Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2011)

• Название: Новый Мир ( № 2 2011)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

 

4

 

С той поры пошло наше дело так успешно, что заработали мы довольно деньжат и начали уже обдумывать, как нам расширить производство. Не обходилося, правда, и без ссор — и дядька, и наша мамка никогда не упускали случая друг друга обмухлевать.

Однажды мама и говорят дядьке:

— Слушай, Лендзя, а почему бы нам не породниться?

Вот и пришел черед сказать мне пару слов про дядькину дочку, которой было семнадцать и которая считалась на выданье. Звали ее Рузя. Это было придурочное от рожденья создание, которое надо было бы держать где-нибудь на темном чердаке, чтобы она порядочных людей не пугала.

Представьте себе худющую, позеленевшую, а вдобавок, вроде бы всего этого было мало, еще и усатую бабенку. И вот на такой немытой мармизе меня собрались обкрутить.

Я уперся руками и ногами:

— Да она-де страшная, как мир социализма! Когда я ее вижу, у меня все опускается и икота берет.

— Сын мой, — сказала мамуля. — Наше дело требует этого. И если ты не дашь согласия, то придется мне прибегнуть к крайней мере.

Она так выразительно посмотрела на меня, что я почувствовал уже себя одной ногой там же, где мой любимый папочка.

 

5

 

Свадьбу закатили на всю губу. В городе стало меньше бродячих котов и собак, а сколько уж ворон понастреляно — тому и счета нет. Тетка из них напекла таких курчат в сметане, что гости чуть ли пальцы не проглатывали. Не говорю уж о тушеной крольчатине из котов и печенке из собак. Тетка вложила весь свой кулинарный талант, чтобы даже самый придирчивый гурман не засомневался в натуральности колбас, паштетов и окороков.

Я сидел с квасной миной на лице, а рядом торчала, как шило из мешка, моя Рузя. Усатая улыбка сияла от уха до уха.

Долгое время я старался не смотреть в ее сторону, чтобы не портить себе аппетит и добросовестно поесть те несколько натуральных бутербродов, которые мне мама рассовала по карманам. Но тут эти поцы, ее прибабахнутые братики, подняли страшный крик — мол, горилка горькая (а разве может она быть сладкая, если ее из кизяков гнать?) и пить они, видишь ли, не будут, пока молодые не подсластят.

Я побледнел и чувствую, как мурашки ползут у меня по спине. До каких там, к чертовой матери, сластей! Такой решетке разве что ботинки дай поцеловать, так, может, заблестят от ее губ, как от дегтя. А эти ироды не унимаются, надрываются так, что их рожи прямо посинели от натуги.

Рузя тем временем жмется ко мне, как собачка, и я чувствую, как что-то у нее бурчит в животе, вроде кто-то там под гору тачку кирпичей толкает.

Поднялся я на ноги с тяжелым сердцем, Рузя в меня морду свою тыц, да и обслюнявила всего так, что чуть нос не отгрызла. Присосалась кляча, как пиявка, думал, что и душу из меня высосет, потому что уже чувствовал, как в желудке буйные соки заходили и поднялись к горлу. Еле я оторвал ее от себя и упал на скамейку. Морда прямо блестела у меня от слюны, а вытереться неприлично, так я схватил кусок каравая и, даром что испечен он был из тырсы, набил им рот, чтобы хоть так как-нибудь вытравить вкус Рузиных губ.

Тем временем родственники почему-то решили, что я прямо горю уединиться с молодой, и, подхватив нас под руки, затащили в комнату и закрыли на ключ.

Моя женушка, вся красная от неутолимой жажды, переполненная же­ла­нием наконец уничтожить железобетонную линию Мажино своей невинности, вмиг поскидала с себя всякие манатки, все, что прикрывало от людского глаза ее костлявые формы, и стала передо мной гола-голесенька, в чем ее придурочная мама родила.

Мой мрачный взгляд проехался по гладенькой поверхности отсутствующих грудей, провалился в запавший, с синими прожилками живот, на котором можно было бы гвозди выпрямлять, и с ужасом заблудился в черной кудели, торчащей из-под живота. Эта жуткая метла оглушила меня своей непропорциональностью в отношении с остальным телом, и я сразу заподозрил талантливую рученьку тетушки.

