Эльмира Нетесова - Ее величество-Тайга. РЫСЬ КУЗЯ

• Название: Ее величество-Тайга. РЫСЬ КУЗЯ
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-023763-4

"Тайга — закон, медведь — хозяин". Таков принцип жизни в глухом поселке, где царит истинно звериный закон — ВЫЖИВАЕТ СИЛЬНЕЙШИЙ! Здесь в немыслимый клубок сплетены жизни уголовников-ссыльнопоселенцев, "крутых парней", приехавших за шальными заработками, и молоденьких девчонок-геологов, еще не знающих: ЗДЕСЬ, в "волчьей стае", женщин отбивают КОГТЯМИ и ЗУБАМИ, а судьбу человека решает ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО ТАЙГА…

---

— Главный геолог базы, сам знаешь, — процедил Терехин.

— Завтра же напишешь докладную об этих случаях. И отправишь с нею своего главного геолога управление. Кто взрывы делал, те — два?

— Нина, — отвернулся начальник базы. — Разбудить ее?

— Не надо. И так все ясно. Бабу — на взрывы, а сами даже не помогли ей систему предупреждения обеспечить. Только показателей хороших от нее ждешь да сводки в управление кропаешь вместе со своим главным геологом. Мужики, туды вашу… — Ашот натягивал куртку.

— Куда ты? Ночуй! — встал Терехин.

— Иди-ка ты… Потом договорим. Если будет о чем. А сейчас подумать кое над чем надо. Пока в одном отряде работали — все ясно было. А сейчас хоть и рядом, в одном управлении, да, кажется, не вместе…

Ашот толкнул дверь плечом и вышел наружу. Спать не хотелось. Заметив огонек в окне землянки, стоявшей на отшибе, Ашот обрадовался: не спит бывший его проводник. «Ах да, он ведь теперь сторож базы», — вспомнил Ашот. Вот он уже у знакомой землянки. Осторожно приоткрыл дверь:

— Дед Василий!

— Я тут. Кто это? — прищурил старик глаза. И, узнав гостя, разулыбался: — Проходи, Ашот! Проходи! А ну, дай тебя разглядеть. Ишь, округлился и начальниках! И живот завел. Зачем он тебе? — ткнул дед Ашота.

Они сели у стола, сбитого из досок.

— Надолго ль ты к нам? — прищурился дед близоруко.

Ашот стал рассказывать. Старик слушал, не перебивая. И когда услышал, что занесла беда Ашота к Акимычу, хитровато улыбнулся. Главный геолог от старика Василия по старой привычке ничего не таил. Любил его. Еще с тех лет, когда впервые пришел в геологию.

— Поругался я с Юркой. И с Акимычем. Сам увидишь, прав или нет, но ведь Юрка на базе. Не сам — другие чуть в беду не попали. Если б с ним такое — крик поднял бы. Его я знаю. Но коль самого не коснулось — и душу не трогает. На базе сидя, скоро мохом обрастет. Геолог! Черт бы его взял! Задницу раскормил такую, что между деревьев не пролезет. В дверь боком выходит. Спрашиваю его о профиле, а он… Хотел я его в управление взять, да таких и без него полно. В тайгу пинком не выгонишь! К столам приросли. Мне и там не просто специалисты нужны. А чтоб на работу злые. Чтобы не жопочасы отбывали! А он даже здесь пеньком стал. За своих людей не боится. Не бережет их. Что же с него взять? Какой он теперь геолог? Черт с ним, с Акимычем этим! Отмахнулись бы! Не впервой. Кому что дорого! Ему — тайга! Мне — люди! Здоровы они, сыты, смогут работать — найдем, что ищем. Не на этой площади, так на другой. А Юрку, вижу, ни люди, ни работа не интересуют. На профиле, поди, забыл, когда и был в последний раз.

— А как тебе Акимыч о нем говорил? — спросил старик.

