Ким Харрисон - Белая ведьма, черные чары

• Название: Белая ведьма, черные чары
• Автор: Ким Харрисон
• Издательство: ACT, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-066825-0, 978-5-271-35759-6, 978-5-4215-2193-8

Рейчел — крута и бесстрашна. Но еще она обычная молодая женщина, умеющая любить и жаждущая быть любимой.

А теперь кто-то из ее врагов убил ее возлюбленного.

Кто он? Вампир или вервольф? Демон — или просто могущественный и жестокий черный маг?

Рейчел пока еще не знает этого. Зато она хорошо понимает, что найдет и покарает убийцу, — пусть даже месть будет стоить ей жизни…

---

Ничего не всплыло. Я в разочаровании прикрыла глаза. В памяти запах вампирского ладана мешался с незнакомым лосьоном после бритья. По мне прошла дрожь, и я, не заботясь, что обо мне подумает Форд, наклонилась лицом к ковру, вдыхая запах шерсти. Ну хоть что-нибудь, пожалуйста…

Где-то на краю сознания затрепетал страх. Я заставила себя вдохнуть глубже, забыв о своей откляченной заднице. В мозгу у меня щелкали примитивные выключатели, и запахи получали имена. Пропахший мускусом сумрак, никогда не освещаемый солнцем. Приторный запах гнилой воды. Земля. Шелк. Пыль с запахом свечного воска. Все это указывало на неживого вампира. Была бы я вампиром сама, мне этого запаха хватило бы, чтобы отыскать убийцу Кистена, но я ведьма, а не вампир.

Напрягшись, я сделала еще вдох, роясь в памяти и не находя ничего. Понемногу страх отступил, аза ним и головная боль. Я выдохнула с облегчением. Я ошиблась. Ничего здесь не было. Просто ковер, а запахи выдумывает воображение, пытаясь найти ответ на мои вопросы.

— Ничего, — пробормотала я ковру, еще раз глубоко вдохнула и выпрямилась. И меня пронзило страхом — я снова ощутила запах вампира. Неловко от потрясения я поднялась на ноги, возмущенно глядя на ковер, как на предателя. Черт.

В холодном поту я отвернулась и одернула куртку. Айви. Я попрошу ее прийти и обнюхать ковер, подумала я и едва не рассмеялась. Не успев подавить смех, я попыталась кашлем замаскировать бульканье и похолодевшими пальцами подняла следующий снимок.

О, еще того хлеще, подумала я саркастически. Царапины на стене. Часто дыша, я глянула как раз в тот угол у шкафчика, где у меня начали дрожать пальцы. Я уставилась на стену, почти задыхаясь и не в силах подойти, взглянуть и убедиться, что моя постановка пальцев соответствует царапинам — из страха, что вспомню еще что-нибудь, хотя именно этого я и хотела. Я не помнила этих царапин на стене, зато мое тело их явно помнило.

Мне доводилось испытывать страх. Слепяще-яркий страх, когда смерть стремительно несется на тебя и можно лишь мгновенно реагировать. И тошнотворную смесь страха и надежды, когда смерть надвигается медленно, а ты лихорадочно ищешь способа ее избежать. Я выросла в постоянном страхе, он караулит неподалеку, когда смерть маячит на горизонте, такая неизбежная и неминуемая, что страх теряет силу. Но такой панический, иррациональный страх для меня внове. Меня трясло, а я пыталась понять, как с ним справиться. Может быть, просто его не замечать. У Айви получается.

Откашлявшись и попытавшись принять небрежный вид — никого при этом не обманув, — я разложила на комоде оставшиеся снимки. Кровавые пятна — не брызги, а мазки. Кровь Кистена, если верить парням из ФВБ. Разбитый ящик комода, который задвинули обратно, чтобы глаз не резал. Еще один бесполезный кровавый отпечаток на палубе, где убийца Кистена выпрыгнул за борт. Ни один из снимков не подействовал на меня так, как вид царапин или ковер, и я сгорала от желания понять и боязни вспомнить.

Понемногу пульс перестал частить, мышцы плеч отпустило. Я оставила снимки в покое и перебрала пакетики пыли и сора, извлеченных из фэвэбешного пылесоса, отмечая собственные рыжие волосы среди шерсти и ниток с ковра и носков. Глядя на свое отражение в зеркале, я коснулась резинки для волос в прозрачном пакете для вещдоков. Резинка была моя, я ею завязала косу той ночью. Ноющая боль в висках пробилась сквозь мою сосредоточенность, и Форд беспокойно шевельнулся.

Черт, что-то эта резинка значила.

— Говори вслух, — попросил Форд.

Я прижала резинку большим пальцем через пластик, стараясь не поддаться страху снова. Улики указывали на меня как на убийцу Кистена, чем объяснялось не слишком скрываемое недоверие, которое я теперь чувствовала в ФВБ, но я его не убивала. Я здесь была, но не убивала. Во всяком случае, Форд мне верил. Кто-то же оставил те чертовы кровавые отпечатки?

— Это моя, — сказала я тихо, чтобы голос не дрогнул. — Кажется… кто-то распустил мне волосы.