Злорадно улыбаясь, я хватил это гнездо, Рузя вскрикнула, а в руках у меня оказался обычный парик, не без мастерства приспособленный для исполнения совсем других функций. А на месте, где только что чернели непролазные кущи, рыжела теперь несмело хошиминовская бородка, которую Рузя совершенно уместно решила целомудренно прикрыть костлявой ручкой.

Чтобы как-то развеять атмосферу, Рузя хихикнула и, опрокинувшись в постель, живо раскинула ноженьки, чтобы я хоть теперь не засомневался в наличии того места, на котором меня, дурака, женили. Я действительно увидел, что там все в порядке и не скачет на меня замаскированный миксер, ведь от моих родственников всего можно было ожидать.

Та-ак, думаю, если сейчас не научу ее уму-разуму, то когда же учить? И, скинув ремень, подступаю к ней, а оно — понятно, глупое — лыбится да потягивается, как кошка. Ухватил я подушку, мордень ей накрыл да ну же крестить по чем попало. Она, как змеюка, извивается да кидается, прямо кости тарахтят, а я не унимаюсь — крест-накрест, аж ремень к коже прилипает.

Отвел я душу, сел около нее да и говорю:

— Только пискни кому — порешу на месте. Я такой. Поняла?

— Угу, — сквозь слезы.

— И чтобы больше я тебя голой не видел. Твои божественные формы действуют на меня, как на кота скипидар.

 

6

 

После того породнения, может, мы и жили бы себе как сыр в масле, но наша мамуля уже совсем истощилась в силах и как несравненная Лолита могла теперь удовлетворить разве что такого парня, что пятнадцать лет в криминале отсидел, да еще перед этим хорошенько его напоив.

Собралась вся наша семья за квадратным столом и начала размышлять, как же тут выпутаться из трудной ситуации.

Вот я и говорю:

— Если наша маменька уже не того, то я предлагаю к этому делу привлечь или тетку, или мою любимую женушку.

Эк, что с дядькой сделалось! Как подскочил он на свои кривоножки, да как замолотит кулаками по столу:

— Не позволю! Не дам! — и всякое такое, приправленное перчеными словечками.

А его три недотепка за ножи и вилки схватились, вроде спутали меня с печеным индюком.

— Ага, — говорю я, — так значит, как ваша сестра, а моя матушка, надрывалась на общий карман, так вы ни гу-гу, а как очередь до ваших дошла, так вы сейчас же на тормоз жмете?

— Я слабая для такой работы, — сказала тетка.

— Она очень слабая, — подтвердил дядька. — Мы с ней теперь не чаще, чем раз в два дня сражаемся, да и то чух-чух, лишь бы поскорее.

— И то разве что тогда, как от него в зубы схлопочу, — вздохнула тетка. — Потому что для меня и раз в два дня тяжело. Хорошо, хоть я на ночь челюсть вынимаю, а то был бы у меня весь рот покоцан.

— Эти парни — все какие-то бузотеры, — покачала головой моя матушка. — Когда-то ко мне один такой приходил, так все хотел у меня кусок задницы отрезать. Говорил, что как видит ее, так сразу у него слюна течет и жрать хочется. Как я это услышала, так больше он меня без панталонов не видел.

— А как же он того?.. — поинтересовалась тетка, но мама, кивнув на детей, зашептала ей на ухо. Тетка сказала: «Ага»! — и задумалась.

— Ну хорошо, — встрял я. — На тетку имеете право. Держите ее исключительно для своих мелкособственнических куркульских потребностей. Бейте в морду и нюхайте, дышит ли. А я парень современный, у меня мораль не засорена всякими буржуйскими предрассудками. Я свою любимую женушку отдаю на общее дело.

Рузя, как это услышала, вспыхнула, как огонь, и глазки опустила. Сразу видно, что мою жертву оценила она как высший дар своей судьбы. Наконец сбросит она с себя тяжелые цепи невинности и насытит жаждущую плоть.

Все остальные тяжело переваривали мое предложение, горячо подсчитывали свои проценты.

Чтобы облегчить эти расчеты, я продолжил:

— Поскольку я ее полноценный собственник, то требую для себя сорок процентов с доходов.

Я знал, что говорю. Дядька, заслышав про деньги, сразу забыл, что речь идет о дочери, и бросился торговаться, сбивая цену. Тетка и свое вставила:

— А мне сколько? Это же я ее родила! Девять месяцев носила, аж меня поперек ломало! Прошу мне заплатить за каждый месяц.

— Не девять, а семь, — сказала моя мать. — Я хорошо помню. Из-за этого оно такое худющее и уродилось.