— О нем отдельно — ничего. Всех бандитами, разбойниками окрестил. Про Юрку — ни слова. Да и не знает его, наверное.

— Знает. Шибко хорошо знает. Оттого ничего о нем не сказал. Всех костерил. Под горячую руку и ты ему попался. А про Терехина смолчал. Видать, уважает его. Сердитый ты сейчас. Видно, ночь не спал. Вот и маешься. А Юрка не плохой. И тебя, и его я знаю. Остынете еще. И помиритесь. Вы ж одинаковые. И характерами. И добрые оба. Не суди его. Зачем мне это слушать?

— Нет, дед, годы кое-что изменили. Из него, из мужика, — ишака сделали, — перебил Ашот.

Он сел на койку старика. Хотел одеяло поправить. Сказать что-то, да вдруг осекся. Замолчал. Глянул на Василия. Встал с койки. Откинул одеяло. Лицо посерело.

— Ты, дед, работаешь?

— Сторожу базу. От кого — не знаю. Но, сам понимаешь, по штату положен сторож. Вот и назначили меня. Никто другой не согласился. А мне все к пенсии добавка.

— Послушай, дед Василий, давай-ка ты собирайся. Ко мне. В Оху. У меня жить будешь. Квартира — четырехкомнатная. Всем места хватит. Ни пенсий, ни приработка не надо. Я твой должник за жизнь свою. Будешь мне за отца погибшего, сыновьям — за деда. Домашним консультантом по тайге. А у меня тебе хорошо будет. Все удобства, простор. Поедем!

Старик голову опустил. Молчал.

— Никто тебя не обидит. А захочешь на тайгу глянуть, когда соскучишься, с собой возьму в командировку. Отведешь душу и — обратно в город. Старость в уюте хороша.

— Эко ты уговаривать умеешь. Раньше за тобой не подмечал. Видать, в начальниках наловчился. Да только не по мне город. Сдохну я там скоро. И хоть за жизнь свою не держусь, отойти от нее хочу по-своему. В тайге. На вольном воздушке. Как и положено лесовику. Сам знаешь, в городах я не жил. И дух ихний не переношу. А в тайге — мой дом. Други мои по ней лежат. Усопшие нынче. Их изведывать, помнить надо. Да и к чему в стари жизнь менять? Поздно. Оно знаешь как бывает? Возьмут с лесу птаху голосистую, что с холода помирала. И в клетку посадят. Корму мешками дают. Тепла много. А она — глядишь, и померла. Вот и узнай, чего ей не хватало в городе. Все было, а сгинула. Знать, не кормом и теплом жила. Милей ей было в голоде да в морозе, но в тайге вековать. Свободной и вольной. А ведь она только птица. Я ж человеком в свет пущен! Со своею жизнью. Со своею судьбой, пусть и корявой.

— Дед, но птица разума не имеет! — подошел к нему Ашот.

— Не все — по разуму. Сердце еще имеется. Ему не прикажешь. Само выбирает. Свое. Привычное. С родов знакомое.

— Так ты хоть приди, глянь. Я все для тебя сделаю, как захочешь. У меня парк рядом с домом. Гулять будешь. Воздух чистый.

— Ашот, я хоть и человек, но таежный. Подделок под лес не люблю. Не хочу я в город. И все тут.

— Эх, дед мой! Всегда в геологах именно это ценил. Но теперь больно ты мне делаешь. Не веришь мне и себе. А зря. Не пожалел бы! Поверь. Без сторожа геологи обойдутся. Другого им пришлем. Если запросят. Но ты уже отходил свое. Все тайге отдал. И хватит. А тайга лишь сильное, молодое признает. Старое — губит. Сам понимаешь, ты в ней нуждаешься. Она в тебе — нет! Пора рвать. Уходить пора. Знаниями своими молодым послужить. Чтоб им в тайге легче работалось и жилось. Чтоб твое даром не пропало. Весь опыт свой передашь. Вон при управлении сколько новых курсов

открыли! Слушателям твои советы очень нужны. Этим тайге послужишь. И геологии поможешь. То, что знаешь ты, в учебниках не найдешь. По своей работе с тобой помню это. Поехали. Ведь тут ты зазря живешь.