С чувством нереальности происходящего я перевернула пакетик и прочитала, что резинку нашли в спальне — и снова нахлынул тот же беспричинный страх. Сердце заколотилось, но я заставила себя дышать ровно. Просочилось воспоминание, фрагментарное и ничего не дающее: чьи-то пальцы у меня в волосах, лицо, прижатое к стене. Убийца Кистена расплетает мне косу. Понятно, почему я пять месяцев не позволяю детишкам Дженкса прикасаться к моим волосам, и почему я так странно среагировала, когда Маршал как-то раз заправил мне прядь волос за ухо.

Чувствуя головокружение и тошноту, я уронила пакетик; в глазах потемнело. Если я шлепнусь в обморок, Форд вызовет помощь, и на том все кончится. А я хочу знать. Мне надо знать.

Последняя улика была решающей. Повернувшись и прислонившись к комоду спиной, я встряхнула пакетик, подгоняя к его углу маленький, неповрежденный синий шарик. Он был заполнен выдохшимся теперь сонным зельем — единственным средством в моем арсенале, способным уложить неживого вампира.

В голове зашевелилась новая мысль, поставив дыбом волоски на затылке; тень воспоминания сжала сердце. Дыхание вырвалось неровным вздохом, я опустила голову.

Я что-то кричала сквозь рыдания, прицелилась, спустила курок. А он, смеясь, перехватил пулю.

— Он ее поймал, — прошептала я, зажмуриваясь, чтобы не заплакать. — Я в него стреляла, а он поймал шарик, не раздавив.

Запястье запульсировало болью и проступило новое воспоминание. Цепкие пальцы сжимают мое запястье. Онемевшая рука. Стук пистолета о пол.

— Он выкручивал мне руку, пока я не уронила пистолет, — сказала я вслух. — Наверное, потом я убежала.

Амулет Форда от моего потрясения стал фиолетовым. Мой красный пейнтбольный пистолетик никуда не исчезал, здесь его не находили. И зелья мои все хранились в порядке. Кто-то вернул пистолет на его законное место. Не помню, чтобы я готовила сонное зелье, но этот шарик, без сомнения, был моего производства. Куда ушли еще шесть — вопрос интересный.

Вне себя от злости, я врезала пяткой по комоду. От удара всю ногу будто прострелило, а несчастная мебель впечаталась в стену. Дурацкий поступок, но легче мне стало.

— М-м, Рэйчел? — позвал Форд.

Я пнула комод еще раз, крякнув от напряжения.

— Все нормально! — крикнула я, загоняя обратно подступающие слезы. — Нормально, блин!

Но губа у меня пульсировала в месте укуса; тело заставляло разум вспомнить, а я сопротивлялась, не хотела вспоминать. Кто меня укусил? Кистен? Его убийца? Слава богу, меня не привязали — так сказала Айви, а она знает.

— Нормально? Ну-ну, — сухо сказал Форд, и я плотней запахнула куртку и поддернула сумку на плече. Он улыбнулся моей вспышке, что меня только подогрело.

— Прекрати надо мной смеяться!

Он улыбнулся еще шире, снял амулет, словно работа закончена, и принялся собирать фотографии.

— И я еще тут не закончила!

— Закончила, — сказал он с огорошившей меня уверенностью. — Ты разозлилась. Это лучше, чем страдать или терзаться сомненьями. Терпеть не могу штампы, но теперь мы можем двигаться дальше.

— Психологическая чушь, — скривилась я, хватая пакеты с вещдоками, пока он и их не сгреб. Но он был прав. Мне стало легче, и кое-что я вспомнила. Может, человеческая наука не слабее ведьминской магии. Как знать.

Форд забрал пакетики у меня из рук.

— Рассказывай, — потребовал он, скалой вставая передо мной.

Мой подъем испарился, захотелось сбежать подальше. Схватив с комода коробку от «Валерии Крипт», я выбежала, оттолкнув Форда. Мне надо было отсюда убраться. Надо было убраться подальше от царапин на стенах. Носить подаренную Кистеном вещицу я не смогу, но и оставить се здесь не в силах. Пусть Форд что хочет вопит насчет изъятия вещественных доказательств с места преступления. Что они там вещественно доказывают? Что Кистен меня любил?

— Рэйчел, — спросил Форд, неслышно шагая по ковру в коридоре следом за мной, — что ты вспомнила? Я улавливаю только эмоции. Нельзя же мне вернуться к Эддену и сказать, что ты ничего не вспомнила?

— Еще как можно, — сказала я, перебегая гостиную в мысленно надетых шорах.

— Нельзя, — возразил он, догоняя меня у разбитой двери. — Я врать не умею.

Я вздрогнула, перешагивая порог, но холодный дневной свет манил к себе, и я юркнула в дверь.

— Врать — плевое дело, — с горечью сказала я. — Просто придумай что-то и притворись, будто это правда. Я так и живу.

— Рэйчел!

Форд выбросил вперед руку и остановил меня посреди кокпита. Я опешила. Дотронулся он только до моей куртки, да и то через зимние перчатки, но все равно понятно было, до чего он расстроен. На его черных волосах играло солнце, он щурился против света, холодный ветер разметал челку. Я вгляделась в его лицо, стараясь найти повод рассказать ему, что вспомнила, преодолеть вечное противостояние людей и внутриземельцев и просто позволить ему мне помочь. За плечами Форда простирался Цинциннати во всем его беспорядочном, уютном неустройстве — слишком узкие дороги, слишком крутые подъемы, — и мне становилось спокойней оттого, что здесь переплетено и собрано так много жизней.