живую Лидию Корнеевну Чуковскую, явившуюся на свое исключение с, как пишет Медников, “скрытым магнитофоном”, я опознать здесь так и не смог. И дело не в том, что мне “мешала” ее собственная книга “Процесс исключения”.

Тут, видимо, дело слуха.

“О себе Чуковская сказала, что ей 66 лет, что она почти ослепла, пенсионерка, часто дома лежит на диване, что советский общественный строй она не принимает…”

Или: “Кто мог подумать в те дни, что и мы, и сама Лидия Корнеевна доживем до „Проспекта Сахарова” (в своем выступлении на исключении из СП Л. К. предсказала появление в Москве такого проспекта вместе с площадью Солженицына. — П. К.), а в том, что появится в свое время „Площадь Солженицына”, сейчас сомнений нет. И еще одна, показавшаяся мне странной, реплика Лидии Корнеевны: „Не сажайте меня в сумасшедший дом!””

Кстати, о том, как во время чтения своего Слова у действительно полуслепой Л. К. упали на пол все ее бумаги и никто из членов секретариата не встал, чтобы помочь пожилому человеку собрать их, А. М. не написал. Забыл, наверное.

Что до “недоумений” реалистического писателя Медникова, то я имею в виду и его легкие недоумения не только по отношению к наивным, как я тут вижу, “диссидентам” и сочувствующим им, но — и по отношению к собственным трудолюбивым друзьям. Вроде “вполне конформистского” в своей гражданской позиции писателя Юрия Яковлева (“человека состоятельного” и “страстного любителя собак”). “Лидия Корнеевна все порывалась и дальше читать заготовленный текст, но, поверив заверению Наровчатова, что в конце заседания она получит слово, успокоилась (какая суетливая дама, не правда ли? — П. К.). Начались выступления. Первым взял слово Юрий Яковлев. Сказал, что в Новосибирске какой-то мальчишка, наслушавшись передач „Голоса Америки”, стрелял в пионера, стоящего в почетном карауле у „огня Славы”. Почему-то связал это с творчеством Лидии Чуковской, что выглядело неубедительным…” Действительно.

…Скоро не останется тех, кто мог бы с этого берега прокомментировать исторические воспоминания рабочего секретаря, ушедшего из жизни в 2004 году. Уж не знаю, хорошо ли, жалко ли, что Владимир Николаевич Корнилов не дожил до них, он, думаю, нашел бы слова об искусных записях, названных “Без ретуши”. А пока на заднюю обложку 350-страничного тома выносится аннотация: “„Времена не выбирают, в них живут и умирают” — такова поэтическая формула, многое объясняющая в наших поступках,

мировоззрении… Многие не любят, когда им напоминают о прошлом…” И подпись — Анатолий Медников. И уже только потом — столбиком вниз — идут цитаты из других авторов текущего номера этого литературного журнала.

Алексей Савельев. Противостояние. — Научно-методическая газета для учителей истории и обществоведения “История” (Издательский дом “Первое сентября”), 2008, № 4 (844), <http://www.1september.ru>.

Пространная реплика главного редактора издания. Коротко отозвавшись о нелепых, мягко говоря, взглядах на историю Гражданской войны в России, прописанных в новых исторических учебниках, он, обильно процитировав из работы Ивана Ильина “Государственный смысл Белой армии” (1923), пишет: “Говоря обобщенно, нравственный смысл истории Гражданской войны не в противостоянии красных и белых, не в терроре и не в военных действиях, а в этом „противостоянии” злу, насилию и лжи. История распорядилась так, что в тот период это „противостояние” распределилось достаточно четко, по линии идеологий и политического выбора. Но кто станет утверждать, что эта борьба не происходит и сейчас, освобожденная от „белого” и „красного” цветов, а поле ее — сердце и душа человека?” Тут я искренне позавидовал учителям истории, подписанным на эту методическую газету.

Слово и дело. Беседа с президентом Института экономического анализа Андреем Илларионовым. Вступление Игоря Виноградова. — “Континент”, 2007, № 4 (134).

Беспрецедентная публикация, окончание которой (вторая самостоятельная часть) будет в следующем номере. Этого и биографического, и исторического (весьма неостывшего и откровенного) монолога ждали (и опасались), думаю, многие. Весьма любопытное чтение. Вот — о преддефолтных днях десятилетней давности:

“В начале июля я оказался на встрече Чубайса с „его командой”. Там собралось человек тридцать-сорок, относившихся к его группе, обсуждали текущую экономическую и политическую ситуацию. Дошла очередь до меня, я говорю Чубайсу: „Слушай, какие бы ни были отношения лично между нами, но кризис, который предстоит, сметет всех. Он сметет всех — и тебя тоже. И если кого вешать будут, то тебя не забудут. Если о стране не хочешь позаботиться, о себе подумай”. Он выслушал и ответил мне примерно вот так: „Сейчас мы („команда”. — А. И.) как никогда сильны. У нас — более половины правительства. Мы полностью держим страну в своих руках. И те, кто говорит о всяких кризисах и девальвациях, несут полную чушь”. Я тогда сказал что-то примерно такое: „Гляжу я на вас и изумляюсь: пройдет всего лишь несколько недель или несколько месяцев, и ни вас здесь, ни вашей половины правительства не будет — ни в правительстве, а, возможно, и нигде”. Ну, они там посмеялись, похихикали и разошлись...

Июль 1998 года проходил в таких вот интересных дискуссиях. А 2 августа председатель Центробанка Дубинин собрал в Белом доме пресс-конференцию для российских и иностранных журналистов по поводу ситуации на рынках. Слова „кризис” старались избегать, но ставки по госдолгу уже подскочили до астрономических 160%, каждый новый выпуск ГКО сопровождался горячими обсуждениями — сможет ли правительство профинансировать его обслуживание или нет?

Поскольку память об азиатском кризисе была свежей, пресса волновалась: будет ли в России продолжение — или не будет? На конференцию пришло свыше трехсот человек. В большом зале для встреч с журналистами на Краснопресненской набережной выступил Дубинин, сказавший, что все в порядке, ситуация под контролем и никакого кризиса не будет. Кто-то из журналистов спросил его: „А как же, вот Илларионов говорит, что будет девальвация”. И тогда Дубинин ответил: „Господин Илларионов лжет. Он нарочно пытается обрушить рубль для того, чтобы его жена, работающая в инвестиционном банке, смогла заработать на падении российской валюты на Чикагской бирже. Он нарочно валит рубль, чтоб заработать на этом”.