— Нет. Пусть и не нужен я лесу нынче, да сам без него не могу. В этом ты прав. Раньше бы, может, согласился. Нынче поздно. И не соблазняй.

Ашот подошел к оконцу. Свое вспомнилось. Давнее-давнее. Такое далекое и дорогое. Не было тогда должности, не было квартиры. Не имел жены и детей. Но была молодость. Буйная, как тайга, неуемная, как половодье.

Прислали их, пятерых молодых специалистов, на Сахалин. В геологоразведку. В Оху. Недолго пробыли парни в городе. Уже на третий день отправили в тайгу. Всех вместе. Шестым был проводник Василий. Дедом его в те годы еще никто не звал. Да и не похож он был на старика. Кряжистый, крепкий, выносливый. На своих коротких ногах он ходил так быстро, что геологи едва успевали за ним. За день с набитым рюкзаком по сорок километров глухомани отмахать мог. Ребята после таких переходов с ног валились. А он — хоть бы что. Покуда парни спали, палатку ставил, варил еду, кипятил чай, обувь ребячью над костром сушил. Будил парней на трапезу. А потом загонял их и палатку на душистую хвою, чтобы комары науку вместе с кровью не выпили. А сам подолгу у костра сидел. Раньше всех вставал Василий.

Не скоро втянулись парни в работу, в утомительные переходы. Не скоро привыкли к рюкзакам. Растертые плечи и ноги, обветренные, покусанные комарами и мошкой лица. Огрубевшие руки. Все это изменило ребят. Их пестрые ковбойки выгорели, порвались. Но появилось другое. Не сразу, не вдруг.

Никто уже не решался скисать при Василии. Его насмешливые глаза, язык колючий, едкий не располагали к подобным проявлениям. Случалось, сморщится кто-либо от боли, проводник приметит и скажет:

— Опять клещ в задницу впился? Ничего! Быстрей топай. Чтоб вспотел. Клещ — он зверь таежный, запаха пота не терпит. Интеллигентов сосет. Не понимает, что геологи к ним не относятся. Вот и проучи. Чтоб сам сбежал. И внукам заказал — не зариться на бродяжий зад. Потому как ни жиру, ни крови в нем не сыщешь.

Понемногу втянувшись, теперь и ребята подсаживались к ночному костру. К проводнику поближе. Послушать всяких историй, которых он знал великое множество. Поучиться у Василия кое-чему. О тайге побольше узнать. Ее-то он за свою жизнь познал. Все примечал и видел. Ничто от его вниманья не ускользало. Многое умел проводник. Учил придирчиво. Случалось и поругивал иногда. За оплошки. А потом уговорили ребята проводника. Упросили ещё остаться в их отряде. Охотно согласился Василий. Понравились, видно, ему эти парни. Решил побыть, приглядеться. Приноровить их получше к тайге. Чтоб увереннее в ней работалось, проще жилось. А скоро нужда в нем пройдет — и можно уйти с легким сердцем. Но не тут-то было.

Случилось это зимой. Послали ребята Юрку Терехина за продуктами в деревеньку. Километров за двадцать. На лыжах. Расстояние небольшое. Любому по силам. Рюкзаком, деньгами снабдили. Напутствовали, чтоб побольше папирос взял. И побежал Терехин, радуясь, что отдохнет хоть сегодня от работы. А отряд за дело взялся. Никто на время не смотрел. Не замечал, сколько его прошло. Лишь Василий беспокойно озирался. На макушки деревьев, на небо посеревшее поглядывал. Сам мрачнел. А потом напомнил: